— До них не доберутся никогда. Они всесильны, потому что могут купить любого. — А Сырцова купить не смогли. — Не надо больше о Сырцове, а? — попросил Никита. — О нем нам с тобой только и говорить, братец. Неужели ты не понимаешь, что нам определена такая же судьба! Ника, деньги есть, много денег, за сегодняшнюю ночь собираемся и исчезаем втроем. Ты, Наташка, я… — Я останусь здесь. — Не здесь, а с ней! — злобно прокричал Всеволод. — Да. И будь что будет. — Ничего не будет, Ника, потому что не будет тебя. — Я перестраховался, Сева. Не Бог знает что, но все-таки, может, остерегутся, когда я пригрожу этим, — Никита вытащил из кармана брюк нечто и протянул Всеволоду. — Пленка, — понял на ощупь Всеволод. — О чем там? — Времени-то у меня навалом. Вот и развлекался в одиночестве, сам с собой разговаривая. Здесь все о них, Сева. Все! — Но без доказательств. Куда я с ней пойду, если что? Кто мне поверит? — Александр Иванович Смирнов. Отставной полкаш милицейский, друг Сырцова. Единственный человек, которого до усрачки боится Витольд Зверев. — А если я не успею, если меня уберут? — Ты же решил с концами смыться. Смывайся как можно скорее. Никита встал. Уже тихо и могуче погромыхивало за водяным горизонтом. Он потянулся с фальшивой бодростью и пошагал к моторке. — Ника, давай с нами, пока не поздно! — в последний раз предложил Всеволод. Никита не обернулся. Он запрыгнул в лодку и включил мотор. На этот раз завелось без чиха, и лодка сделала полукруг у берега, на котором стоял Всеволод. — Наташку за меня поцелуй! — донеслось с воды, и стук мотора стал потихоньку удаляться. * * * Всеволод сел в «фольксваген» и включил зажигание. И будто бы включил дождь: по крыше увесисто застучали первые крупные капли грозового ливня. Уже убедительно рявкнул Илья-пророк, предварив свой рык вспышкой молнии. Гроза сопровождала Всеволода до Москвы. Гремели артиллерийские залпы, яростно рвались снаряды, пулеметными очередями сыпал град… А в Москве оказалось сухо. Мокрый «фольксваген» катил по сухим улицам. — Ну, что он? — спросила Наталья, открыв. — Он — дурак, — злобно ответил Всеволод. — Это я знаю. Но он решился? — Сырцов мертв. Завтра мы будем уносить ноги из Москвы, — выдал всю информацию Всеволод и прошел к себе в кабинет. Вставил кассету в магнитофон и стал слушать первоначальный шорох. Шуршало и шумело. Всеволод перевернул кассету. Пленка шипела, как ликующая змея. Все стало ясно: пленку размагнитили. Всеволод ворвался в спальню, где умиротворенная, дождавшаяся мужа Наталья, сидя на кровати в ночной рубашке, плела косу на ночь. — Собирайся, — почему-то шепотом приказал он жене. — Я и собираюсь, — обиделась она на несообразительность мужа. — Собирайся! — застыдившись от того, что говорил шепотом, проорал Всеволод. — У тебя пятнадцать минут! — Сева, уже глухая ночь, — напомнила Наталья. — Ты что, жить не хочешь? А я хочу! Я только сейчас понял, что нас уже долгое время постоянно держат на прицеле из-за Никиты. — Кто? — испугалась наконец Наталья. — Благодетели наши, озолотившие нас, мать их… Влезай в джинсы и поехали! — Куда? — спросила Наталья, стягивая ночную рубашку. — Для начала к твоей матери в Осташков, а там посмотрим. — Что с собой брать, а, Сева? Что с собой брать? — растерянная, голая Наталья тупо смотрела в одежный шкаф. — Ничего! Все, что понадобится, по дороге купим. Деньги есть, — успокоил ее Сева и вернулся в кабинет. Встав на корточки, открыл подстольный маленький сейф и вынул всю наличность. Не пересчитывая, набросал деньги в кейс. Видно, сильно напугал Наталью — она была уже одета. «Фольксваген» вырвался из Москвы на рассвете. Чудесно было катить по пустынному Ленинградскому шоссе: ливень прибил зловредную пыль, встречных и попутных машин почти не было, виделось далеко и ясно. Через два часа объездом миновали Тверь и через Торжок вышли на прямую. В пяти километрах от села Кувшинова ровно в пять часов пятьдесят семь минут «фольксваген» на ходу разорвало на мелкие куски. 58 Не в постели кувыркались — в кабинете чинно сидели. В дамском кабинете: не письменный стол — кокетливое бюро карельской березы, не книжные полки — старинные шкафы, не кожаный диван — креслица и пуфики. Светлана устроилась у бюро, а Витольд восседал на неудобном пуфике. Ровно в шесть Светлана нажала кнопку, и разъехались плотные гардины на широком окне, за которым уже сиял полноценный дневной свет. Вторым нажатием Светлана выключила электричество и спросила: — Где контрольный звонок, Витольд? — Сейчас будет, — стараясь быть уверенным, ответил Витольд. И не зря старался: тотчас зазвенел телефон. Светлана взглядом приказала, и Витольд, с облегчением поднявшись с пуфика, снял трубку и откликнулся негромко: — Слушаю. * * * … В небольшой квартирке на окраине Москвы небольшой плотный человек в штатском (а сейчас — в трогательной пижаме), услышав в телефонной трубке зверевский голос, помедлил самодовольно и достойно представился: — Это я, Витольд Германович. Как и следовало ожидать, продолжением разговора было нетерпеливое: — Ну? — Только что из Торжка был звонок от машины сопровождения, — штатский в пижаме, сказав это, замолк. Тут же последовало второе: — Ну? — Все сработало как надо, — доложил человек и протяжно зевнул: — Теперь хоть засну спокойно. * * * …Витольд Германович положил трубку и, криво улыбнувшись, сообщил Светлане: — Теперь он хоть заснет спокойно. — Значит, на этот раз все сработало как надо? — дежурно поинтересовалась Светлана только для того, чтобы напомнить: а в прошлые разы — все, как не надо. — Как надо, как надо, — механически повторил вслед за ней Витольд. — А как надо? Что надо? Зачем все это надо? Светлана смотрела на него насмешливо и брезгливо. Ответила на дурацкие вопросы: