Яна рванула к роще, начинающейся сразу за забором, первой, будто не давала Никите возможности ничего спросить, и он последовал за ней. Роща оказалась небольшой и довольно заросшей, здесь не было вытоптанной тропинки, только разрозненные следы людей и собак. Очевидно, местные жители использовали посадку для выгула четвероногих друзей, но таких было не слишком много, что вполне объяснимо: в деревне у каждого свой двор, нет необходимости в дополнительном выгуле. А если уж смотреть правде в глаза, то большинство деревенских собак всю жизнь проводят на цепи или в лучшем случае в тесных вольерах. Тем не менее, два часа они потратили зря. Ни в этой, ни в других окрестных деревнях девушку с фоторобота никто не узнал. Несколько человек долго рассматривали снимок, крутили телефон так и эдак, будто тот был сложным пазлом, но в итоге возвращали, качая головами. О пропаже девушек тоже никто ничего не слышал ни сейчас, ни за последние несколько лет. Никита и Яна устали, вымотались, но ничего путного не выяснили. – Теперь по кладбищам? – спросила Яна, когда они в очередной раз возвращались к машине. Никита кивнул. Еще даже не стемнело, они успеют посетить парочку, и за это время он придумает, как уговорить Яну на то, чтобы остаться у нее на ночь. Естественно, исключительно как охрана, Никите не нужно было повторять дважды, чтобы он все понял. Первое кладбище оказалось достаточно большим. Должно быть, когда-то и деревня была большой, но со временем старики поумирали, а молодежь уехала в город, и теперь она была даже меньше той, где жили родители Яны. Могилы располагались без какой-либо системы, большинство было обнесено невысокими заборчиками. Тропинки отсутствовали, все ходили просто по траве, и поэтому легко угадывалось, какие могилы навещают часто, а к каким давно никто не наведывался. Как и на том кладбище, что они уже посещали сегодня, каждый памятник был украшен не только пластмассовыми цветами, но и яркими лентами, закрывающими и имена покоящихся людей, и их фотографии. Никите и Яне приходилось подходить к каждому памятнику, раздвигать цветы и ленты, чтобы взглянуть на снимок. В большинстве случаев на них смотрели хмурые пожилые люди, будто они были недовольны тем, что какие-то чужаки нарушают их покой. Никаких следов ритуала ни на одной могиле Никита также не обнаружил. Они не успели дойти до конца кладбища, как у него зазвонил телефон. Никита остановился, Яна не стала ждать, медленно пошла дальше. Звонил Лосев, и голос его Никите показался напряженным. – Ты где? – коротко спросил Леша. – На кладбище, – честно ответил Никита. – И почему я не удивлен? – хмыкнул Леша, но тут же добавил: – Приехать сможешь? – Куда? – В Следственным комитет. Никита огляделся вокруг, ища глазами Яну. Сердце успело пропустить удар, прежде чем он разглядел ее за очередным памятником. Что за глупости, никуда она не исчезнет отсюда. Тем не менее взгляд от нее он больше не отводил. – Прямо сейчас? – уточнил Никита. – Да. Что-то неприятно кольнуло в груди. К чему такая спешка? Почему надо ехать к Воронову сейчас, когда рабочий день давно закончился? Время перевалило за девять вечера, на землю начали спускаться сумерки. Никита поймал себя на том, что ему не хочется этого делать. Будто нечто внутри твердило, что он не хочет знать того, что скажет следователь. – Яну с собой брать? – уточнил он, понимая, что все равно поедет. – Если вы вместе, то бери, – ответил Леша. – В конце концов, это ей прислали руку. Значит, дело касается руки. Должно быть, Лера что-то выяснила при вскрытии или уже пришли результаты анализов. Лера что-то выяснила, но позвонила при этом Лосеву или Воронову, не ему. Как же запуталось все… – Яна! – позвал Никита, пряча телефон в карман. – Нам нужно ехать. Кажется, есть какие-то результаты по руке. Яна почти бегом вернулась к нему, с тревогой заглянула в глаза. – Что они выяснили? – Пока не знаю, но, думаю, что-то интересное, раз просят срочно приехать. Никита сказал это как можно проще, чтобы не напугать Яну. Хватит и того, что ему самому так тревожно. * * * Вопреки всему, Яна не хотела, чтобы этот день заканчивался. Да, ее пугал маг, присланная им рука, непонятный призрак, но при этом нравилось опять сидеть с Никитой за одним столом, есть приготовленную ею еду и строить теории. Искать в интернете информацию, изредка бросая на Никиту короткие взгляды. Ехать в одной машине, видеть, как он сосредоточенно смотрит на дорогу, иногда чуть приподнимает очки, чтобы потереть переносицу, а потом несколько раз поправляет их, поскольку они на миллиметр сдвинулись. И чем сильнее солнце клонилось к западу, тем отчаяннее она думала, как бы попросить его остаться, но при этом не показаться трусихой и не дать неправильный намек. Впрочем, за последнее Яна волновалась меньше всего: Никита вел себя так, будто и не было между ними никакого разговора, будто не сказал он ей два дня назад практически открытым текстом о том, что влюблен в нее. Между ними мало что изменилось с апреля. Точнее, они будто вернулись в него. Звонок Лосева Яну заинтриговал и сначала обрадовал – еще какое-то время с Никитой! – а потом, наоборот, разочаровал: после того, как они съездят к следователю, едва ли Никита уже повезет ее обратно в отцовский дом, у нее же есть съемная квартира в городе. Маленькая однушка с единственным диваном, а значит, ему ночевать будет уже негде, придется уехать. И это разочарование так явственно отразилось на ее лице, что Никита заметил: – Переживаешь? – Немного, – ответила Яна, чтобы он не стал допытываться до истинных причин ее грустного лица. Впрочем, она на самом деле переживала: звонок Леши оказался неожиданным, а тот факт, что он ничего не стал объяснять по телефону, пугал еще больше. Несмотря на вечер, в Следственном комитете было полно народу. И в который раз Яна с восторгом подумала, что через несколько лет будет работать здесь же или в каком-то другом схожем месте. Будет также задерживаться на работе допоздна, отвечать на срочные звонки среди ночи и ворчать, когда придется куда-то ехать в свой выходной. Такая перспектива не только не пугала ее, но и заставляла учиться как можно лучше, чтобы уже сейчас не посрамиться перед будущими коллегами. Кто знает, может, тот же Воронов, впечатленный ее умом и сообразительностью, составит ей потом нужную протекцию? В кабинете следователя находились он сам и Лосев. Яна думала, что будет еще и Лера, обычно она тоже приезжала на их маленькие совещания, тем более именно она была тем экспертом, который изучал руку, но ее не было. И Яна не могла понять, радует ее это или огорчает. Сашу Сатинова тоже не позвали, но этот факт Яну не очень-то расстраивал, если уж начистоту. Если до этого ей и Никите было только тревожно, то, увидев Лосева и Воронова, они по-настоящему испугались. Те выглядели напряженными, будто только что обсуждали план мирового захвата и у них при этом что-то не сходилось. – Садитесь, – попросил Воронов, и только тогда Яна заметила, что для них уже приготовлены два стула. Ей раньше приходилось бывать в тесном, заставленном старой мебелью кабинете следователя, и она помнила, что здесь было всего два стула. Значит, они принесли откуда-то еще два. На столе у Воронова было много папок, но лишь одна лежала прямо перед ним, и была она довольно старой и потрепанной. Никита и Яна заняли приготовленные для них стулья, молча уставились на следователя. Тот переложил с места на место несколько бумажек, а затем поднял взгляд на них. – Горяевой удалось снять отпечатки пальцев с нашей руки. Один Бог знает, как она это сделала. Провели результат по базе и нашли совпадение, – коротко сказал он. – Вы знаете, кому принадлежит рука? – ахнула Яна. – Не совсем, – следователь поморщился, как от зубной боли. Никита недоуменно приподнял брови, бросил короткий взгляд на Лосева, но ничего не сказал. Воронов же открыл лежащую перед ним папку и продолжил: – Двадцать три года назад в Первомайском районе произошло убийство. Карина Носова, двадцати двух лет от роду, рано утром вышла на пробежку. Должна была вернуться к семи утра, поскольку к восьми часам ей нужно было на работу, но не вернулась. Подруга, с которой она вместе снимала квартиру, забеспокоилась, конечно, но поднимать панику не стала. Мобильного у Карины не было, позвонить оказалось не на что, и подруга ушла на работу. А когда вернулась вечером и не дождалась Карину, позвонила к ней на работу и выяснила, что та не приходила. Но и тогда она не обратилась в полицию, решив, что Карина загуляла и придет позже. И только следующим вечером наконец пришла в отделение. Заявление у нее приняли неохотно, но прочесать лесополосу, где обычно бегала Карина, поехали. Собственно, в пяти метрах от дорожки ее и нашли. Девушка была изнасилована и задушена. Убийца оказался не слишком умен, криминалисты нашли отпечаток пальца на кроссовке девушки. Должно быть, убийца стаскивал с нее обувь или же Карина брыкалась, а он заслонялся руками. Собственно, поэтому у нас в базе и появился отпечаток его большого пальца. Только вот много лет совпадений не было. До сегодняшнего дня. – То есть рука принадлежит тому, кто двадцать три года назад убил Карину? – уточнила Яна. Воронов кивнул. – И я так понимаю, убийцу тогда не поймали? – добавил Никита. Снова кивок. – Но даже не это самое интересное, – вздохнул следователь. – Куда уж интереснее, – проворчала Яна. – Следователя, который вел то дело, звали Андрей Владимирович Кремнев. Воронов произнес это, в упор глядя на Никиту, и Яна, которая тоже смотрела на него, увидела, как побелели костяшки пальцев, которыми Кремнев сжал собственные колени. – Что? – глухо переспросил Никита, перевел взгляд на Лосева, будто желая услышать подтверждение, и тот кивнул, как бы говоря, что Воронов ничего не придумал. – То есть мне прислали руку убийцы, которого двадцать три года назад не смог найти отец Никиты? – выдохнула Яна, чувствуя, как горло сжали стальные тиски. Воронов промолчал, но и так все было понятно. И вот теперь Яне стало по-настоящему страшно. – А та девушка, Карина… – Никита кашлянул, чтобы прочистить горло, прежде чем продолжить. – Ее фотография у вас есть? Воронов молча вытащил из папки старый, но уже цветной снимок, протянул Никите. Яна наконец отошла от шока и наклонилась к нему, чтобы тоже взглянуть на фотографию. Снимок был любительский, сделанный на обычный пленочный аппарат, которые как раз были в моде в конце девяностых. Когда-то в школе Яна недолго ходила на кружок по фотографии, поэтому поняла это сразу. Девушка на снимке весело улыбалась в камеру, держа в каждой руке по шампуру с шашлыком. На ней был ярко-синий спортивный костюм, светлые волосы завязаны в небрежный пучок, глаза слишком ярко накрашены для дружеского пикника. – Зачем тебе ее фотка? – поинтересовался тем временем Лосев. – Я просто подумал, что эта девушка может быть нашим призраком, – медленно произнес Никита. – Но нет, она на него не похожа. – Призраком? – тоном, приглашающим к продолжению, спросил следователь. – Никита и Яна считают, что та девушка, которая бросилась мне под колеса, на самом деле была призраком, – вместо Никиты ответил Лосев, а Яна бросила на него недовольный взгляд. Что значит «Никита и Яна считают»? А он, значит, считает по-другому? – И я думал, что призрак и эта рука могут быть связаны, – продолжил Никита, никак не дав понять, что солидарен с мыслями Яны. – Они появились в одно время, едва ли это совпадение. На лице Воронова отразились мучительные сомнения. С одной стороны, он видел уже многое, не мог отрицать существование потустороннего и присутствия его в делах, связанных с Яной, а с другой – все еще оставался рациональным следователем, рассматривающим в первую очередь приземленные версии. Никита тоже это понял, поэтому продолжил: – Но призрак не похож на Карину Носову, так что этот вариант отпадает. – А у вас есть фотка этого… призрака? – с заметным трудом произнеся последнее слово, спросил следователь. Никита потянул ему телефон с фотороботом. Воронов долго разглядывал портрет, потом вздохнул. – Никак не похожа, согласен. – А убийство Карины было единственным? – вмешалась Яна. – Я хочу сказать, не мог ли это быть маньяк? Тогда Карина просто одна из жертв, а не единственная, и призрак может принадлежать другой девушке, погибшей от рук того же человека. – Логично, молодец, – похвалил Воронов. – В этой папке нет упоминаний о том, что были другие жертвы, но это еще ничего не значит. Может быть, Носова была первой, и данные о других сюда не внесли. Двадцать три года назад единой электронной базы у нас еще не было, все на бумажках, не то, что сейчас: два раза мышкой кликнул и все общие дела нашел. Либо Кремнев просто не связал одинаковые убийства. Я не хочу сказать, что твой отец был плохим следователем, – поспешно заверил Воронов, бросив взгляд на Никиту, – но дела могли не передать одному следователю, всякое бывало. – А что с самим убийцей? – не став ничего говорить на это, спросил Никита. – Что выяснила Лера в целом об этой руке? Маньяки ведь редко останавливаются по доброй воле, может быть, он просто погиб вскоре после убийства Носовой? Следователь закрыл папку, взял со стола новый листок, очевидно, предварительное заключение судмедэксперта. – Установить давность смерти не представляется возможным, – начал рассказывать он, заглядывая в листок. – Не меньше десяти лет назад. Тело, скорее всего, не было захоронено должным образом, возможно, просто лежит где-то, что объясняет мумификацию вместо обычного гниения и разложения. Рука отделена от тела недавно, мумифицировалась вместо с остальным телом.