Да что же такое! К черту стакан, в нем нет дна! Девочка тянется губами к струе, ей что-то мешает, она подставляет ладошку, делает глотательные движения, но вода исчезает. В отчаянии она понимает, что это дурной сон, который, как зацикленный ролик, дразнит несбыточным и издевается над ее желанием. А действительность еще хуже. Вот из мрака появляется он. Приближается, дотрагивается, раздевает, гладит, хватает за ноги и наваливается. Его много, он повсюду, не отбиться… Софья в ужасе приходит в себя. Девочка молотит руками пустоту и хрипло пищит, потому что не может кричать. Она протирает глаза, осматривается. Тусклый свет фонарика едва освещает подвал. Она в сознании? Это по-настоящему или очередной кошмар? Она ощупывает себя, натыкается на петлю из велосипедного тросика и закрывает лицо руками. Ей хочется выть. Действительность не лучше кошмарного бреда. Она взаперти в темном подвале, ее не ищут и не спасают, о ней все забыли. У нее не осталось сил, она здесь умрет! Сквозь пальцы она замечает на полу пирожное. Вспоминает, как опрокинула столик, поймала бутылку и пыталась дотянуться до пирожного. Не смогла. В голове словно вспышка — надо попробовать по-другому! Она ищет бутылочку из-под колы. Находит. На донышке капелька коричневой влаги. Девочка старательно стряхивает ее в рот, облизывает горлышко. Хорошо бы разорвать пластиковую бутылку вдоль, сделать из нее подобие ложки. Софья вгрызается в бутылку зубами, пытается прокусить, сминает пластик и теряет силы. Тяжелое дыхание постепенно восстанавливается. Девочка понимает, что занимается не тем, силы ей нужны, чтобы достать пирожное. И она ползет к заветной цели. На этот раз в ее руке бутылка. Она дотягивается ею до разбитого пирожного, пытается подвинуть к себе. Крем размазывается по бутылке, в горлышке остается кусочек сдобного бисквита. Софья слизывает крем с бутылки, всасывает сдобу. У нее получилось, она смогла! Голодная девочка снова тянется к еде. Бутылка раскатывает пирожное по бетонному полу, и на те крохи, что удается подцепить, налипают песчинки. Они хрустят на зубах, но девочка не обращает на это внимание. Она ест — это счастье. Она так давно ничего не ела. Неожиданно тусклый свет фонарика начинает мерцать и окончательно гаснет. На девочку наваливается темнота, в грудь проникает леденящий страх. Софья ничего не видит и теряет ориентацию. Где пирожное? Что от него осталось? Она тянется в темноту, шурует бутылкой по полу то тут, то там и проверяет, налипло ли хоть что-нибудь. Ей удается зацепить крохи сладости, и она снова и снова скребет бутылкой по грязному полу. Наступает момент, когда язык слизывает с бутылки только цементные крошки. Она отползает к стене и ложится на матрас. Она устала, ее глаза закрываются. Язык медленно ворочается во рту, пытаясь найти вкус малиновой ягоды. Мыслей нет, как и плаксивых обращений к маме — на это тоже требуются силы. Она сжимается калачиком от холода и падает в мрачный туман забытья. Глава 38 4 июня. 17:00. 16 часов 30 минут до казни Первые две цифры на таймере давно обнулились. Чем ближе была развязка, тем больше любопытных заглядывали на форум сайта Sud Naroda. Новость о том, что Панин похитил Софью Дорохову мгновенно распространилась по сети. Оживились диванные эксперты, утверждавшие, что Панин изнасиловал и убил малышку. Это закономерный путь деградации педофила, твердили они. Поначалу педофил стесняется своих чувств, ему достаточно созерцаний и прикосновений к объекту вожделения, а затем похоть подчиняет его волю, и он идет на все, чтобы удовлетворить низменную страсть. Народ негодовал. За несколько часов голоса за казнь педофила вырвались вперед, затем удвоились и продолжали расти. О победе помилования в народном голосовании уже не могло быть и речи. Полковник Шумаков выяснил причину и вызвал к себе Петелину. Начальник был рассержен: — Уж от кого-кого, а от тебя, Петелина, не ожидал такой ошибки. Зачем ты рассказала о Панине? Наш план летит к черту! — Звонила мама Софьи Дороховой. Она ворвалась к Муравьевым, увидела Дениса на свободе и разбушевалась. Поймите, я не могла ей лгать. — Тогда могла бы объяснить, что Панин наша единственная ниточка к ее дочке. Не станет его, не станет и… — Полковник раздраженно махнул рукой. — Дорохова в праве надеяться на нас, а не на милость педофила. Мы найдем его. Шестнадцать часов в запасе. — А прошло вчетверо больше! Что будем делать, когда таймер обнулится? — Надо искать организатора казни. — Как? Написать на форум — помоги умный злодей — и расписаться в своем бессилии? Представляешь сколько сумасшедших активизируется. Полковник был прав. Любое резонансное дело побуждает десятки доброжелателей сообщать о крайне подозрительном соседе или встретившимся грубияне. А сколько обиженных дамочек захотят свести счеты со своими бывшими. Никаких сил не хватит, чтобы всех проверить. Тем более, когда время тает, как в песочных часах. Елена рассказала о том, что ее волновало: — В деле Панина шесть потерпевших девочек, а если добавить приемную дочь Ершову, то семь. И никто из них, никто, включая их родителей, никак себя не проявил на форуме сайта. Но есть те, кто признался в домогательствах Панина только сейчас. — Странно. — Главная странность в другом. Я связалась с двумя новыми потерпевшими. Девушки взволнованы и плохо помнят утро того дня, когда исчез Панин. А у главных пострадавших с памятью все в порядке, вспоминают подробности с точностью до минут. — К чему ты клонишь? — заинтересовался Шумаков. Елена не успела ответить. Дверь распахнулась, и в кабинет решительным шагом вошел вице-губернатор Бельский. Чиновник сам приехал в управление полиции, понимая, что вызывать следователей к себе на решающем этапе борьбы с народным судилищем нерационально. Ни с кем не поздоровавшись, Бельский остановился перед монитором и ткнул в него пальцем: — Что происходит, полковник? Откуда вал неправильных голосов? Шумаков нехотя оправдывался: — Стали известны новые обстоятельства. Панин похитил малолетнюю девочку. — Я знаю, что Панин преступник. Поэтому он должен сидеть на скамье подсудимых, а не провоцировать народ на неправомерные действия. — Розыск Панина не останавливается ни на минуту. Зона поиска с каждым часом сужается. — И сколько еще часов вам потребуется? Мы же договорились, что голосование будет таким, как нам нужно! И что я вижу? — Полицейские проголосовали, но воля народа… — Шумаков беспомощно развел руки. — Как еще повлиять на голосование? — не унимался Бельский. — Неужели нельзя накрутить результат? Пусть хакеры обрушат этот сайт к чертовой матери! — Хакеры тоже преступники, да и сайт защищен, — напомнил Шумаков. — Детский лепет! Обеспечьте нужное голосование. Петелина не выдержала и заметила: — Манипуляции голосами до добра не доводят. Вице-губернатор метнул раздраженный взгляд и рявкнул: — Мне лучше знать! — Про хитрости с голосованием — да, — согласилась Петелина. — Но розыск оставьте нам. Бельский перевел грозный взгляд с Петелиной на Шумакова и заявил, тыча пальцем: — Я снимаю с себя всякую ответственность. Вы разрушили мои планы. Вы! И отвечать за все придется вам лично! Вице-губернатор ушел, не закрыв дверь. Шумаков устало опустился в кресло. Две бессонные ночи на его лице отпечатались синими кругами под глазами. Елена села напротив начальника. Ей хотелось поддержать Геннадия Александровича новыми предложениями, но прорывных идей в голове не возникало. И она просто озвучила свои мысли: — Я выяснила, что Вероника Некрасова великолепный кодировщик, она могла создать сайт Sud Naroda и защитить его от взломов. Но участвовать в похищении Панина девушка не в силах. Для этого нужен крепкий мужчина, к примеру, Константин Антонов. К тому же он инженер и мог изготовить приспособления для казни. Но у Антонова алиби, слишком хорошее алиби. Сначала больше часа он провел у бывшей учительницы Золотовой, хотя наш старый кондиционер починил за двадцать минут. Потом попал под штраф видеофиксации, словно этого хотел. Говорит, что пил чай с печеньями, поэтому задержался и вынужден был спешить. Все так, однако, если бы не печенье он ушел бы раньше. А урок по выпечке в то утро попросила организовать одна из учениц Золотовой. — Что ты бубнишь! Какое еще печенье, какая ученица? — раздраженно откликнулся Шумаков. Неуместный вопрос словно уколол Петелину и заставил задуматься. Лера, Лера из Израиля. Она вспомнила материалы уголовного дела Панина, и у нее появилась неожиданная версия. Если это так, то… Она порывисто встала, в глазах мерцали искорки азарта. — Я должна проверить. Утомленный полковник махнул рукой: — Ступай.