– Так это ж понятно. – Виктор посмотрел на нее, как на недоумка. – Владелец химкомбината – Ворожец, кто с ним будет связываться? Кто его тронет? Он же друг нашего мэра. – Я знаю. Но ферма по каким-то сентиментальным причинам очень дорога вашему мэру. Он хочет ее сохранить. Он хочет, чтобы трасса прошла с южной стороны и чтобы ферму не тронули. Получается, что тот, кто затеял эту экологическую лабуду, боится Ворожца, друга мэра, но не боится самого мэра. Значит, какой вывод у нас получается? Егоров долго смотрел на нее, потом медленно кивнул. – Получается, что этот человек – не местный, у него нет в Вербицке никакого бизнеса и ему не нужен административный ресурс мэра. А благосклонность Ворожца нужна. И Горчевский тут, судя по всему, вообще никаким боком… Или наоборот, Горчевский идет в связке с Ворожцом. То есть тот, кто все это затеял, – человек из криминальной или полукриминальной структуры… – …в которой у Ворожца до сих пор есть сильные позиции и авторитет, – закончила Настя. – Поэтому первое, что я сейчас сделаю, – позвоню в Москву и попрошу прислать мне информацию на Петра Сергеевича и весь его жизненный путь. А твой человек пусть проверит, что есть на него в ваших местных базах. – Да у нас базы-то… – Егоров безнадежно махнул рукой. – Ведутся только с шестого года, когда компьютерами всех обеспечили. До этого – все на бумажках. – Ничего, – утешила его Настя, – если с шестого года, то это целых восемь лет. Вполне может оказаться что-нибудь интересное. Теперь дальше: мне нужно, чтобы твой человек нашел координаты родственников Смелкова. Всех, каких сможет выявить, кроме родителей, если они еще живы, жены и дочери. Братья, сестры, племянники-племянницы, дядья и тетки. Желательно, проживающие в других городах, не в Вербицке. И последнее: я попробую покопаться и выяснить, кто такие эти блогеры-активисты, которые так успешно заморочили голову целому городу. А твой человек должен будет мне в этом помочь. Ну, и ты вместе с ним, само собой. Наконец, появился довольный Коротков с ноутбуком. – У вас тут совет в Филях, что ли? – оживленно поинтересовался он, пребывая в прекрасном настроении. – Что-то вроде того, – ответила Настя. – Присоединяйся. Мы сейчас расскажем тебе массу нового и интересного. Только Витя сначала позвонит. И ты тоже не сиди без дела, звони в Москву. – Кому? Зачем? – опешил Коротков. – Кому хочешь. Колобку, Заточному, Лесникову, черту лысому – на твой выбор. Нам срочно нужна вся доступная информации о Петре Сергеевиче. Ты позвони, а я потом все объясню. – А вы спать вообще собираетесь? – скептически осведомился Юрий. – Время – первый час ночи. Аська, ты же вроде говорила, что завтра утром тебе анкеты привезут и ты будешь их обрабатывать. Тебе понадобится свежая голова. – Ничего, – усмехнулась она. – Как-нибудь. Суббота Проснувшись от телефонного звонка, Анастасия Каменская обнаружила себя на диване, одна нога в тапочке, вторая – босая. Рядом, на журнальном столе, мерцал «заснувшим» экраном невыключенный ноутбук. Коротков спал в кресле, запрокинув голову и сладко похрапывая. Егорова не было видно. Она решила оставить осмысление диспозиции на потом и стала искать телефон, который обнаружился на письменном столе. Лаевич. – Где вам удобнее работать с анкетами? У себя или у нас? У нас программа, позволяющая сканировать ответы, и… – Не надо, – оборвала его Настя. – Я сама, мне так привычнее. Вы свою часть обработали? – Конечно! – В голосе руководителя предвыборного штаба звенело удовлетворение. – По рейтингу Константина Кирилловича результаты просто отличные! Сегодня же дадим их в прессу. Н-да, не скажешь, что человек всю ночь не спал. Вот оно, преимущество возраста. Сама она чувствовала себя ужасно: голова словно набита стекловатой, в глазах какое-то противное мельканье, сердце колотится, будто она только что марафон пробежала. – Но вы ввели в компьютер и обработали всю анкету целиком? – Конечно. Ваша часть тоже обработана. Вам осталось только проанализировать свободные ответы, если они есть. Я могу выслать вам на почту все таблицы. – Мне нужны сами анкеты, – твердо ответила Настя. – И таблицы тоже. Чтобы я не делала лишнюю работу. – Разумеется, я пришлю. – Теперь в голосе Лаевича звучало сомнение. – Но я не понимаю, зачем они вам, если каждая анкета сканирована и результаты обработаны программой. Почему вам недостаточно таблицы? – Пожалуйста, сделайте так, как я прошу. – Хорошо. Когда вы предполагаете получить результат? – Как пойдет, – усмехнулась Настя. – Надеюсь, к вечеру. Может быть, раньше, если повезет. Несмотря на то что в результате она была уверена еще со вчерашнего дня, Настя решила сделать все по правилам. У нее должны быть аргументы, чтобы убедить других. Того же Лаевича. А если придется – то и самого мэра, и начальника УВД. Ночная вахта, которую она выстояла вместе с Коротковым, Егоровым, должником Егорова и теми, кому Юрка звонил в Москву, принесла свои плоды. Теперь можно было не сомневаться в том, что блогеры-активисты (впрочем, вполне возможно, это был всего один человек, но весьма знающий и одаренный) пользовались чужими ай-пи адресами, с которых заводили свои странички и вели бурную переписку, при этом настоящие хозяева адресов ни сном ни духом об этом не ведали. У Насти под утро еще хватило сил вдумчиво и серьезно проанализировать тексты, вброшенные в интернет, и она не могла не признать, что составлены они были строго на научной основе. Теория гласит: слух распространяется тем быстрее, чем выше его значимость для человека и чем больше неопределенность. При этом на скорость распространения слуха влияют еще два фактора: степень доверия людей официальным новостям и наличие или отсутствие доказательств достоверности. Тут самое главное – соблюсти правильную пропорцию, слух широко распространяется, если отсутствуют доказательства его достоверности, но при этом слушатель воспринимает его как правдивую информацию и в то же время не верит официальным новостям. Настя нашла в интернете формулу Олпорта – Постмана «интенсивность есть функция от значимости и неопределенности», которую изучала еще в 1998 году, во время финансового кризиса и нарастающих панических настроений, пробежалась по ссылкам, прочла нужные куски из исследования российских ученых 2009 года, где к уже известной формуле добавлялись несколько новых факторов, и пришла к заключению, что неуловимый блогер подготовился очень хорошо и задачу свою выполнил на сто процентов. Каждый абзац, каждый пассаж в его сообщениях строго соответствовал результатам научных изысканий, а подрыв доверия к официальной информации осуществлялся изящно и убедительно. Ошибаются все, журналисты и репортеры – не исключение, и ни малейшего труда не составляет каждый день находить в газетах, интернет-СМИ или публичных выступлениях должностных лиц какую-нибудь неточность. Достаточно лишь опровергнуть ее с доказательствами в руках, чтобы из ошибки или оплошности вырастить попытку намеренного обмана населения. Даже к выбору сайтов, на которых велась наиболее активная работа, этот человек подходил с научной точки зрения, насаждая слухи в первую очередь среди людей наиболее тревожных. Уровень тревожности участников дискуссий и просто посетителей он определял по тематике сайтов и групп в социальных сетях и по содержанию оставленных комментариев. Тревожный человек, как гласит все та же теория слухов, более склонен к их распространению. Вторым существенным результатом ночного бдения было выявление давней и прочной связи Петра Сергеевича Ворожца с Акционерным обществом «Прометей НЕО груп» – крупным холдингом, в состав которого входили производственная компания «Прометей НЕО Лакокрасочный завод» с тремя предприятиями в Новосибирске, Ельце и Самаре, торговая компания «Прометей НЕО Сэйлз Хаус», маркетинговая компания «Прометей НЕО Маркетинг», а также управляющая сетью магазинов компания «Прометей НЕО Менеджмент». Причем связь эта была отнюдь не деловой. Ворожец производил удобрения для сельского хозяйства и к лакокрасочной промышленности никакого отношения не имел, ничего у «Прометея» не покупал и ничего им не продавал. Зато имел самое непосредственное отношение к некоторым директорам холдинга, еще в недавнем прошлом хорошо известным тем сотрудникам правоохранительных органов, которые занимались вопросами борьбы с организованной преступностью. Видимо, Петр Сергеевич любил свое криминальное прошлое нежно и трепетно, потому что не только поддерживал постоянный контакт с некоторыми давно знакомыми директорами «Прометея», вместе с которыми принадлежал когда-то к одной преступной группировке, но и взял на работу на свой химкомбинат несколько человек из «старых связей». Ну что ж, похвально. Своих не бросают. Если человек хочет завязать с криминалом и честно работать, почему не предоставить ему такую возможность? Все выглядело вполне невинно, бело и пушисто. И продолжало бы выглядеть. Если бы не один маленький и почти совсем незаметный факт: зафиксированные заинтересованными оперативниками и их агентурой контакты Ворожца с людьми из руководства «Прометея» происходили нечасто, примерно два раза в год, и всегда на территории Вербицка. Директора приезжали на охоту, которую организовывал Петр Сергеевич. В декабре ходили на кабана, в апреле стреляли глухарей. Такой ритм выдерживался в течение последних семи лет. Сам Петр Сергеевич в Москву наведывался редко и во время коротких визитов с «Прометеем» не контактировал, решал свои проблемы и улетал в Сибирь. Внешне складывалось вполне достоверное впечатление, что дружеские связи Ворожца и людей из холдинга ограничиваются только охотой, сопутствующим ей застольем и обязательной баней. Однако в этом году размеренный ритм оказался нарушен: через две недели после апрельской охоты Ворожец вылетел в Новосибирск, где пробыл всего два дня, и именно в эти два дня на Новосибирский лакокрасочный завод прибыли из Москвы трое директоров – приятелей вербицкого бизнесмена. Ну и подумаешь, что в этом такого-то… Встретились старые друзья, посидели, выпили, закусили, повспоминали былые подвиги, помянули тех, кто оставил эту грешную землю. Ну и подумаешь? Может быть. Только еще через неделю умный и хорошо подготовленный блогер провел свою первую атаку на умы жителей Вербицка. Еще через неделю отреагировали журналисты и появилась первая статья в местной прессе. Настя помнила, что ночью хотела проверить еще одну вещь, но у нее страшно разнылась спина, она перенесла ноутбук на журнальный стол, чтобы посидеть на диване… И провалилась в забытье, из которого ее выдернул звонок Лаевича. Вот теперь пришло время осмысленно взглянуть на поле брани. Десять минут девятого. Коротков спит. Она прокралась на цыпочках в соседний номер и обнаружила Егорова лежащим ничком в спальне на кровати, поверх покрывала. В отличие от нее и Короткова, майор все-таки успел снять хотя бы обувь и джемпер и лежал в джинсах и футболке. «Надо же, как нас всех срубило, – с удивлением подумала Настя. – Вроде мы все трое – привычные к бессонным ночам и к круглосуточной работе. Впрочем, Виктор, может быть, и в предыдущие дни ночью не спал, а мы-то с Юркой… Неужели правда, что человек устает намного сильнее и быстрее, когда мозги кипят? Я давно читала, что от умственного напряжения наступает общая усталость, но считала, что это байки из склепа. Оказывается, не байки…» Мужиков надо разбудить и накормить. И нужно все-таки проверить то, что она собиралась проверить под утро, когда ее сморил крепкий сон. А еще нужно ровно в девять часов позвонить Баеву и попросить оставить Егорова ей в помощь на сегодняшний день. Это будет несложно сделать, учитывая, что от Лаевича привезут анкеты. Ручная обработка анкет – прекрасный предлог попросить помощника. Будем надеяться, что полковник Баев не силен в вопросах программного обеспечения социологических опросов. Вообще-то сегодня суббота, у начальника УВД день нерабочий, так что, может быть, в девять утра рановато звонить? Впрочем, она ведь будет звонить в приемную, где сидит дежурный офицер, связаться с Баевым напрямую она все равно не может. Полковнику передадут, что Каменская его искала, и он перезвонит, когда сможет. Виктор, правда, говорил, что Игорь Валерьевич по субботам всегда на службе, а частенько и по воскресеньям… Настя потрясла головой, стараясь расставить мысли по своим местам. Быстро нырнула в ванную, приняла душ, переоделась и разбудила Короткова и Егорова. – Мальчики, подъем! – бодрым голосом объявила она. – Быстро все умываются, чистят зубы, бреются и строятся на завтрак. Витя, идешь в мою ванную, чистое полотенце на полке. Мужчины, кряхтя и постанывая, перевели тела в вертикальное положение и разбрелись по санузлам. Пока они приводили себя в порядок, Настя проверила даты последних выступлений гениального блогера. Как она и ожидала, в июле он уже молчал. И в конце июня тоже. Последние его сообщения датированы 23 июня. Ну что ж, осталось уточнить еще одну деталь. В принципе, ответ она вроде бы помнила и сама, но в таком деле «вроде бы» не годится, а на память свою она уже не полагалась так уверенно, как в молодости. Дождавшись, когда Егоров вышел с мокрыми волосами и принялся запихивать в свою сумку «дорожный набор работающего опера» – маленький несессер с зубной щеткой, тюбиком пасты, миниатюрной мыльницей и станком для бритья, она осторожно спросила: – Витя, ты не помнишь точно, какого числа убили бомжа? Вопрос был настолько неожиданным и «не в тему», что он даже не сразу сообразил, о каком бомже спрашивает Каменская. – Точно не скажу, но где-то после двадцатого июня. Ты опять про чемодан вспомнила, что ли? – Двадцать третьего? Двадцать четвертого? – Ну да, где-то так. А что случилось-то? Зачем тебе этот бомж? – Ты мог бы узнать точно? – не отставала Настя. – Это важно, правда. Егоров посмотрел на нее с жалостью. – Настырная ты, москвичка, все тебе неймется… Сейчас, погоди, в дежурку позвоню, пусть по журналу уточнят. Да не смотри ты на меня так! – прикрикнул Виктор, заметив выражение настороженности на ее лице. – Сегодня другой дежурный до десяти утра, не Демченко, не бойся. Спустя пару минут Настя получила тот ответ, которого и ждала: убийство бомжа произошло в ночь с 23-го на 24 июня. Значит, чемодан «Ларри Соррено» украли 23 июня. Именно в тот день, после которого блогер перестал активничать в сетях. – Вить, – она улыбнулась с облегчением, – это он. – Кто? Бомж? – Блогер. Он в последний раз вбросил информацию в интернет и уехал. А на вокзале у него сперли чемодан. Он не мог пойти в полицию и заявить о краже, потому что ему вообще нельзя было светить свое присутствие в городе. Он наверняка и жил не в гостинице, а где-нибудь в частном секторе, и имя свое настоящее не назвал, и хозяев выбрал попроще, таких, которые паспорт не спрашивают. А может, у него липовая ксива была. Он уехал и стал ждать. Когда Ксюша из архива узнала от своего брата о чемодане, наш блогер начал искать, кого бы прислать сюда за своими пожитками. И нашел Загребельного. Подготовил его, как смог, заставил выучить наизусть перечень всего, что есть в чемодане, даже, наверное, картинки показывал. Но одного он сделать не смог: обеспечить наличие внутри чемодана следов рук Загребельного. Может, он вообще об этом даже не подумал. А если и подумал, то решил рискнуть, ведь крайне мало шансов на то, что кому-нибудь придет в голову усомниться и проверить. Егоров озадаченно посмотрел на нее и опустился в кресло. – Ффуххх! – выдохнул он. – Меня аж в жар бросило… Слушай, а складно выходит. Одно к одному. Только звучит уж больно неправдоподобно. – Почему неправдоподобно? Мы же всю ночь проверяли, все сходится. Реально все ай-пи адреса зарегистрированы на людей, которые на роль активных пользователей сети никак не тянут. Твой парень прислал нам всю информацию о них. Один уже полгода в отъезде, и неизвестно, когда вернется, женился на барышне из Кемерова, другая вообще в больнице с тяжелейшими травмами после автоаварии, и все остальные такие же. И по датам все сходится. У Ворожца возникла проблема, он попросил своих друзей из «Прометея» о срочной встрече, они встретились в Новосибирске, перетерли, и эти друзья прислали Пете такого вот засекреченного гения. Что тебя смущает? – Кого тут что должно смущать? Об чем базар? Коротков, свежий и румяный, как будто полноценно проспавший в удобной постели часов семь-восемь, ворвался в Настин номер. – Пошли на завтрак, – поторопила его Настя, – мы тебе все расскажем в ресторане. Время дорого, Юрик, вам сегодня еще дамочек окучивать. – Дамочек? – Коротков оживился еще больше. – Молодых? – Как поделитесь, – усмехнулась Настя. – Я в процессе окучивания не участвую, мне сейчас анкеты привезут, так что уж вы вдвоем трех дам между собой распределите. Они спустились в ресторан. Проходя мимо портье, Настя предупредила, что ей должны привезти пакет и она его заберет сама на обратном пути. Девушка подозрительным взглядом окинула Егорова, но промолчала. В ресторане Коротков попросил завтрак гостя записать на его, Короткова, счет. Егоров, как выяснилось, здорово проголодался и набрал столько еды, что им с трудом удалось уместить на столе все тарелки. Сведения, раздобытые бессонной ночью коллегой Егорова, оказались малоутешительными: родни у мэра Смелкова было немного. Родителей давно нет в живых, есть две тетки по отцовской линии, одна жила в Магадане, другая в Калининграде. Родной брат со всем семейством давно уехал в Чехию и развернул там бизнес. А вот младшая сестра Константина Кирилловича проживала здесь же, в Вербицке, была в разводе. У нее имелся сын, в настоящее время проходивший срочную службу. – Его призвали в армию, когда Смелков уже был мэром, – заметил Коротков. – И мэр ничего не предпринял. Видно, отношения с сестрой у него не очень хорошие. Это внушает надежду. – Ну да, – подтвердила Настя. – Одинокая женщина, мужа нет, с родным братом не общается, сын в армии. У таких всегда масса воспоминаний о счастливой юности и множество старых фотографий. Егоров мгновенно расправился с блинами и приступил к рисовой каше.