— Все будет хорошо, ма, — заверил я ее, не зная, что еще сказать. — Не расстраивайся. — Все это происходит сейчас, — продолжала она плакать. — На этой неделе ты возвращаешься к тренировкам, и у тебя есть девушка. В один прекрасный день я моргну, и ты уйдешь от меня. Уедешь во Францию с регби. И что потом? — Ну же, мам, — уговаривал я, садясь рядом с ней. — Я даже не знаю, попаду ли я в команду в этом году. — Я знаю, что так и будет, — ответила она, прижимаясь щекой к моей руке. — И я буду так гордиться тобой. — Тогда почему ты грустишь? — Потому что ты мой малыш. — Она тяжело вздохнула. — И тяжело смотреть, как ты вылетаешь из гнезда. — Я не собираюсь вылетать из гнезда, — выпалил я в ответ. — Я бы умер сам. — Джонни, — грустно предупредила мама. — Я серьезно. — Я тоже. — Обняв ее одной рукой, я сжал ее плечо. — Я говорю совершенно серьезно. Я бы и недели не продержался без тебя. Она улыбнулась. — Ты думаешь? Я кивнул. — Я знаю. Мама долго молчала, прежде чем спросить: — Ты взволнован сегодняшним днем? — Вытирая глаза, она повернулась и улыбнулась мне. — Как твой первый день возвращения на поле? — Ужасно, — признался я. Беспокойство мелькнуло в ее глазах. — Тебе не обязательно возвращаться, — поспешила сказать она. — Если ты не готов, я могу позвонить твоим тренерам… — Я готов, — прервал я ее, сказав. — Я просто волнуюсь. — О чем, любимый? — Что не буду прежним, — пробормотал я. Буду недостаточно хорошим. — Ты знаешь, как я отношусь к регби, — сказала мама. — Я никогда не делала из этого секрета, но ты должен знать, что я поддерживаю тебя на сто пятьдесят процентов. Я знаю, что ты великолепен, любиый, и я знаю, что ты добиваешься успеха. Ты феноменальный игрок, и тебе нужно помнить это. Нервничать — это нормально. У тебя были трудные несколько месяцев после операции и восстановления, но знай, что есть другие мальчики, которые убили бы за то, чтобы играть так, как ты, в свои худшие дни. — Ты действительно так думаешь? — Я стояла в стороне и наблюдала за твоей игрой с тех пор, как ты был в мини-клубе в Блэкроке, — ответила мама. — И я не могу сосчитать количество тренеров и других родителей, которые подходили ко мне, говоря, что мой мальчик предназначен для "зеленой майки". — Улыбнувшись, она добавила: — Я всегда гордилась тобой, любимый, и я всегда знала, что ты великолепен. — Ты никогда не говорила ничего из этого раньше, — задумчиво произнес я, почесывая подбородок. Мама ухмыльнулась. — Потому что я все еще надеюсь, что ты вместо этого займешься гольфом. — Сомневаюсь, ма. — Я смущенно пожал плечами. — Извини. — Ну, просто побереги свои мозги там, снаружи, — пробормотала она, вставая. — Не позволяй никому из этих головорезов ударить тебя по голове. — Я сделаю все, что в моих силах, — рассмеялся я. — И больше никакой голой Шэннон в твоей комнате, — добавила она, бросив на меня уничтожающий взгляд и бросив лифчик мне на колени. — Для переодевания или чего-нибудь еще. 50 Пойдем, сделаем кровоточащих детишек. ШЭННОН Джонни вернулся на поле чуть больше недели назад, а мое беспокойство по-прежнему зашкаливало. Он снова тренировался полный рабочий день, работая над своим телом на пределе возможностей. На это было страшно смотреть, потому что я ужасно боялась, что он может пораниться, но я должна была признать, что на этот раз все было по-другому. Он был другим. Теперь он разговаривал и обращался к своей боли, работая со своими физиотерапевтами, акушерами, врачами и тренерами и выполняя все предписания. Охваченная паникой и нервничая, я сидела на трибунах RFC в Баллилаггине субботним утром, у меня подкашивались колени, и я смотрела на происходящее с замиранием сердца. Взяв одноразовый стаканчик, наполненный горячим шоколадом со сливками, я зажала его между пальцами, обтянутыми перчатками, и подула на край, наслаждаясь теплом пара, который поднимался вверх и касался моих щек. Весь день лил дождь, и я была рада, что сижу под пластиковым навесом на трибунах. Как всегда, мое внимание было приковано к мальчику в майке с номером 13. На голове у него была тканая кепка с выгравированным спереди логотипом клуба, а под тренировочной майкой была черная утеплительница для тела с длинными рукавами. Под его черными тренировочными шортами я увидела белую поддерживающую повязку, пристегнутую к бедру, и от этого меня слегка затошнило. Я очень долго наблюдала за тем, как он делает растяжку и бежит вприпрыжку, выполняет приказы и выполняет упражнения с непринужденной легкостью. Позволь ему понять это. Пожалуйста, боже, позволь мальчику сделать это. Он этого заслуживает. Он заслужил это. — Это тренировка, Шэн, а не матч, — усмехнулась Клэр, отвлекая меня от моих мыслей. — Если ты будешь продолжать хлопать каждый раз, когда он ловит мяч или завершает круг, ребята из команды устроят ему взбучку. — О. — Униженная, я убрала руки и спрятала их под бедра, при этом сбив со скамейки пустой бумажный стаканчик. — Я не хочу смущать его. Я просто… — Влюблена? — Она притворилась, что потеряла сознание, и уронила голову мне на плечо. — Я знаю. — Горжусь, — поправила я, покраснев. — Он так усердно работал, чтобы вернуться туда. — И посмотри, как он уходит, — задумчиво произнесла Клэр, указывая туда, где Джонни носился по полю, как пуля, относительно легко обгоняя соперника. — Он сегодня в ударе. — Да. — Я вздохнула с облегчением, когда Джонни обошел большого, мускулистого парня, несущегося прямо на него, и бросил мяч обратно Фели, который побежал прямо к штанге. Они все ударились друг о друга, включая Джонни, и я застонала, закрыв лицо руками. — Боже! — Протянув руку, я натянула свою шерстяную шляпу на глаза, пока они не перестали колотить друг друга. — Я ненавижу этот вид спорта. — Ты такая милая. — Клэр тихо рассмеялась. — Итак, как ты выбралась из дома? Я сморщила нос при воспоминании о том, как мама кричала во всю глотку, чтобы я оставалась дома, иначе отец найдет меня этим утром, когда Ифа предложила подбросить меня до дома Клэр. Как будто этого было недостаточно, мама последовала за мной в сад перед домом, плача и причитая на виду у соседей. Я не знала, чего она от меня ожидала; остаться в своей спальне и качаться? Я не чувствовала себя там в безопасности. По правде говоря, я чаще видела папу за нашим кухонным столом, чем в регбийном клубе. Кроме того, я хотела поддержать Джонни. Это было очень важно для него, и я хотела, чтобы он знал, что я была рядом с ним — независимо от того, что происходило в моей семейной жизни. Сосредоточенность на Джонни сдерживала панику, бушевавшую внутри меня. Пребывание здесь дало мне спасение, в котором я нуждалась. Я чувствовала, что у меня есть цель, что есть причина не лежать и не плакать в подушку. Как будто была причина давать отпор. Ты можешь это сделать, мысленно прошептала я, сосредоточив все свое внимание на нем, наблюдая за ним со своего насеста. Я знаю, что ты можешь. — Могу я открыть тебе секрет? — Тихо спросила Клэр, беря меня под руку. — Но ты не можешь никому рассказать. — Конечно, — ответила я, поворачиваясь к ней лицом. — И я бы никогда не расссказала. — С Джерардом что-то случилось. Мои глаза расширились. — Что ты имеешь ввиду когда ты говоришь случилось? Клэр покраснела, но не стала вдаваться в подробности. Я колебалась, не уверенная, настаивать ли на большем или подождать, пока она сама расскажет мне об этом в свое время. Наконец, я остановилась на: — Что бы ни произошло между вами двумя… — Я сделала паузу, пытаясь подобрать правильные слова: — Это произошло недавно? — Вроде того, — прошептала она, прикусив нижнюю губу. — Ты…счастлива по этому поводу? Она пожала плечами. — Я не знаю. — Ты…сожалеешь об этом? — Я думаю, что да, — выдавила она. Нахмурившись, я повернулась обратно к полю, где Гибси украдкой поглядывал на Клэр. — Что бы ты ни сделала, я не думаю, что он сожалеет об этом, Клэр, — сказала я ей, поймав взгляд Гибси в миллионный раз, когда он взглянул туда, где мы сидели. — Он наблюдал за тобой все утро. — Для него все это большая игра, — проворчала она. — И я собираюсь проиграть. — Что? — Я покачала головой. — Клэр, перестань, не думай так. Пронзительный свисток тренера прорезал воздух, сигнализируя об окончании тренировки и ставя точку в нашем разговоре. — Ничего не говори об этом, когда он подойдет, — прошептала Клэр, когда Гибси прыгнул прямо к нам, вымазанный с головы до ног грязью. Серьезно, он был таким грязным, что невозможно было разобрать, какого цвета у него волосы. — Пожалуйста, Шэн. — Я не буду, — пообещала я, натягивая яркую улыбку, когда он приблизился. — Привет, Гибс. — Привет, Малышка Шэннон, — ответил он, прежде чем переключить свое внимание на мою лучшую подругу. — Медвежонок Клэр, — промурлыкал он с дьявольской ухмылкой. — У меня есть кое-что для тебя. Брови Клэр удивленно приподнялись. — Правда?