Она покривлялась за стойкой, делая селфи, стянула банты, а два хвостика так и оставила на весь день. Они напоминали ей о мести за испорченное детство. Надежда Ершова вбежала в больницу в 8:03. Медсестра ночной смены заранее отметила в журнале ее приход, ведь подруга столько раз ее выручала. Заступив на смену, Ершова первым делом зашла в одноместную палату, где лежал Данченко. У него была последняя неоперабельная стадия рака и единственное чем могли помочь врачи — обезболивающими уколами. Медсестра сделала пациенту укол морфина, подождала, когда лекарство подействует, и спросила: — Вы справитесь? — Я должен это сделать, — ответил старик. Данченко тайно покинул палату, вышел из больницы и направился к автобусной остановке. Евгения Купцова перегнала «туссан» с усыпленным Паниным к дому Константина Антонова. В 8:06 она, как было условлено, направила сообщение в общий чат с единственным значком в виде руки с поднятым вверх большим пальцем. Ранее туда же аналогичное сообщение прислала медсестра Ершова, что означало, что каждый из них справился со своим заданием. За минуту до этого родители Жени в Шереметьево подали три паспорта на стойку регистрации, сдали багаж и получили три посадочных талона на рейс в Анталию. Через час Евгения приехала на такси в аэропорт, и вместе с родителями прошла паспортный контроль. В 9:20 семья в полном составе направилась на посадку. Константин Антонов в семь утра пришел налаживать кондиционер к Антонине Васильевне Золотовой. Как только он переступил порог, с бывшей учительницей связалась по видеосвязи Валерия Мазина из Израиля. Вместе они заболтали старушку, убедив, что сейчас уже восемь часов. За несколько дней до этого Антонов незаметно отсоединил батарейку в настенных часах пенсионерки, и в процессе урока кулинарии Золотова видела часы на кухонном столе Мазиной. Девушка периодически вслух фиксировала время и у доброй старушки не осталось сомнения, что они занимались стряпней с восьми до девяти утра. Антонов нахваливал свежеприготовленные печенья, когда ему пришло сообщение от Купцовой. Положительный значок взбодрил Константина, он понял, что настала его очередь действовать. Антонов спохватился, что уже десятый час, и заспешил на работу. Его волнение выглядело совершенно искренним, и Золотова была уверена, что инженер покинул ее квартиру после девяти часов. На самом деле было на час меньше. В 8:10 Антонов сел в белый «туссан» Ершовой. Ключ был в замке зажигания, под задним сиденьем лежал отключившийся Панин. Несмотря на волнение, инженер как можно спокойнее выехал со двора и через сорок пять минут подъехал к заброшенной шиномонтажной мастерской. Пустующее помещение на старой трассе предоставила еще одна пострадавшая от Панина — Анна Яковлева. Ранее шиномонтаж принадлежал ее отцу, но после его смерти ни жена, ни дочь не стали переоформлять ненужное помещение на себя. За две недели Антонов вместе с опытным сварщиком Данченко подготовили бетонную коробку для судебного процесса над педофилом с участием народа. Константин перетащил Панина в камеру для казни и приковал к железному стулу. Он надел маску сварщика, привел педофила в чувство и наглядно объяснил, как пройдут ближайшие трое суток его поганой жизни. А дальше, как решит народ. Красный, желтый, зеленый. Приговор будет исполнен автоматически. В 9:25 Антонов покинул помещение. С этого момента от его воли зависел только один голос в пользу красного, желтого или зеленого приговора. За десять минут до этого старик Данченко добрался из больницы к дому Антонова. Он сел в его «ларгус», все это время простоявший во дворе, и изобразил спешку, превысив скорость под камерой фиксации нарушений в 9:16. На автомобиле Антонова Данченко возвращался в больницу. По пути он заехал в «Макдональдс» к окошку Макавто. Сидевшая на выдаче Полина Ершова узнала соратника по мести и передала ему вместе с заказанной едой дополнительный бумажный пакет. В нем была школьная форма ее мамы с последнего звонка. В 10:05 Данченко подъехал к больнице. Туда же прибыл и Антонов на «туссане» медсестры. Они кивнули друг другу и безмолвно обменялись ключами. Антонов уехал на своем «ларгусе». «Туссан» Ершовой остался ждать хозяйку на парковке. Николай Степанович Данченко поднялся в отделение онкологии в свою палату. Надежда Ершова достала из кармана халата смартфон и показала ему закованного цепями Панина в красно-желто-зеленом интерьере. Оба сдержано улыбнулись. В это время Антонов съехал в поле, сжег бумажный пакет со школьной формой и удалил общий чат. Над ним пролетел самолет, направлявшийся в Турцию. Евгения Купцова сидела между родителями, они скрестили свои руки и сжали пальцы, поддерживая друг друга. Перед взлетом они украдкой зашли на сайт Sud Naroda, убедились, что операция идет по плану и проголосовали одними из первых. Данченко в больнице устало прикрыл глаза. В двенадцать часов его выпишут, и он вновь, как четыре часа назад сядет в автобус и поедет домой. В предыдущие дни он также отлучался из больницы, чтобы сварить надежный стул для подсудимого. Сегодня участие больного старика в общем мщение завершено, но его самая важная миссия еще впереди. Вероника Некрасова в это время контролировала сайт собственной разработки. Прямая трансляция Суда Народа шла без сбоев, голосование активизировалось с каждой минутой. И оборвать волеизъявление народа не в силах был никто. Истинный адрес сайта надежно спрятан во всемирной паутине и защищен от взломов. С этой задачей ей помог справиться папа. Он был прав, сбивать насильника машиной — это прошлый век. Глава 61 2 месяца после казни Дорога к старому кладбищу проходила мимо печально известной шиномонтажной мастерской, где когда-то ждал своей участи педофил Панин. Энтузиасты выкорчевали кустарник и мрачный фасад народной камеры казни был хорошо виден с дороги. Марат Валеев, управлявший автомобилем, притормозил. Елена Петелина опустила стекло и прочла растяжку над железной дверью: «Возмездие ждет каждого педофила». Марат объяснил: — Местные власти хотели снести мастерскую, но кто-то повыше посчитал, что народ лучше не злить. Теперь это народный музей. Внутри на стуле манекен в образе Панина. Хочешь взглянуть? Елена покачала головой. Ее внимание привлек белый деревянный стеллаж под пластиковым навесом, установленный рядом с бетонной коробкой. На полках стеллажа теснились мягкие игрушки — сплошь зайчики всех цветов и размеров с добрыми доверчивыми глазами. Марат рассказывал: — После Суда Народа появился фонд борьбы с педофилами. Это их инициатива. Каждая игрушка в память о пострадавшем ребенке. — Это только за текущий год, — промолвила Елена, пытаясь оценить, сколько же здесь зайчишек. В центре под навесом маленький зайчишка чуть покачивался от легкого ветра и от этого казался живым. Марат кивнул на него: — Узнаешь? Тот самый, с рюкзака Софьи. Они продолжили путь и в следующий раз остановились около кладбища. Елена взяла две красные гвоздики, они прошли сквозь калитку и направились по центральной аллее. Искать долго не пришлось, у свежевырытой могилы теснились знакомые следователю люди. Петелина не хотела афишировать свое присутствие и заняла место в стороне. Она до сих пор сомневалась в правильности своего решения и пыталась соблюдать дистанцию. — Все соучастники пожаловали? — шепнул Марат, разглядывая собравшихся на траурную церемонию. — Потерпевшие, — поправила его Елена. Она знала всех. Вот семья Антоновых: папа, мама и их дочка Катя. В глазах Екатерины стояли слезы — это были слезы скорби по смелому человеку. Смерть педофила вырвала Катю из оков детства и вернула девятнадцатилетней девушке настоящий возраст. Веронику Некрасову в инвалидной коляске сопровождал отец. Он первым заметил следователя Петелину и едва заметно кивнул. Семья Купцовых, которые для алиби четко рассчитали время отъезда в Турцию, сгрудились вместе, как единое целое, родители обнимали дочь. Здесь были и Мазины из Израиля. Валерия Мазина стояла рядом с коляской Вероники Некрасовой и держала подругу за руку. На похороны прилетели мама и дочка Яковлевы из Забайкалья. Анна, пострадавшая в детстве от Панина, стояла у края могилы. Ее мама ухаживала за маленькой внучкой в коляске и держалась в стороне. Бывшая жена Панина Надежда Ершова тоже присутствовала здесь вместе с дочкой Полиной. Они, как и все собравшиеся, сделали немало для праведной мести. Дарья Дорохова пришла на похороны одна, чтобы отдать почести человеку, помогавшему спасти ее дочь. Девятилетняя Софья осталась дома. Девочка только-только стала забывать ужасы заточения в жутком подвале. У края могилы в скорбном молчании замерла еще одна жертва тренера-педофила — Ксения Данченко. Надругательство в детстве не прошло для нее бесследно, аукнулось в юности, и девушка попала в колонию. Два дня назад ее выпустили условно-досрочно, и Ксения успела на похороны дедушки. Прощание закончилось. Петелина дождалась, когда все разойдутся, и подошла к могиле. Свежий холмик был усыпан цветами. Следователь положила гвоздики под деревянный крест с простой табличкой: Данченко Николай Степанович и датами жизни. Несколько минут она молчала скорбела, потом вернулась на аллею и спросила Марата: — Я правильно поступила? — За два месяца преступления против детей снизились на тридцать процентов, — ответил Марат и добавил, обняв жену: — По-другому ты бы не смогла. Два месяца назад в процессе расследования Петелина убедилась, что Суд Народа над Паниным организовали все потерпевшие. Каждый участвовал, как мог, чтобы остановить педофила, чтобы он никогда больше не причинил вред ни одному ребенку. Вину за всех взял на себя неизлечимо больной Николай Степанович Данченко. «Пусть моя смерть послужит людям», — признался старик следователю во время их последней встречи. Петелина дала возможность умереть старику на больничной койке и закрыла уголовное дело в связи со смертью единственного обвиняемого. Она нарушила закон, но по-другому действительно поступить не могла. Возвращаясь домой, Елена увидела на детской площадке трех беззаботно играющих девочек. Одна из них прыгала через резинку, и на ее голове смешно подпрыгивали два милых хвостика, стянутых белыми бантами.