И его, и мои братья смеялись до упаду над тем, как испуганно Нико смотрел на нас. Нас, девочек, это тоже позабавило. Я зевнула, и мои друзья улыбнулись мне. — Уже почти одиннадцать, Адо. Езжай домой. Я простонала Киле: — Я готова лечь спать в одиннадцать? Несколько месяцев назад я не выходила из дома до одиннадцати! Это так запутанно. Все засмеялись. — Это самая легкая часть, детка, — ухмыльнулся мой отец. — Ты не будешь спать первые восемнадцать лет. Я чуть не заплакала. — Спасибо, что сказал мне это, папа. Мой отец подмигнул и улыбнулся мне. Я сделала то же самое, пока меня не охватило внезапное желание пойти в уборную. Застонав, я встала. — Сейчас вернусь. — Куда ты идешь? — спросил меня Харли. Я проворчала: — В туалет. Я уставилась на всех за столом, когда послышались смешки. — Это не смешно. Попробуйте, чтобы отродье Сатаны сидело у вас на мочевом пузыре двадцать четыре на семь! Я повернулась, обошла танцпол, который был забит людьми и закатила глаза из-за смеха моих друзей и семьи, которые послышались позади меня. Добралась до уборной и была счастлива найти свободную кабинку. Быстро облегчилась и вздохнула, делая это. Мне было ненавистно так часто ходить в туалет, но должна была признать, что мочиться было единственным облегчением, которое я чувствовала в последнее время. Сейчас шла двадцать первая неделя и четвертый день беременности, и все мелочи, которые я привыкла считать само собой разумеющимися, начинали меня накрывать. Например, мои ноги: у меня никогда не было проблем с ногами. Я никогда не бегала трусцой, но много ходила и никогда не чувствовала боли, но теперь они распухали в конце каждого дня и болели, как ублюдки. Не знаю, сколько веса набрала, но была уверена, что намного больше, чем эксперты назвали бы здоровым. Это я хорошо понимала. Также я знала, благодаря Гугл изображениям, что у меня огромный живот для почти двадцати двух недель. Это напугало меня, потому что я не хотела иметь большого ребенка — моя вагина не справится. Как будто у моего тела аллергическая реакция на беременность. У меня опухали ноги, болела спина и грудь, я плохо спала по ночам и всегда была голодна. Это чертовски отстойно. Я закончила дела в туалете, вымыла руки и вытерла их у раковины. На выходе из уборной, направляясь обратно в паб, открыв дверь, я столкнулась с высоким мужчиной и отшатнулась. Мужчина схватил меня за руки и остановил мое надвигающееся падение. — Воу! — произнес мужчина в панике. Я сделала глубокий вдох. — О Боже! Спасибо. — Нет проблем, дорогая. Господи, ты беременна, с тобой все в порядке? — спросил он, выглядя встревоженно. Я подняла глаза и заметила, что это был тот самый мужчина, которого я встретила в больнице несколько дней назад. Он, казалось, не узнал меня, и мне было немного неловко напоминать ему, что мы уже встречались, на случай если я ошиблась. Хотя я была уверена, что знаю его, я вспомнила шрам на его лице. У меня не было возможности рассмотреть его, когда мы встречались в последний раз, но на этот раз я сделала это. Я заметила, что это пожилой мужчина с густой копной черных волос, а на левой стороне его лица шрам переходил в линию роста волос. Он выглядел примерно того же возраста, что и мой отец, а значит, ему было за пятьдесят. Я улыбнулась, когда он отпустил меня и поправил очки на носу. Я кивнула. — Я правда в порядке... — Филипп. Я улыбнулась. — Филипп. Я Эйдин. Филипп подмигнул. — Хорошо заботься о себе, Эйдин. Смотри, куда идешь. Я усмехнулась. — Хороший совет, я запомню. Филипп наклонил голову, оглянулся через плечо, затем повернулся и направился к бару. Я выдохнула и покачала головой сама себе. Смотри, куда идешь. Это действительно хороший совет для меня; это совет, которому я должна немедленно начать следовать, потому что не могу позволить себе во время беременности быть неуклюжей, как обычно. Это слишком опасно. Я оглядела паб и решила, что мне нужно идти домой. Знаю, что все празднуют мою беременность и новую квартиру, но паб — не место для беременной женщины. Это опасность, ожидающая своего часа для несчастного случая. Кроме того, было чертовски жарко со всеми этими телами, заполнившими паб, и от жары у меня появилась отдышка. Мне нужно уйти. Не раздумывая, я повернулась и направилась к выходу из паба. Когда я прошла через двери и вышла на улицу, холодный воздух окутал меня, как одеяло. Я глубоко вдохнула. Так стало лучше. — Так, так, так. Не это ли всегда исчезающая бывшая девушка. Я съежилась, когда услышала его голос, но нацепила улыбку и медленно повернулась. — Привееет. Как дела, приятель? — спросила я Черепа, он стоял передо мной, скрестив свои большие руки на груди, и улыбка растянулась на его губах. Он засмеялся: — Как дела, приятель? Действительно? Где, черт возьми, ты была? Я целую вечность пытался связаться с тобой. Ты сменила номер? Я мгновенно почувствовала себя дерьмово из-за того, что не позвонила ему поболтать, как обычно. Я плохой друг. — Нет, просто была занята. Череп игриво подмигнул. — Я подумал, возможно, ты избегаешь меня. Я нахмурилась. — Избегаю тебя? Почему? — В прошлый раз, когда мы были вместе, мы решили по-настоящему все закончить, поэтому, когда я не смог с тобой связаться, то решил, что ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни. Мое лицо вытянулось. — Это самое далекое от правды, Тревор. Я люблю тебя, ты же знаешь это. Я никогда не использовала настоящее имя Черепа, если только не была серьезна, а сейчас я была очень серьезна. Мне хотелось, чтобы он знал, что я никогда не попытаюсь вычеркнуть его из своей жизни. Никогда. Он был огромной частью моей жизни. Лицо Черепа смягчилось. — Я тоже тебя люблю. Я улыбнулась и расслабилась. — Что ты здесь делаешь? — Работаю по выходным, поэтому хожу выпить по будням. Я здесь с несколькими парнями из клуба. Я кивнула, но ничего не ответила. — С тобой все хорошо? Я фыркнула: — Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «хорошо». Череп пристально посмотрел на меня, ожидая, что я объяснюсь.