Прокричавшись, она скрылась за дверью. Родственник пытался извиниться — мол, у них двое малолетних детей, и неприятности им не нужны. Максим, подняв воротник, повернулся и зашагал вон из подъезда. Он шел по улице и вспоминал детство, которое провел со своим родственником. Сколько раз он помогал ему в трудных ситуациях, спасал от наскоков ровесников! Парень давно догадался, почему родственник поступил в МВД — ему необходимо было самоутвердиться перед ребятами, почувствовать пусть слабенькую, но власть. И сейчас он повел себя как настоящий трус. «Уж если ты такой принципиальный, взял бы да задержал! — думал Максим. — Нет, он на такое не способен. Он трус, хочет быть чистеньким и перед родственниками, и перед своими ментами!» С этими мыслями он дошел до дома. Уже привычно осмотревшись, увидел знакомую шестерку в тени соседнего дома. Представил, как обрадовались оперативники, увидев его подходящим к дому. Максим демонстративно подошел к машине и попросил водителя угостить его сигаретой. Тот слегка замешкался, доставая сигареты, но все же протянул пачку наглецу. Максим не курил, но взял сигарету и пошел к подъезду. За эти секунды он не только хорошо разглядел всех преследователей, но и запомнил каждого в лицо. * * * Максим проснулся рано, очередной гипертонический криз у матери поднял его с постели около пяти часов утра. Он вызвал скорую помощь и в ее ожидании увидел в окно все ту же шестерку, но уже с другими номерами. В машине находилось три пассажира и водитель. Они вышли и закурили, даже не догадываясь, что и за ними наблюдают. Максим запомнил и эти лица. Ему вдруг показалось, что все, что происходит, — какая-то игра, и рано или поздно все пройдет само собой. Но люди, стоявшие на дороге, были настоящими. И страх, который они вызывали, тоже был настоящим. «Скоро я буду знать всех оперативников в лицо и все номера, под которыми они ездят», — с тяжелой ухмылкой подумал Максим. Скорая помощь подъехала сравнительно быстро. Осмотрев мать, медсестра сделала ей шесть уколов, а врач предложил госпитализировать в шестую городскую больницу на улице Николая Ершова. Максим стал собирать вещи для матери. На все это ушло несколько минут, и они все вместе спустились на улицу. Парень с водителем донесли мать до машины. И они с сиреной помчались в центр. В заднее стекло он видел, как оперативники последовали за ними, но на перекрестке скорая промчалась на красный, а милиция была вынуждена остановиться. Эта минутная пауза дала возможность значительно оторваться от преследователей. Максим помог санитару занести носилки в приемный покой, а сам остался ждать в коридоре. Минут через тридцать врач сообщил, что мать положили в кардиохирургическое отделение на втором этаже. Выйдя из больницы, Максим к своему великому изумлению, не увидел ни машины с оперативниками, ни их самих. «Видимо, потеряли». Он перешел дорогу и решил сесть в восьмой трамвай, который двигался в сторону центра. Трамвай был пустым, так как только что отъехал с конечной остановки. В трамвае Максим заметил, что за ним вошел один из оперативников. Пришлось выскочить в закрывающиеся двери, а оперативнику ничего не оставалось, как уехать по маршруту. Максим стоял на остановке и поджидал другой трамвай. Буквально через минуту подошел пятый номер. Здесь людей было много. Он вошел через заднюю дверь и, пройдя через весь салон, растолкав всех руками, вышел в переднюю. И опять ждал того, кто выйдет за ним. Но и второй оперативник вынужден был уехать. Парень перешел на другую сторону платформы и сел в пятый маршрут. Доехав до остановки «Артиллерийское училище», он вышел и быстрым шагом направился в военный городок. Миновав пост курсантов, стоящих у ворот училища, побежал в противоположную сторону. Вслед за ним подобную попытку предпринял один из оперативников, но его бдительные курсанты остановили. Милиционер достал удостоверение и показал курсантам, но те вызвали начальника караула и держали до тех пор, пока не получили разрешающую команду. Пробежав метров семьсот по территории училища, Максим перелез через забор и оказался на улице Новаторов. Несколько раз оглянувшись и убедившись в отсутствии хвоста, он остановил такси и поехал к Светлане. * * * Она с утра не отходила от окна. Все мысли были связаны только с Максимом. Она уже не надеялась его увидеть сегодня, будучи уверенной, что его уже задержали. И вдруг заметила, как из подъехавшей машины вышел Максим. Он быстро пересек проезжую часть, вошел в подъезд и даже не успел нажать на звонок, как она сама открыла дверь. Ее опухшее лицо явно свидетельствовало о бессонной ночи. Максим рассказал ей, что увез мать в больницу, и по рекомендации врача ей предстоит операция на сердце. И еще раз попросил Светлану не оставлять мать. Они сидели на диване и никак могли наговориться, потому что хорошо понимали, что это, возможно, их последняя встреча. Но оба старались не думать об этом. Светлана гладила его мягкие волосы и запоминала любимого красивым, сильным и свободным. Ему же не было необходимости куда-то спешить, впереди у него была только тюрьма, и он, как раньше, растаял в ее ласках. Ушел он около семи вечера. Немного побродив по улицам летнего города, вернулся домой. Ему не хотелось подводить знакомых или друзей, скрываясь у них. То, что его задержат, Максим уже не сомневался, однако долго жить с таким грузом, ежедневно ожидая ареста, ему было очень тяжело. Дома он включил телевизор и лег на диван. Пустая квартира давила, и он, пытаясь не думать о матери, стал анализировать события последних дней. Интересно, чем располагает следствие в отношении него? Его, кроме своих ребят, не видел никто, а тем более этот водитель. Он хорошо помнил, что вышел из машины лишь тогда, когда Андрей натянул на шофера мешок. Свидетелей нет, Андрей погиб, Олег пропал, куда-то уехал. Единственным человеком, который может его сдать, оставался Алмаз. Но Алмаз не дурак, сдавая Максима, он автоматом заряжается сам на большой срок. Это ему невыгодно. А это значит, что его участие в налете будет доказать довольно сложно. Похищенных мехов у них нет. Меха они никогда не найдут, денег тоже нет. Чем будут доказывать его вину — он не знал. Если, конечно, он сам ничего не скажет. А зачем это ему? Он не дурак, чтобы сознаваться! Максим прошел на кухню, достал из шкафа бутылку коньяка и, налив полный стакан, выпил не закусывая. Пошарив в холодильнике, нашел банку шпрот, открыл ее и поставил на стол. Налил еще половину стакана и залпом выпил. Коньяк, как и в предыдущий раз, ожег горло. Максим закусил шпротами и стал одеваться. На улице, осмотревшись, он напрямую направился к машине оперативников. — Прошу вас меня извинить, — с явной издевкой начал парень, обращаясь к одному, вышедшему из машины. — Завтра я непременно напишу вам расписание, где, когда и в какое время я буду находиться. Это для того, чтобы вам поменьше тратить государственные деньги на погони за мной по всему городу. Оперативнику стоило немалых усилий, чтобы сдержаться. Максим, шатаясь, ушел домой, принял душ и лег спать. Что будет завтра — он не знал, ему уже было все равно, и планы на завтра он уже не строил. * * * Из ежедневных сводок наружного наблюдения мне стало ясно, что Максим Марков расшифровал работников наружного наблюдения, и все наши планы по выявлению новых связей ставятся под большой вопрос. В течение последних двух дней нам не удалось узнать, где и у кого мог находиться Марков в течение нескольких часов, после того как наружное наблюдение теряло его из виду. За это время можно было не только спрятать похищенное, но и сто раз перепрятать. В отношении второго фигуранта также не было ничего ясного. Он пропал, словно камень в воде. Проведенная установка по месту его проживания также ничего не прояснила. Со слов родителей, сын внезапно уехал из города на какие-то заработки и пообещал сообщить свое местонахождение лишь после того, как устроится на месте. Обсудив сложившуюся ситуацию и согласовав свое решение с начальником управления, мы приняли решение о задержании Маркова. В этот раз Владимир Алексеевич Носов лично спланировал задержание. К его дому были дополнительно подтянуты две группы захвата из числа сотрудников уголовного розыска. Предполагая, что Марков может быть вооружен и окажет активное сопротивление, Носовым было принято решение о его задержании на улице. Моя роль сводилась к тому, чтобы координировать эти группы в процессе захвата. Мне было обидно, но я не спорил. Максим Марков вышел на улицу рано утром, прошел за угол дома, сел в машину и поехал в сторону центра. Он ехал не спеша, соблюдая все правила движения, словно показывая преследующим, что он готов к задержанию и нисколько не боится. Метрах в пятидесяти вслед за ним двигались две машины с сотрудниками уголовного розыска. Марков то ускорялся, то замедлял движение, словно предлагая поиграть в кошки-мышки. Со стороны можно было подумать, что водители просто катаются, наслаждаясь хорошей погодой. Максим не исключал, что задержат его сегодня, и поэтому старался не останавливаться. «В движении вы меня не задержите, а это значит, что останавливаться мне нельзя, буду таскать вас по городу», — решил он. Двухчасовая бесцельная езда, по его мнению, должна была спровоцировать преследовавших на активные действия. О том, что у него на хвосте две машины, он заметил уже через полчаса после того, как выехал со двора. В одной из них находился Владимир Алексеевич Носов, который непрерывно держал со мной связь по рации. Видя, что захват явно затягивается, и принимая во внимание, что Марков может предпринять попытку оторваться, Носов решил подключить к группе захвата сотрудников ГАИ. Те должны были под благовидным предлогом остановить Маркова и организовать проверку на предмет наличия в машине оружия. Решение было отчасти правильным при условии, что работники ГАИ получат полный и исчерпывающий инструктаж перед такой операцией. Но инструктажа никто не провел, и поэтому гаишники толком не знали, кого и как задерживать. * * * Максим ехал по улице Фрунзе в сторону института физкультуры, как вдруг увидел машину ГАИ и двух милиционеров, которые через одну тормозили машины. Метров за двадцать гаишник жезлом показал остановиться. Взглянув в зеркало заднего вида, Марков увидел, что преследовавшие его машины стали быстро приближаться к нему. Максим сделал вид, что подчинился требованиям, и, вырулив на обочину, стал останавливаться. Машины оперативников также стали выруливать на обочину, метрах в двадцати пяти от Максима. Из одной вышел мужчина крепкого телосложения и направился в сторону работников ГАИ. Максим уже видел этого человека — это был подполковник милиции, который уговаривал Андрея поступить к ним на работу. Парень сидел и внимательно наблюдал за развитием событий. От него не ускользнуло, что из оперативных машин стали по одному выходить крепкие молодые люди. Гаишник направился в сторону Максима, небрежено размахивая своей черно-белой палочкой. Но было слишком заметно, что чем ближе он подходил, тем больше напрягалось его лицо. Это было естественной реакцией молодого сотрудника, которому еще не приходилось задерживать опасных преступников. Он шел, реально осознавая, что в случае чего он первым примет пулю. Он как можно незаметнее расстегнул кобуру, и его рука, как бы случайно, постоянно касалась рукоятки пистолета. Максим прекрасно видел внешнее волнение гаишника, но то, что происходило с тем внутри, он и предположить не мог. Все нутро молодого милиционера тряслось и сжималось от ужаса неминуемой смерти. Когда до преступника оставалась пара шагов, его машина вдруг резко тронулась и, взревев, помчалась в сторону Телевышки. Этот маневр вызвал заметный переполох среди работников уголовного розыска — никто не ожидал от Маркова такой прыти. Все попрыгали в машины и устремились в погоню. Машина ГАИ, включив сирену и проблесковые маячки, первой помчалась по Горьковскому шоссе. Прохожие со страхом шарахались от несущихся машин, а встречные автомобили прижимались к бровке, торопливо освобождая проезжую часть. Максим, не сбавляя скорости, мчался в сторону озера Лебяжье, разрыв между ним и преследователями держался на прежнем уровне. Водители встречных машин с любопытством наблюдали за этой гонкой, стараясь понять, что мог нарушить этот парень, что за ним гнались сразу три машины. Доехав до поселка Залесный, Максим все также на скорости резко свернул налево. Его машина, едва не перевернувшись, устремилась в сторону станции «Юдино». Носов, как заколдованный, наблюдал погоню, боясь принять какое-то решение. Я запросил его о маршруте Маркова, но Носов ничего не ответил. Из разрозненных разговоров в эфире я понял, что преступник движется по поселку Юдино в сторону Старого Аракчино. Операция с задержанием явно выходила из под контроля Носова. Он уже не принимал никаких решений, предоставляя ГАИ предпринимать усилия по блокированию машины Маркова. А тот мчался, не разбирая дороги. Разбитый после зимы асфальт не способствовал хорошей скорости, но Марков даже не думал жалеть новую машину. Выехав из поселка Юдино, он двинулся к Старому Аракчино. Дорога в поселке была узкой, и встречные машины со страхом шарахались на обочины. Вдруг Максим увидел, что дорогу ему преграждают две милицейские машины. Около машин суетились работники ГАИ. Марков резко развернулся, едва не перевернувшись, и пошел тараном на одну из оперативных машин. Машина пыталась увернуться от удара, но Марков протаранил ее, а затем и другую, следовавшую за ней. От удара автомобили разлетелись, словно спичечные коробки. Машина Максима тоже получила сильные повреждения и загорелась. Он выскочил и попытался бежать. Одежда на нем горела, он упал, пытаясь сбить пламя… Лежа на асфальте, он наблюдал, как из подъехавших машин выходили милиционеры. Один из них, по всей вероятности старший, дал команду, и на запястьях парня щелкнули наручники. Его посадили в машину и повезли в больницу. Там Максиму наложили повязку, смазали ожоги на спине и под конвоем отправили в следственный изолятор МВД. Носов, получив в аварии перелом ступни, вышел на больничный. Остальные отделались ушибами и нервным стрессом.