– Оставьте меня! – Анна Ильинична, у меня всего несколько вопросов. Потом я уйду. – Задавайте. Только давайте быстрее. – Хохлова приложила ладонь ко лбу. – Как давно вы сдали квартиру Анжеле Трегубовой? – спросил Парфенов. – Вчера, – простонала Хохлова. – Если бы я знала! Если бы я знала, то нашла бы другого клиента. Она мне сразу не понравилась. Вот зачем я ее пустила? – Почему же она вам не понравилась? Вполне милая девушка. Пышная грудь Хохловой заволновалась, она побледнела и начала судорожно глотать воду. «Видимо, вспомнила труп», – догадался Парфенов. – Милая? Она пришла ко мне как оборванка. В драных джинсах и огромной футболке. С такими чаще всего проблемы. То компанию наведут, что потом квартиру драить надо. То постараются что-то умыкнуть. Плавали-знаем! – Зачем же сдали? – А не ваше дело! – Хохлова так резко села на кровати, что ее качнуло, и Парфенову пришлось буквально ловить женщину, чтобы она не упала. – А не ваше дело! – повторила Хохлова, сбрасывая руки Кирилла. – Нужны были деньги, вот и сдала. – Трегубова одна к вам приходила? – Одна. Мы с ней встретились возле подъезда, чтобы сразу квартиру посмотреть. Я паспорт ее сфотографировала, ключи отдала, деньги взяла и пошла к себе. А утром решила пораньше прийти, чтобы ее выселить, чтобы она мне сюрпризов не оставила, – так пожалуйста. – И раньше вы эту девушку не видели? – Нет! Вы чего от меня хотите? Чтобы я каждую прошмандовку в районе знала? Оно мне для чего? А? – Почему же сразу «прошмандовку»? – Ну а кого? Нормальную девку на съемной хате не убьют. Нормальная дома сидит. А хахаля или к себе ведет, или сама до хахаля идет. – Это у вас жизненный опыт? Хохлова побагровела. Выщипанные брови сошлись на переносице. Губы поджались в куриную гузку. – Вы себе что позволяете? – зашипела она. – Вы себя кем тут возомнили? Думаете, на вас управы не найдется? – Я просто выполняю свою работу. – Вот идите и работайте. – Хохлова задрала подбородок к потолку и что было мочи заорала: – Сестра! Сестра! Плохо мне! В коридоре послышались торопливые шаги. Кирилл предупредительно открыл дверь палаты, куда тут же забежала медсестра с тонометром. На бегу девушка неодобрительно посмотрела на полицейского. – К вам еще следователь придет для беседы. Так что вы уж поправляйтесь, Анна Ильинична, – расплылся в деланой любезности Парфенов. Хохлова заохала, медсестра принялась что-то нежно ворковать. Но на это майор смотреть не стал, слишком много времени потрачено впустую. Он надеялся, что у ребят будут результаты получше. * * * Поквартирный обход почти ничего не дал. Лешу Буглака знал почти весь дом – он там был слишком частым гостем из-за сдаваемой Хохловой квартиры. К шумным временным соседям жильцы подъезда привыкли, скандалы и разборки сами не устраивали, а просто вызывали участкового. – Да че-то какой-то крик был ночью, – сказал сосед с верхнего этажа. – Я на кухне курил в форточку, так вроде баба орала. – Во сколько это было? – спросил Егоров. – А я знаю? – пожал плечами сосед. – Мне фиолетово, я в отпуску. Покурил, водички хлебнул и пошел дрыхнуть. – Больше вы ничего не слышали? Может, шаги на лестнице? Дверь хлопнула? – Да хрен его знает, – снова пожал плечами сосед. – У нас тут иногда двери вообще всю ночь открытые стоят. Зимой бомжи приходят греться. – То есть никого подозрительного не видели? – Не-а. Оно мне на фиг? Я в отпуску. До обеда дрыхну, потом в телик залипаю или в комп гоняю. Потом опять дрыхну. Отпуск кончится, опять пахать неделями. Еще одна молодая мамаша вспомнила, что слышала приглушенный крик. Приглушенный, потому что мамаша жила под самой крышей, а квартира Хохловой на втором этаже. И вообще, своих проблем выше головы. – В двенадцать семнадцать это было, – сказала женщина шепотом. – Точно? – уточнил таким же шепотом Федя. – Стася в двенадцать кушает, у меня будильник заведен. Покормила, стала укачивать и услышала. А часы перед глазами на тумбочке. Федор поблагодарил молодую мамашу и пошел вниз. Можно было с уверенностью сказать, что в четверть первого Анжела Трегубова была еще жива. И по крайней мере двое людей слышали ее крик, но ничего не сделали, чтобы помочь или хотя бы выяснить, что происходит. Девушка кричала, а жители подъезда занимались своими делами. Никто не снял трубку и не набрал номер опорного пункта. – Гринь, че у тебя? – спросил Егоров, вернувшись в квартиру. – Да все уже, – отозвался Город. Игнатьич со своей командой уехал. Санитары увезли запакованное в плотный черный мешок тело Трегубовой. Только грязные пятна на голом матрасе, обоях, шторах и мебели напоминали о том, что здесь произошла трагедия. Понятые ушли по квартирам. Елена Вадимовна до последнего уговаривала Гришу перейти в ее квартиру и попить чаю с бубликами. – А Копылов где? – Свалил. Начальство уехало, он тут пару бумажек написал – и адью. – Ясно. Как всегда. Че, погнали по ее подружкам? – Давай сначала в одно место заскочим? * * * – Если шеф узнает, а он узнает, что мы по кабакам ходим в рабочее время, он нам головы оторвет. – Он нам все равно голову оторвет. Мне точно, – вздохнул Город. Оперативники стояли перед клубом, где провела свой последний в жизни вечер Анжела Трегубова. Вывеска над входом не горела, а дверь оказалась закрыта. Егоров поискал кнопку звонка, не нашел ее и просто громко постучал. – Ты скажешь, наконец, какого мы сюда приперлись? – Смотри. Трегубова зачекинилась здесь вчера. Гриша показал экран своего смартфона с открытой страничкой Анжелы в соцсети. Девушка сделала селфи на том самом месте, где они сейчас стояли. «Иду и побеждаю», – подписала она фотографию. Сердечки и комментарии под снимком. Восхищение ее новым образом. Пожелание удачи. Завистливая критика. Обычные мужские грубые комплименты с сексуальным подтекстом. Пока еще мало кто из знакомых Анжелы знал, что девушки больше нет в живых. – Господа, клуб открывается в семь вечера. – В дверях показался мужчина средних лет в костюме и галстуке, на его запястье блеснул браслет дорогих часов. – Мы не господа, мы из полиции. – Егоров и Город показали удостоверения. – И тем не менее, к огромному сожалению, мы открываемся только в семь часов вечера. Если только у вас нет договоренности на проведение спецмероприятия. – Представьтесь, – попросил Федя. – У нас какие-то проблемы? – насторожился мужчина, вынимая из внутреннего кармана пиджака телефон. – Возможно, вам нужно поговорить с нашей охранной фирмой… – Мы не собираемся вас крышевать. – Ее видели? – Гриня сунул мужчине под нос свой телефон с фотографией Анжелы. Тот отпрянул, но на фото взглянул. – Эта девушка предъявляет какие-то претензии? После всего? Она что, написала на нас заявление? – К мужчине вернулись первозданное спокойствие и лоск. – А есть повод писать заявление? – Думаю, нам лучше поговорить в моем кабинете. Прошу, господа. За барной стойкой двое рабочих в спецодежде крепили огромное зеркало. Стоял крепкий алкогольный дух. Уборщица, матерясь вполголоса, вытаскивала из-под стойки мелкие зеркальные осколки. На миниатюрной сцене девушки-танцовщицы репетировали вечернюю программу под музыку, звучащую из переносной колонки.