— Следующая витрина почти такая же, — указал Валеев. Токарева попыталась заглянуть внутрь, ничего не увидела и принялась стирать белила с витринного стекла влажной салфеткой. Расчистив кружок, она разглядела за стеклом нарисованные пирожки. — Потри выше, — попросила она Валеева, сунув салфетки. Марат размашистыми движениями ладоней протер витрину сверху. Стало видно, что с внутренней стороны витрины висит красочный баннер, и вскоре оба сумели прочесть: «Кафе-пекарня «7 Пирогов». Скоро открытие!» — Здесь! — воскликнула ТТ. Она огляделась, подхватила кусок бордюрного камня и стала лупить им по стеклянной двери. Толстое стекло покрылось изморозью трещин. Валеев выпучил глаза. — Что ты стоишь. Помоги! — торопила его напарница. Марат согласился, что церемониться некогда. Он ударил плечом по треснувшему стеклу и вломился внутрь. — Она в подвале! — крикнула ТТ, хрустя ботинками по осколкам. Пока Валеев стряхивал осколки с плеча, Токарева нашла пластиковую дверь в служебное помещение и, не раздумывая, всадила три пули в закрытый замок. Марат уже ничему не удивлялся. Он стукнул ногой по замку, и дверь открылась. Они спустились по темной лестнице и встретили новое препятствие, на этот раз дверь оказалась железной. В руке Токаревой был пистолет. Марат испугался, что ТТ начнет стрелять как придется, и они пострадают от рикошета. — Я сам. Отойди к лестнице, — приказал он. Оперативник отстранил напарницу, изучил внутренний замок и дважды прицельно выстрелили в личинку. В ушах зазвенело. Он навалился плечом, в замке хрустнуло, и дверь поддалась. Они шагнули в темный подвал. Валеев нащупал на стене выключатель, щелкнул, но свет не зажегся. Видимо, в распределительном щитке были отключены автоматы. — Софья! — крикнула в темноту Токарева. — Софья, мы из полиции, пришли за тобой. Она замолчала, прислушиваясь. Ответом была тишина. А еще оба почувствовали запах мочи. Марат включила фонарик в телефоне, посветил под ноги и увидел дорожку из черных муравьев, направлявшихся куда-то в темноту. Он шагнул вперед и проследил за ними. Муравьи огибали опрокинутый складной столик, копошились вокруг остатков смятого пирожного, часть муравьев бежала дальше. Марат поднял луч фонарика — и оперативники увидели девочку. Софья лежала на тонком матрасе без признаков жизни. Маленькая девочка в рваном розовом платьице свернулась калачиком, словно пыталась согреться, но так и застыла в предсмертном параличе. — Софья! — крикнула Токарева. Она подбежала к матрасу и шлепнулась около девочки на колени. Осторожно тронула ее за плечо и пролепетала: — Софья, ты слышишь меня? Девочка не отвечала. Марат осветил малышку. Муравьи проложили дорожку по ее руке и разветвлялись на два ручейка. Одни поднимались к ее лицу и копошились вокруг рта, другие заползали девочке под платье. Татьяна в ужасе стала стряхивать муравьев, сама себя успокаивая: — Мы здесь, Софья. Все закончилось. Сейчас, сейчас… Марат заметил, что девочка привязана к стене с помощью велосипедного тросового замка. Он приподнял длинный тросик, нашел запор и выстрелил в него. Цепь разомкнулась. ТТ подхватила девочку и понесла наверх. Когда она вышла на улицу, на место уже прибыли две полицейские машины и экипаж «скорой помощи». — Нашлась! Что с ней? — спрашивали полицейские. Токарева плакала, слезы застилали ей обзор. Подбежал врач и потребовал: — Срочно несите в машину. Татьяна рванулась и чуть не выронила девочку, споткнувшись о бордюр. Марат успел подхватить малышку, донес легкое тело до фургона «скорой» и положил на носилки. Врач склонился над девочкой, ощупал шею, тут же сделал укол и выкрикнул: — Жива! В больницу! На девочку одели кислородную маску. «Скорая помощь» умчалась. Токарева размазывала по лицу счастливые слезы. Глава 51 5 июня. 13:30. 4 часа после казни В отделение реанимации к Софье Дороховой следователя Петелину не пустили. Только маме было позволено увидеть дочь. Елена Павловна передала Дарье Дороховой фотографию Бориса Панина и просила задать девочке единственный вопрос: это он? Пока мама навещала дочь, Петелина переминалась в маленьком холе в ожидании ответа. Рядом суетились корреспонденты, старавшиеся выудить информацию о состоянии девочки у любого сотрудника больницы. Наконец вышел заведующий отделением и усталым голосом сообщил: — Девочка девяти лет поступила к нам в состоянии голодного обморока. Девочка сильно истощена, ее организм обезвожен. Сейчас она находится в ясном сознании, ее состояние стабильно тяжелое, но прогноз положительный. — Что сделал с ней педофил? — выкрикнула девушка-корреспондент. В ее руке был микрофон с логотипом областного телевидения. Петелина узнала Марию Луганцеву, пробивную подружку эксперта-криминалиста Михаила Устинова. Ранее Луганцева вела криминальную хронику в интернет изданиях, но получила известность после предыдущего дела Петелиной, и бойкую журналистку пригласили работать на областное телевидение. — На этом все, — ответил врач. Заведующий попытался незаметно передать Петелиной фотографию Панина и шепнул: — Реакция Софьи была очевидной. Это он. — Спасибо, — поблагодарила следователь. Последний камень увенчал пирамиду доказательств виновности Бориса Панина. Именно он похитил девятилетнюю девочку, надругался над ней и собирался насиловать ее постоянно. — Медицинское заключение получите завтра, — пообещал врач и ушел. Их разговор не укрылся от Маши Луганцевой. Она в сопровождении телеоператора протиснулась к следователю, улыбнулась по-свойски и спросила: — Елена Павловна, у вас фотография печально известного педофила Бориса Панина. Вы, как старший следователь, подтверждаете, что именно он похитил Софью Дорохову? На минуту Петелина стушевалась, ее статус в нынешнем расследовании не до конца ясен. Хотя в следственную группу ее пригласил полковник Шумаков из главка, но официально отзыв из отпуска по уходу за ребенком не оформлялся. В любой момент начальство может пойти на попятную и посчитать ее действия самоуправством. Что греха таить, в данный момент она подходящий кандидат на роль козла отпущения. Петелина взглянула на направленную на нее телекамеру, обступивших журналистов и приняла решение. Она не собирается больше играть в чиновничьи игры, придумывать оперативные комбинации и скрывать информацию ради нужных голосов. Она будет отвечать честно. — Кто похитил девочку? Борис Панин? — повторила вопрос Луганцева. Петелина ответила сухим официальным языком: — Я, как старший следователь Следственного комитета, подтверждаю, что Софья Дорохова попала в руки педофила Бориса Панина. Он отсидел двенадцать лет за аналогичные преступления и вышел условно-досрочно, что я считаю недопустимым. Через два месяца Панин взялся за старое. На этот раз он тщательно спланировал преступление и собирался превратить девочку в свою рабыню. — Известная всем трансляция прервалась в решающий момент, — скороговоркой напомнила Луганцева. — Что с Паниным? Где он сейчас? — Он понесет заслуженное наказание. — Панин жив или уже казнен? — Скоро мы его найдем. — И что дальше? Опять суд, опять условно-досрочное и снова наши дети будут в опасности? — не унималась корреспондент, вооруженная огромным микрофоном. — Хотите знать мое мнение. Я за ужесточение наказания педофилам, — прямо ответила Петелина. — Насколько? Вплоть до пожизненного? И общество будет содержать насильника маленьких детей. Не лучше ли, если Панин жив, исполнить приговор Суда Народа? Елена решила завершить дискуссию: — Мне пора. Давайте каждый займется своим делом. И вдруг она услышала за своей спиной тихий сбивчивый от волнения голос: — Он еще жив? Да как же так?