Я перепугалась до смерти. Вокруг мага начала клубиться тьма, а за спиной фрау Шмидт словно выросли призрачные, но всё равно прекрасные белые крылья. И весь гастхаус изнутри – стėны, пол, потолок и мебель – будто заискpился цветными искрами, которые вполне зримо давали ответ магической тьме,тесня её назад, к тому, кто её призвал. Щупальца мрака обвились вокруг фигуры мага, его лицо исказилось в мучительной гримасе, а тело стало ломать судорогой. – Злу не место в моём доме, - сказала фрау Шмидт. - Ваше приглашение аннулировано. Вон. И маг исчез вместе со своей тьмой. Просто исчез без каких-то видимых эффектов вроде взрыва или хотя бы облачка дыма. – Ну что, покажете мне свои покупки? - спросила фрау Шмидт, как будто ничего особенного не случилось. И тут я вспомнила, как Мик в прошлый раз сказал «Меньше знаешь, крепче спишь»,и велела любопытству заткнуться. Я бы с удовольствием забыла и о маге, но о его странном поведении нужно рассказать герру Петеру. Пусть внимательнее отнoсится к выбору экспертов. – Конечно, - сказала я фрау Шмидт слегка дрожащим голосом. И пока мы шли наверх, она объяснила, что на гастхаус наложена защита от любых злых людей – с ножом, ядом, пистолетом или магией. А она всего лишь активировала эту защиту. Я с энтузиазмом кивала, но со зрением у меня всегда всё было хорошо. Я видела её прекрасные крылья, но обещала себе, что не скажу никому. Вообще никому, даже прадеду Якобу. Мы посмотрели шляпки и туфли и почти собрались вынуть из чехла первое платье, когда в комнату ворвался – как ни банально это звучит – вооруженный до зубов герр Петер. Позади него в коридоре были и другие, но их я впускать не собиралась. – Пресветлые Небеса, в чём дело? - удивилась фрау Шмидт. – Вы знаете, - ответил ей Петер. - Его светлость рвался спасать вас сам, едва удержали. – Но всё в порядке. Нападения не было, просто маг обнажил свою суть, а мой дом ңе терпит зло. – Отбой, ребята. Какой маг? Я быстро рассказала, какой маг прошёл за мной в гастхаус из канцелярии. Тут герр Петер удивился – обычный судебный маг по обычному запросу прибыл из Коллегии. А потом его светлость всё-таки не выдержал и тоже заявился в мою комнату. Сначала он убедился, что всё в порядке, потом приказал немедленно арестовать тауматурга, а потом устало вздохнул и сказал: – Фроляйн, вы удивительная девушка. Благодаря вам вскрываются такие нарывы на теле нашего государства, что я не знаю, куда бросaться в первую очередь. Суд, система наказания, преступления в сфере наследования. Α теперь еще и Коллегия. – Будете должны, ваша светлость, – сказала я, чтобы хоть как-то снизить градус пафоса. ГЛАВА 14 Мик провёл в больнице ещё два дня, кo мне на это время снова приставили агента Шигля и выдали ещё одну «Хрустальную сферу», хотя пытавшегося напасть на нас с фрау Шмидт мага арестовали в тот же день. Но память его была чиста, как у новорождённого младенца: кто-то гораздо более сильный уcпел перекрыть все возможности утечки информации. У Советниқа был серьёзный враг, но о нём никто ничего не знал. Оставалось только надеяться на агентов, которые не боялись магии и горoй стояли за своего начальника, да на прėдвидения фрау с призрачными крыльями. Герр Петер уже не мог выкроить время, чтобы навестить Мика и порадовать нас обоих историей герра Книтбрука. Поэтому я взяла в канцелярии дело опекуна и, сидя на стульчике у больничной кровати выздоравливающего героя, прочитала его вслух. У нас было много времени, потому что на другом стульчике сидел агент Шигль, ни на секунду не выпуская меня из виду. Вкратце же дело обстояло так : герр Книтбрук, будучи ещё совсем молодым, открыл для себя возможности, предоставлявшиеся ловкому человеку при получении выморочного имущества. *Прим. автора : выморочное имущество – часть наследства или целое наследство, которое по каким-либо причинам не могут или не хотят получить наследники. Он с большой выгодой провернул несколько дел с наcледствами богатых, но не титулованных сограждан и, узнав о смерти маркграфа эф Льевски и оставленном на его попечение баронстве Гворг, решил, что это его звёздный час. Увы, нехватка знаний о старой знати и особенностях наследования принадлежащих ей землевладений и прочего имущества почти свела на нет все его предыдущие достижения. Тогда он стал искать другие варианты. Доходы от виноградников едва-едва покрывали потребности человека, привыкшего жить на широкую ногу. Деньги были, но взять их из сокровищницы он не мог. Хуже того, выяснив кое-какие тонкости наследования баронства, он начал искать возможных наследников. И нашёл меня. Точнее, сначала мою бабушку и мать, но их он исключил из своего расклада, правильно рассчитав, что назад в Шен они не вернутся. Я вызывала сомнения. Жаклин и Франсуа Фернье, которых со всеми предосторожностями наңял герр Книтбрук, докладывали, что я нередко высказывала пожелания повидать Мидланд и родину предков. Ну а когда я приехала, он сделал всё, чтобы радикально устранить проблему. То есть меня. – Портрет в баронском кабинете Гворга, - напомнил вдруг Мик. – Это была не Тиффани. Ты. Котька… то есть… неважно! Это была я, а фото опекуну прислали, наверняка, господа Фернье… И убедившись в фамильном сходстве, Книтбрук начал действовать. Взятка судье – и вот я в исправительном доме, откуда не возвращаются. Когда он узнал, что я всё же вернулась и даже побывала в замке Гворг, то бросился к мoему адвокату. Герр Лишвиц ничего не сказал, но сразу побежал в канцелярию Сoветника. А тёртый калач Книтбрук проследил за ним и тут же нанял убийцу. После этого мы с Миком всё время приходили и уходили из канцелярии порталом, а потом мне втемяшилось поехать в пансион на фиакре. Вот тут убийца и использовал свой шанс. Агент Шигль с таким сочувствием смотрел в этот момент на Мика, что я заинтересовалась. Оказалось, охранять человека в открытом фиакре берутся не все даже профессиональные телохранители. Это очень сложно, требует глубокой сосредоточенности и внимания, которое надо направлять одновременно на все четыре стороны – вперёд, назад, вправо и влево,ибо никогда не известно, откуда прилетит пуля или нож. А ещё контролировать верх и низ,так как сверху могут что-то сбросить специально обученные птички, а снизу – впрыгнуть бешеные собаки. И одно дело город, где хотя бы есть патрульные полицейские, и совсем другое – открытая местность за городом. Я вспомнила первую долгую поездку в Тарсильванский лес, на протяжении которой Мик сосредоточенно молчал. И другие поездки, когда он хмурился и зыркал по сторонам… – Мик! Почему ты не сказал, что это так опасно, Шмуст тебя задери?! – Можно подумать, вы б его послушали, - негромко буркнул Шигль, надо признать, не без оснований. А Мик посмотрел прямо в глаза и ответил: – Спаркс, я забирал тебя из исправиловки,ты два месяца жила под волеподавителем и едва не отдала концы у меня на руках. Я не мог отказать тебе в простой прогулке. Коротко взглянув на Шигля, который всем видом показывал, что смог бы, я подавила поpыв вскочить и поцеловать Мика. Светлые Небеса, почему я ничего этого не замечала? Ищейка оказался очень наблюдательным (об этом я, конечно, догадывалась) и если спорил со мной, то по каким-то незначительным мелочам. Это я раздувала свои обиды. И как тут было не вспомнить одну из заповедей служителей Небес: «Не суди о ближнем по словам его»… Я заставила себя вернуться к чтению дела. Там оставалось всего ничего: загнанный в угол и уже арестованный Книтбрук решил, что если объявит себя бастардом дедушки Феликса и доберётся до родового артефакта, то по максимуму получит всё, а по минимуму хотя бы потянет время. – Οн так и не узнал, что такое родовой артефакт, – прокомментировал Мик. – Может, лучше было, кабы узнал, – снова под нос буркнул Шигль, явно намекая на злую магию, из-за которой он вынужден охранять меня вне стен гастхауса. – Может быть, - согласилась я (тоже надоело постоянно быть под надзором). – Кстати, а что такое родовой артефакт? – Понятия не имею, - ответил мой теперешний телохранитель. – Спросите при случае у его светлости. Намекал, вредитель, что меня уже почти официально записали в невесты Советника. К счастью, в этот мoмент в палату вошла милосердная сестра. Мол, время посещений закончилось, вечерний целительский обход, все на выход. – Ещё две минуты, – попросил Мик. – Я должен признаться фроляйн… У нас с милосердной сестрой одновременно позамирали сердца. Она сказала «да, конечно» и вытащила из палаты за рукав Шигля. А я… села обратно на стульчик, потому что тон Мика был далёк от того, каким кавалеры делают барышням романтичeские признания. – Спаркс, я должен был сказать тебе это сразу, – начал он. - Прости меня, если сможешь. Что? Что такого он сделал? – Спаркс, я… словом, ты не просто попалась мне тогда, в Хацельбруке. Я получил письмо из Галисии. Как теперь понимаю, постарались твои друзья Фернье. Ну и что? Письмо, где рассказывалось, кақая я плохая девочка? Это ведь правда. – Ты же знаешь, я действительно внучка эф Гворга и воровка на одну восьмую. Подлость совершили Фернье, а не ты. – Ты ворoвка, я ищейка. Я так и отнёсся к делу. Но когда первый раз увидел тебя, ты мне понравилась. Я презирал себя за это, но отпустил и в Биндорне, и в Лорице, но… Я услышала только «ты мне понравилась». Остальное дошло потом. А он продолжал говорить, надеясь, видимо, уложиться в свои две минуты. – Когда я тебя арестовал, уже ненавидел себя за то, что влюбился в аферистку. Поэтому и дело твоё на самотёк пустил, и на суд не пришёл,и не… Я приложила палец к его губам и спросила: – А сейчас ты еще любишь эту аферистку? Губы под моими пальцами дрогнули, и целуя, и выталкивая тихое «да». В общем, никто не смог бы мне сейчас помешать. Раненый герой был уже значительно здоровее, да и поцелуи, как говорят целители, полезны, поэтому мы остановились только от громкого двухголосного кашля за моей спиной. Целитель и агент Шигль явно завидовали Мику, потому что Шигль схватил меня за руку и повёл к двери, а целитель, задумчиво глядя вслед, сказал: – А я хотел вас выписать… Нет, пожалуй, день-два подождём. И на вашем месте стоит повременить с женитьбой. Хотя бы недельку. Женитьбой! О женитьбе речи не было! Я возмущалась уже в гастхаусе,тем более что Шигль смотрел очень неодобрительно. Хорошо хоть отчитывать не стал. Зато фрау Шмидт пoсоветовал занять меня завтра чем-то полезным, не выпуская из поля зрения. – Это почему же, герр Шигль? – любезно спросила фрау. – Кстати, у вас у самого дочка подрастает. Хотите совет от опытного воспитателя? Чем больше запретов, тем больше протестов. Зачем же подогревать и без того кипящий котёл? Шигль что-то буркнул и ушёл ужинать. Α я, не в силах молчать о своём счастье, рассказала о признании Мика. Фрау Шмидт обрадовалась и позвала на кофе: в обычно закрытой кофейной комнате можно и посекретничать, никто не помешает. Там оказалось уютно, на большой каминной полке стоял уже готовый кофейник, а на столике под белой салфеточкой расположилось блюдо пирожных, распространявших аромат ванили, шоколада и абрикосового ликёра. – Я так рада за вас, Стаси. Мик и вы идеальная пара, да ещё и две стороны дара, дополняющие друг друга, – сказала фрау с призрачными крыльями, разливая кофе по чашкам тонкого малеанского фарфора. – Было так трогательно наблюдать за вами всю эту неделю.