– А Зеленская? – Крячко присел на подоконник. – Получается, она тоже ушла от какого-то наказания? – Вероятно, да. Мы просто еще не знаем, от какого… – Гуров достал мобильник и набрал номер. Лицо его было мрачным. – Лейтенант! Зайдите ко мне! Срочно! – коротко бросил он в аппарат и снова вернулся к разговору с напарником: – Догадки догадками, но пусть Конев как следует пороется в этой истории со спортивной школой по художественной гимнастике. Нам нужны реальные доказательства, Стас. А еще… Стук в дверь оборвал сыщика на полуслове, и порог кабинета переступил лейтенант Конев. – Вызывали, товарищ полковник? – вытянулся он по стойке «смирно», ожидая указаний старшего по званию. Но Гуров хранил молчание. Рассеянный взгляд был устремлен поверх головы лейтенанта. Какая-то мысль в этот момент не давала сыщику покоя. Станиславу уже приходилось прежде видеть подобное выражение на лице друга. И означало оно только одно. Гуров готов был вот-вот нащупать какой-то след. Ему только требовалось немного времени. А результат… Результат не заставит себя ждать. Конев удивленно приподнял брови. Звонок мобильного телефона застал Крячко на выходе из цветочного магазина. С трудом пристроив огромный букет темно-бордовых роз под мышкой и витиевато выматерившись, он полез в боковой карман куртки за телефоном. Аппарат продолжал надрываться. Звонивший обладал немалой долей терпения, и Станислав без труда угадал оппонента. – Слушаю тебя, Лева! Что-то срочное? А то сейчас не особо удобно разговаривать. Я мог бы перезвонить тебе чуть позже… Лучше всего – завтра с утра. Сегодня на вечер у меня планы… – Я вспомнил, Стас! – без всяких приветствий выпалил Гуров. Голос у него был торжествующий. Крячко недовольно поморщился. Перейдя на противоположную сторону улицы, он нырнул в арку, ведущую в глухой заснеженный дворик. Порывы ветра здесь были не такими сильными. – Что вспомнил? Мой номер телефона? Молодец! Поздравляю! А теперь забудь его. Хотя бы на время… Говорю же, у меня намечается романтический вечер, плавно перетекающий в не менее романтичную ночь. Мне не хотелось бы портить приятное предвкушение разговорами о трупах, педофилии и тому подобной мерзости… Это может подождать до завтра? – Такое уже было, Стас. – Судя по характерным звукам, Гуров находился в салоне автомобиля. – Когда ты ломал мне планы на вечер? Конечно, было. И неоднократно… – Твою мать, Стас! Ты можешь нормально меня выслушать? Это не займет у тебя больше пяти минут. А информация важная… – Хорошо, – вздохнул Крячко, – выкладывай. Над чем там так долго бился твой старческий склероз? Станислав остановился в центре дворика, прижал мобильник плечом, расстегнул куртку и, насколько это было возможным, спрятал под нее букет. Глянул на окна своей квартиры. В одном из них горел теплый манящий свет. Екатерина была уже там. Еще при прошлой их встрече Крячко настоял на том, чтобы девушка оставила себе дубликат ключей, тем самым как бы намекая на серьезность своих намерений. Ключи от квартиры – это уже не просто легкий, ни к чему не обязывающий флирт, это уже отношения. С большой буквы «О». Губы Крячко невольно тронула улыбка. – Два года назад мы начинали расследование одного убийства, – пустился в объяснения Гуров. – Жертвой был один футболист. Его застрелили при выходе из ночного клуба, когда он уже садился в машину. Выстрел в упор. Тогда все указывало на банальное уличное ограбление. Жертву обчистили до нитки. Не припоминаешь тот случай? – Я могу припомнить тысячу таких случаев, – недовольно буркнул Крячко. На фоне освещенного окна мелькнула женская фигура. – Они все похожи один на другой… – Верно, – не стал спорить Гуров. – Я тоже не сразу его вспомнил. Но чувствовал, что в памяти вертится что-то такое… Что-то похожее на нынешнюю ситуацию… – Переходи к сути, Лева. – Хорошо… Через несколько дней после первого убийства случилось второе. И снова жертвой был человек, связанный с футболом. Но на этот раз футбольный агент. Почерк убийства тот же… Но дело у нас тут же забрали. Второй убитый был иностранцем, поэтому к расследованию подключилась ФСБ. Они взяли его под свой контроль… – Теперь припоминаю. – Пламенная речь Гурова заинтересовала Стаса. Он пристроил во рту сигарету, но прикуривать ее не спешил. – Там в итоге киллер пять человек пристрелил, пока его не взяли. Верно? – Именно так. И все жертвы были так или иначе связаны со спортом. Материалов дела я не видел, но слышал, как об этом говорилось в новостях… Но вот насчет киллера ты ошибся, Стас. Его не взяли… – Точно! Его пристрелили при задержании. Так? – И снова не угадал. Он сам застрелился. Застрелился и тем самым не дал следствию выйти на тех, кто за ним стоял. На заказчика. Или заказчиков. ФСБ благополучно списала дело в архив… Да, и кстати, – добавил Гуров после небольшой паузы, – киллер тоже был бывшим футболистом. Улавливаешь связь? – Вполне. И я прекрасно понял твою мысль. Обе истории, та и эта, – могут быть звеньями одной цепи. Но как это осознание поможет нам в нашем расследовании? Концы-то обрублены… – Пока не знаю, – честно признался Гуров. – Но полагаю, что в этом вопросе нам может помочь Шостиков. – Кто? – Человек из «Роскомспорта», с которым мы встречались на биатлоне. Он ведь сам сказал, что они обязаны подключаться к расследованию, если инцидент связан со спортом. У него могли сохраниться какие-то материалы по тому делу… Документы или хотя бы копии. – Если он, конечно, работал в то время. – Если работал не он, документы все равно должны быть. – Ты собираешься наведаться к нему прямо сейчас? Гуров не заметил плохо скрытого сарказма в голосе напарника. Когда он «нападал на след», он вообще мало что замечал, не относящееся к работе. – Сейчас, наверное, уже поздно… – с сомнением протянул Лев. – Придется отложить визит в «Роскомспорт» до завтрашнего утра. – Да ну! Ты знаешь такое слово, как «поздно»? Я удивлен… Я удивлен, что ты в принципе смотришь на часы, Гуров. – Иди к черту! Собеседник, не прощаясь, повесил трубку. Станислав убрал мобильник в карман. Свет в одной из комнат его квартиры стал более приглушенным. Катя наверняка зажгла свечи. Крячко плотоядно облизнулся и двинулся прямиком к подъезду, прикусив зубами кончик сигареты. Возле двери он сплюнул окурок себе под ноги, вытащил букет из-под куртки и шагнул внутрь. Света в подъезде не было. Весь цокольный этаж был полностью погружен во мрак. Крячко сделал один-единственный шаг и остановился. Он не мог вспомнить ни одного случая, когда жильцы его дома игнорировали перегоревшие лампочки. Такого просто никогда не было. Инстинкт сработал быстрее мысли. Станислав резко пригнулся, шагнул вправо и нанес удар локтем в пространство позади себя. Стальная удавка просвистела у полковника над головой. Реакция притаившегося в темноте человека уступила реакции профессионального опера. Судя по вырвавшемуся стону, локоть угодил нападавшему в область солнечного сплетения. Роскошный букет темно-бордовых роз упал к ногам Станислава, и, делая еще один шаг вправо, он наступил на него. – Твою ж мать! В темноте щелкнуло лезвие выкидного ножа. Причем щелкнуло не позади Крячко, а немного левее его. Нападавший был не один. В темноте подъезда притаились как минимум двое бандитов. Станислав инстинктивно выбросил руку вперед, но промахнулся – кулак провалился в темноту, не задев противника. И в ту же секунду он почувствовал, как ему обожгло правый бок. Теплая куртка, подбитая мехом, смягчила удар, и нож нападавшего прошел по касательной, но полковник почувствовал, как рубашка стала мокрой от крови. Он рванул в сторону, привалился спиной к стене, выдернул табельное оружие из кобуры и, не целясь, спустил курок. Вспышка выстрела на долю секунды осветила цокольный этаж. Станислав успел заметить две фигуры. Одна из них стояла у самого входа. Полковник перевел дуло пистолета и выстрелил вторично. Противник успел среагировать на его действия. Толкнув дверь плечом, он вывалился наружу… Второй убийца тоже рванул к выходу. С холодным оружием в руке против огнестрельного он не рискнул продолжить схватку. Снова скрипнули петли подъездной двери. Станислав, одной рукой удерживая пистолет на весу, а второй зажимая рану на боку, отлепился от стены. Его больше не атаковали. Кто бы ни были эти двое, жаждавшие прикончить его в темном подъезде собственного дома, они обратились в бегство. Крячко шагнул к выходу и, выбравшись из подъезда, бегло огляделся по сторонам. Противники уже успели скрыться из поля зрения. Во всяком случае, в глухом заснеженном дворике их не было. Он опустил пистолет, вернулся в подъезд, поднялся на третий этаж и предпринял попытку открыть дверь квартиры собственным ключом. Получилось не очень ловко. Боль в боку сковывала движения. Дверь неожиданно широко распахнулась, и к нему кинулась Екатерина: – О боже! Стас! Что случилось? Я слышала выстрелы… – Не ты одна, – попытался он улыбнуться. Девушка помогла ему войти и включила свет в коридоре. – В тебя стреляли? Господи! – заметив кровь, воскликнула она. – Ты ранен! Я вызову «Скорую»! Станислав остановил ее, удержав за руку, присел на тумбу для обуви и с трудом стянул с себя куртку. Нижняя часть рубашки и верх брюк были пропитаны кровью. – Подожди! Он разорвал рубашку в том месте, где нож покушавшегося порезал ткань. Слегка опираясь на руку Екатерины, поднялся на ноги и осмотрел рану в большом зеркале. Клинок действительно прошел по касательной, но гораздо глубже, чем Станислав мог себе представить. – Не надо «Скорой», – покачал он головой. – Пострадала только моя жировая складка. И репутация крутого полицейского. А еще цветы… – Цветы? – удивилась девушка. – Какие цветы? – Я нес для тебя букет. Очень большой и красивый. Почти такой же красивый, как ты… Но он пал в неравной борьбе… – Господи, Стас! О чем ты говоришь? – Екатерина вновь усадила его на тумбу. – К черту букет! К черту все на свете!.. Нужно остановить кровь. – Тут спорить не буду. Поможешь? Нам понадобятся бинты и водка. Бинты в ванной, в аптечке на стене. Водка на кухне, в холодильнике. – Поняла. Сейчас я все принесу. – Нет, подожди! – Он снова схватил ее за руку. – Еще кое-что. – Что? – Поцелуй. – Стас, давай не сейчас, – нервно проговорила Екатерина, но все же склонилась и чмокнула его в губы. После чего стремительно покинула прихожую. Крячко устало привалился к стене. Рана не вызывала у него опасений, ни одного жизненно важного органа задето не было. Но он все еще продолжал терять кровь. Где-то вдалеке послышался завывающий вой сирен – это бдительные соседи, услышав выстрелы, все-таки позвонили в полицию. Крячко чертыхнулся. Романтический вечер был безжалостно испорчен. Екатерина вернулась с упаковкой бинтов и початой бутылкой водки. Присела на корточки перед полковником, хотела было продезинфицировать рану, но Станислав снова воспротивился: – Ты чего творишь? – Что? Хочу обработать твою рану. – Это лишнее. Просто помоги мне перебинтоваться. – А зачем тогда водка? – Это мне. – Крячко забрал у нее бутылку и тут же, приложившись к горлышку, сделал довольно внушительный глоток. – Стас, это не игрушки. Ты осознаешь, что ранен? – неодобрительно покачала головой Екатерина. – Конечно, – улыбнулся он. – Мне в такие игрушки почти каждый день играть приходится. Не волнуйся ты так, детка. Мы еще поживем. Если ты, конечно, перестанешь читать мне нотации и начнешь бинтовать.