– А я уже закончила, разве не ясно? Труп можно не расчленять, он и так уже гниет. – Господи, да сядь же ты! – Луиза, сидящая на диване, резко дергает меня за рукав, и я снова плюхаюсь на место. – Я бы прислушался к подруге, – говорит Рори, поблескивая зелеными глазами. – Я прислушивалась к ней в колледже, и что мне это дало? Пристрастие к травке и инфекцию, передающуюся половым путем. – Я тебя помню в колледже, – усмехается Рори. – Так что Луиза тут ни при чем. – Она была просто чума, – усмехается Луиза. – Я выбрала ее в крестные для дочери, потому что у нее самое доброе сердце, хотя привычки самые скверные. Белл – по-настоящему хорошая. – Я бросаю на нее предостерегающий взгляд, дескать, умолкни. Она меня игнорирует. – Сердце и характер изменить не получится, а над привычками можно работать, и поскольку она взяла Маршу на руки, как только та появилась на свет, и принялась испускать феромоны любви и заботы, я сказала, что если она хочет быть в жизни моей дочери, то я должна доверять ей и не переживать о том, что к ней завалится очередной неподходящий дружок или на кухонном столе будет валяться пакетик с травкой. – Луиза переводит взгляд с Рори на меня, и мы смотрим друг на друга с той теплотой, которая рождается из многолетней дружбы. – Да, и с тех пор у меня не было секса, – усмехаюсь я и очень по-папиному развожу руками. – Ну, ты и дрянь! Сама знаешь, что это неправда. – Почти правда. Но с травкой я практически завязала и никогда не курю при Марше или когда вот-вот с ней увижусь. И полностью завязала встречаться с лузерами, потому что вообще забила на отношения. В настоящее время и в обозримом будущем в моей жизни секса нет. Вся моя любовь принадлежит Лу и Марше. – Рад за тебя, но, мне думается, эта идея тебе тоже полюбится. Я перехожу к сути. У меня есть клиент, можно сказать, друг, который охотно инвестирует в благотворительные образовательные инициативы. Он заинтересован в проектах, ориентированных на начальную школу и существующее там неравенство возможностей. Для тебя сумма в семьдесят пять тысяч может показаться огромной, а для него это капля в море, и, когда я ее озвучил, он даже глазом не моргнул. Он хочет встретиться с тобой и узнать, как ты собираешься реализовывать свой проект в школах, а также разрабатывать приложение. Подумай, как ты могла бы вписаться со своим Шекспиром в учебную программу младших классов, когда они проходят Тюдоров. Ты могла бы на ранних порах объяснить детям, что старых текстов не нужно бояться. Рассказать о ритме, каденции, рифме. Если это получится, он поможет тебе в средней школе и в колледжах. И, по счастливому стечению обстоятельств, он до завтрашнего вечера в Бристоле и предложил встретиться лично. Что скажешь? А что тут скажешь? У меня нет слов. Рори кладет руку поверх моей и тихо шепчет: – Эй, «коль мы готовы духом, – все готово»[16]. Я не смею поднять глаза на Луизу. Целомудрие дороже всяких богатств[17]. Шестое декабря Белл – В-а-а-а-а-у-у-у! Я приоткрываю глаз под вопль Марши, пронзающий воздух. Мы спим валетом в ее кровати. Эта традиция началась, когда мы впервые отмечали Синтерклаас – тогда ей было два, – и предполагаю, что через несколько лет она закончится. В самом деле, не станет же она настаивать на том, чтобы я спала с ней в одной кровати, когда перейдет в среднюю школу? А пока будем оттягиваться на полную катушку. И да, сейчас пять часов утра. – Смотри, Белл! Она с таким энтузиазмом машет огромной плиткой «Милки», что заезжает мне по голове. Ох. – Вот это размерчик, Маршуля-лапуля! – Я знаю. Она пре-огромная. Даже в туфлю не влезла. Ей нужна не одна, не две, не три, не четыре, а шесть туфлей. Мне ее навсегда хватит. – Думаешь? – М-м-м-м… держи, ш-ш-ш! Она отламывает мне кусочек плитки и прикладывает палец к губам. Ей всего пять, а она уже знает, как сделать из меня сообщницу, чтобы я на нее не настучала. Луиза, конечно, потребует, чтобы дочь растянула шоколад до самого Рождества, а потому Марша, понятное дело, стремится схомячить как можно больше, пока мать не проснулась. – У меня есть «Свинки Перси» и вот еще что… – Она показывает гелевые ручки. – И вот… – Это раскраска с персонажами Беатрис Поттер. Марша ее книжки обожает, да и кто способен устоять перед обаянием миссис Туфф? – Еще скакалка… – Я быстро уворачиваюсь, чтобы не прилетело по голове. – И огромный пакет оленьих каках! Это она про изюм в шоколаде. Мы залезаем под одеяло – вместе раскрашиваем миссис Туфф и поедаем шоколад, пока можно. Я собираюсь уходить домой, когда приходит сообщение от Рори с адресом и временем встречи. Похоже, дело на мази. Надолго это не затянется, его друг – человек занятой, как было сказано, но, видимо, не настолько занятой, раз готов расстаться с семьюдесятью пятью косарями на условии личной встречи. Он может со мной увидеться после службы в церкви. Адрес в районе церкви Святого Павла, это в пятнадцати минутах ходьбы от моей квартиры – через подземный переход, в двух кварталах. На самом деле, я думаю, что это недалеко от подпольного клуба, в который я наведывалась, когда была моложе. Большая стальная дверь с люком, пароль, все дела. Словом, мутное местечко. Днем и на трезвую голову я бы вряд ли его нашла. И уж точно не сегодня, когда мне за тридцать. – Не накручивай себя, – сказал Рори вчера вечером, – у вас много общего. Мы с ним знакомы с первого класса. Он с одного взгляда понимает, кто перед ним – объект, достойный инвестирования, или темная лошадка. Он всегда принимает решения подобным образом. Думаю, он тебе понравится. – Совсем не обязательно, чтобы он нравился мне, – ответила я тогда. – Это я должна ему понравиться. Но в глубине души мне было не по себе. Может, подготовить презентацию? Я поинтересовалась этим, понимая, что двенадцать часов – это очень небольшой срок. Не нужно, заверил Рори, просто приди, честно ответь на все вопросы, которые он задаст, и все. Класс, мне предстоит встреча со светилом в области парапсихологии, а все, что я смогу ему предложить, – это я сама. О какой накрутке может идти речь?! Прежде чем самооценка начнет стремительно пикировать, я решаю пересмотреть свой образ мышления. Не нужно циклиться на недостатках и на том, как этот человек будет меня воспринимать. Если я ему не понравлюсь, от этого мне хуже не станет. Также нужно найти способ отблагодарить Рори. Вчера он сказал, что это его работа, но для меня это нечто гораздо большее. Что я могу сделать для Рори? У него стабильное финансовое положение, он здесь находится совсем недолго, о его проблемах мне ничего не известно. Почему он вернулся, я не в курсе. Следовало бы его спросить, но, возможно, это связано с Джессикой. Она погибла в декабре. Накануне того дня, когда Марша, краснолицая и целеустремленная, появилась на свет. Он сам признался, что ненавидит декабрь, тогда как для меня это самый волшебный месяц в году. И самый трудный – потому что приходится дважды встречаться с родителями. А в остальном это месяц радости: все сияет и искрится, кругом магия, готовишь подарки для тех, кого любишь, восторг на личике Марши, не один праздник, а целых два: Рождество, а следом Новый год, когда у нее день рождения. Атмосфера взволнованности, у всех приподнятое настроение, предвкушение. Может, мне удастся поделиться с ним этим волшебством? Именно это я и сделаю. Научу его любить Рождество. Мне не удастся унять его боль, вымарать из декабря трагедию, которую он пережил, но пока он здесь, я могу быть ему другом и приобщить к зимней магии. Я стану его личным рождественским эльфом. * * * В полдень я стою на крыльце ничем не примечательного дома блочной застройки в районе церкви Святого Павла. Это не супер-пупер отель и не престижный Клифтон. Из дома ниже по улице орет музыка. На мне элегантный прикид, который я одолжила у Луизы с целью убедить мистера Икс в том, что со мной его деньги будут в целости и сохранности, ноги сами просятся в пляс. Мне нравится этот район Бристоля, я завсегдатай проходящего здесь в июле Карибского карнавала и однажды в буквальном смысле вскарабкалась на спину Луизе, чтобы достать бутылку холодного лагера «Ред страйп» и миску козлятины по-ямайски. Она не сопротивлялась. Дома здесь стоят кучно – слышна не только музыка, но и обрывки разговоров проходящих мимо людей, и весь этот шум придает этому месту оживленность. Здесь все чувства пробуждаются. Однако любовь к городу не спасает меня от нервозности в данный момент. Надежды запустить шекспировский проект занимают все мои мысли, меньше чем за сутки я разогналась с нуля до двухсот, и уже несусь на полной скорости. Мечта делиться с юными пытливыми умами любовью к Барду окрыляет меня, и по пути сюда я продумала презентацию. Бардопоклонник во мне не допустит, чтобы такая возможность была упущена. Если из этой затеи ничего не выйдет, то я по крайней мере буду знать, что сделала все от себя зависящее. Я делаю глубокий вдох и нажимаю на звонок. Вдох, выдох. Грациозная и очень красивая молодая женщина открывает дверь. У нее афро шириной сантиметров двадцать пять – ухаживать за такой прической очень непросто – и наряд из чего-то вроде золотой сетки. Можно подумать, она только что сошла с обложки «Vogue». А еще, глядя на нее, понимаешь, что в ее мире семьдесят пять штук – это действительно мелочи. Я робею и стараюсь не пялиться. – Здравствуйте, проходите. Вы Белл, к Джамалу? Он вас ждет. У нее чистый бристольский выговор – так бы и расцеловала ее. Робость сразу проходит. Она ведет меня через холл на кухню. Там, за столиком, сидит женщина приблизительно маминого возраста, но в отличие от мамы, которая источает нервную изысканность в сочетании с холодным отчаянием, эта женщина олицетворяет тепло и праздничность воскресного утра. Кухня – центр этого дома, идущий отсюда роскошный запах ощущается повсюду. Я перевожу взгляд со своей провожатой на мужчину, стоящего у плиты. У него широченные плечи, под стать королю-воину. Даже сквозь худи видно, что он отлично сложен, и я вдруг чувствую позыв плотского желания. А вот это совсем некстати. – Здравствуйте, здравствуйте. – Женщина приветственно машет мне. – Вы как раз к тушеной курице по-ямайски. Ручаюсь, такой вы никогда не пробовали. Я улыбаюсь: – Здравствуйте. Это серьезная рекомендация. – В ней ни слова лжи. Красотка жестом предлагает мне отодвинуть стул и присесть. Не так я представляла себе свою презентацию. – Через минуту он освободится и приготовит вам чай. Женщина постарше говорит так, точно его нет на кухне. – Это было бы чудесно. Я присаживаюсь к столу и решаю быть созвучной здешней атмосфере. Мужчина в последний раз мешает содержимое в кастрюле, выключает огонь и включает чайник. Я, как зачарованная, наблюдаю за ним. Он поворачивается ко мне лицом. Мать твою. Нет.