Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Тогда разрешите сопровождать вас. Она покачала головой, но ничего не сказала. Время научило ее быть корректной с влюбленными молодыми людьми, и, решив, что проще согласиться, чем сопротивляться до конца и обидеть человека в таком состоянии, Клер больше не настаивала. Черт его знает, что он подумает, и что сделает, если она будет слишком резка. Ее наметанный глаз сразу выделял из толпы поклонников и тех, кто играет, и тех, кто испытывает истинные чувства. И теперь, видя, что Блондин, как она пока окрестила его до выяснения имени, способен на любую глупость, Клер решила держать его при себе, но так, чтобы он не вздумал лелеять какие-то надежды. Но кто же смотрел на нее тогда, в коридоре? Клер достаточно быстро выкинула из головы эту мысль, но тут снова ощутила на себе странный тяжелый взгляд. На этот раз она обернулась. Но сначала увидела Ольгу, в ее ярко-голубом (трудно не заметить) атласе с белыми бабочками, и Аликс Геброву. Аликс, хоть и обещала быть в белом, надела светло-лиловое платье. Не было ни фиалок, ни жемчуга (неужели мать пожадничала, усмехнулась Клер), зато была шикарная алмазная брошь в виде семиконечной звезды. Это было дежурное бальное украшение Аликс, из чего Клер сделала вывод, что Аликс как обычно поцапалась с любимой матушкой перед самым балом. Но ни Аликс, ни Ольга не могли заинтересовать Клер более, чем на один миг. Глаза ее почти сразу столкнулись с холодными серыми глазами молодого офицера, который беседовал с ними. Как-то сразу Клер догадалась, что это и есть майор Патов. Он производил впечатление. И было как-то сразу понятно, что он привык к более блестящему обществу, и появился здесь только из праздного любопытства. По выражению его лица было видно, что он делает всем им огромное одолжение, отказавшись от приглашения, видимо, самой императрицы, и что они все должны быть ему благодарны за это всю оставшуюся жизнь. Клер он разглядывал тоже с любопытством, но более заинтересованно. Казалось, что он готов простить Саниным, что они заставили его появиться на этом балу, совершенно недостойном его присутствия. Потом он что-то проговорил, обращаясь к Ольге, и Клер с ужасом прочитала фразу по его губам: — Прошу вас, Ольга, представьте меня вашей сестре. Клер отвернулась, и оперлась о руку Блондина: — Думаю, нам стоит найти место, где можно спокойно посидеть, — проговорила она, мысленно проклиная себя за это жестокое отступление от намеченного плана – теперь Блондин решит, что она готова влюбиться в него, а потом будет разочарован. Разочарование же чревато последствиями. О последствиях Клер хорошо знала, но сейчас старалась не думать об этом. В глазах его появился фанатизм: — О, конечно, Клара Ивановна, мы можем найти место в одной из боковых гостиных! — Пойдемте же, мне хочется избавиться от толпы и сесть, — сказала она, одним глазом наблюдая, как на лице ее сестры появляется то стервозное выражение, которое свидетельствует о приближении истерики. Но майору Патову оно, конечно, ни о чем не свидетельствовало, поэтому он что-то говорил ей и Аликс, кивая в сторону Клер. Клер же уже тянула своего влюбленного кавалера в сторону двери, слушая в пол уха, что он говорит ей что-то про счастье и радость, но не вникая в смысл сказанного. «Что я делаю? Что же я делаю?» – крутилось у нее в голове. А Блондин был вне себя от восторга, так как поверил, что сама Клер Велецкая согласилась уединиться с ним в малой гостиной. В гостиной было не так людно, и даже один диван был пуст. Клер села на край этого дивана, сложила руки на коленях, ловя на себе удивленные взгляды матрон из соседнего угла. Своего кавалера Клер услала за лимонадом, а сама стала обмахиваться веером, когда в длинном коридоре заметила знакомую фигуру. Майор Патов не остановился, когда она исчезла из бальной залы, он пошел искать ее, как-то отвязавшись от поклонниц. Клер встала и осторожно юркнула в маленькую дверцу, которая, как она знала, вела в небольшую комнатку для слуг, а оттуда шла лестница напрямую в сад. Ланин, Эрнест Ланин – вдруг вспомнилось ей. Да, так звали обманутого ею ухажера. Жаль его, но ничего поделать было нельзя. Очень уж не хотелось знакомиться с этим великосветским львом, охотником за красавицами. Много их она видела за те четыре года, что выезжала в свет. В саду было холодно, и Клер остановилась на пороге двери. Моросил дождь, поэтому ей нужно было как можно скорее пробежать до следующей дверки, чтобы не очень промокнуть, и успеть до того, как объявят первый вальс, который она обещала Мише Арнову… или Денису Корнилову? Клер смело шагнула под дождь и скоро оказалась у входа в другое крыло. Уже закрывая за собой дверь, она видела, как распахнулась та, откуда она только что улизнула, и в ярком свете свечей появилась фигура майора Патова. Подхватив платье, она взлетела вверх по лестнице, нашла будуарчик, где привела себя в порядок, и с первыми звуками вальса была уже в бальной зале, весьма довольная собой. Завтра она расскажет о своем приключении Кузьме Антоновичу, и они повеселятся вволю. Как жаль, что его нет сегодня на балу, чтобы защищать ее – Кузьма схватил легкую простуду, и с одобрения Клер остался дома, чтобы поскорее встать на ноги. Ей стало не до смеха, когда она оказалась в бальной зале, даже Кузьма Антонович как-то сразу выветрился из головы. Первое, что она увидела, было разгневанное лицо матери. — Где ты пропадала, негодница? – набросилась та на нее, — майор Патов желает с тобой познакомиться! Даже согласился пригласить тебя на танец! Я и Мария Никитична сбились с ног, разыскивая тебя по всему дому! Клер закусила губу. — А меня кто-нибудь спросил, хочу ли знакомиться с майором Патовым? – проговорила она, и опустила глаза, так как за спиной Елены Витальевны появился бледный и несчастный Ланин. Этого еще не хватало! – у меня все танцы на сегодня расписаны, так что не знаю, смогу ли я уделить ему внимание. — Уже расписаны? – Елена Витальевна не смогла скрыть улыбки, так как всегда гордилась успехами дочери, хоть и не желала этого показывать, — дай-ка блокнотик! Клер достала блокнотик и протянула матери. Та пробежала глазами заполненные строчки, убедилась, что мест и правда нет, после чего с удовлетворением отдала и посмотрела на дочь: — И впрямь нет, — она нахмурила красивые брови, — но, возможно, он мог бы проводить тебя к столу… — Меня провожает Иван Давыдов. — Есть еще фейерверк… — Александр Веймерг, — улыбнулась Клер, зная, что это имя произведет на мать впечатление. — Хорошо, — сдалась Елена Витальевна, — это даже еще лучше. Патов должен понимать, что ты не можешь изменить то, что уже записано в твоем блокноте, — она кокетливо улыбнулась, — Это даже еще интереснее. Идем, я представлю тебя ему. Ты поговори с ним, только поскромнее, а когда зазвучит музыка, улизни с другим… — Он нравится Ольге, — перебила мать Клер, — я не хочу… — Но Ольга ему не нравится. Я ничего с этим не могу поделать, но она вообще мало кому нравится. Особенно рядом с тобой. Но ты должна сделать все, чтобы он пригласил нас к себе на обед. Ты знаешь, что он дает обеды по субботам? Нет? Так вот, там у него бывают даже члены царской семьи, да и вообще все, кто хоть чего-нибудь стоит. Ты же не хочешь всю жизнь бывать только в таких дырах, как у Саниных… Раньше никогда Елена Витальевна не считала, что дом Саниных – дыра, отметила Клер, и почитала за честь получить приглашение к ним на бал, но теперь, видно, воображение ее уже рисовало ей сладкие картины счастья. Ей виделось, что она завсегдатайка обедов Патова, и представлялись искаженные завистью лица подруг. Клер же решила, что ноги ее не будет в доме этого человека, и с таким решением она позволила матери увести себя в другую часть залы, где майор Патов стоял у стены, ожидая их. Там же была Мария Никитична Санина, явно специально задержавшая начало первого танца, чтобы Клер была представлена ему как можно скорее. Она развлекала высокого гостя беседой, и Клер подумала, что нет ничего противнее этих торгов невестами, особенно когда тебя вот так ведут на демонстрацию возможному покупателю. Ей стало противно, особенно от того, что ее помолвку с Кузьмой Антоновичем в случае предложения майора Патова никто не посчитает серьезным препятствием. Единственное, на что ей оставалось надеяться, так это на то, что Патов не намерен пока жениться. Майор улыбнулся, обнажив сверкающие белые зубы. Он был темноволос, но глаза его сияли сапфирами в обрамлении черных ресниц. Их представили по всем правилам, и Клер сделала глубокий реверанс, а он поклонился. Обычный лавеслас, подумала Клер, одновременно понимая, что внешность его произвела на нее впечатление скорее приятное. — К сожалению, у моей дочери не осталось свободных танцев, но, я думаю, для вас она сумеет выделить несколько минут, — очаровательно улыбнулась Елена Витальевна, а Клер снова за ее спиной заметила Эрнеста Ланина, и снова совесть кольнула ее. Она просто так обидела молодого человека, и у нее не было даже танца с ним. Кажется, он никуда не записался. Клер вынула блокнотик, якобы чтобы проверить, нет ли у нее свободного места, а на самом деле для того, что бы выяснить, записала ли она Ланина. Было и так ясно, что нет, но она, понимая, что теперь обречена на весь вечер развлекать Патова, проверила еще раз. Когда ей было шестнадцать лет, она по глупости обидела одного такого влюбленного, после чего он застрелился прямо у нее в гостиной. Тот случай многому научил Клер, и, навсегда запомнив, до чего доводит людей страсть, она старалась делать все от нее зависящее, чтобы подобного не повторилось. А тут этот Ланин, как на зло, и ничего с ним поделать невозможно. Потенциальный самоубийца, видела Клер. Но понимала это только она, и матери ничего доказать было невозможно. Елена Витальевна сильно гордилась тем, что из-за красоты ее дочери человек покончил с собой, да еще таким романтическим образом. Просто она не видела, как его мозги стекают по зеркалу, думала Клер, а ей, Клер, он до сих пор являлся в кошмарных снах. И никакой Ланин не будет аргументом для мадам Элен, если ради него ее прекрасная дочь посмеет хоть на шаг отойти от такого жениха, как майор Патов. Мария Никитична, видя, что все прошло просто великолепно, и что Клер майору понравилась, махнула музыкантам. Заиграла музыка, к Клер подошел ее первый партнер, как индюк надутый от гордости. Она оглянулась последний раз на Эрнеста Ланина, кивнула Патову и встала в круг.
Глава 4 Как Клер и предполагала, Патов не дал ей больше ни шагу ступить без него. Мария Никитична что-то перетасовала, и за обедом они оказались рядом. Ланин же сидел где-то далеко, и Клер так и не нашла его среди гостей. И потом его тоже не было, так что, скорее всего, он сбежал с бала, где его так плохо приняли. Клер вспомнила, что познакомили их месяца два назад на вечере у Лепишиных, и с тех пор его белая шевелюра постоянно попадалась ее на глаза. Он оказывался в тех же салонах, где появлялась она, прогуливался в парке недалеко от ее дома, и даже, кажется, присылал ей какие-то цветы. Диагноз был неутешителен, и этот молодой человек никак не лез у нее из головы, в то время, как она отвечала на любезности майора Патова. Его звали Андрей Сергеевич, он был остроумен и предупредителен, и, если бы мысли Клер не вертелись постоянно вокруг Ланина, она на следующий день могла бы сказать, что хорошо провела время. На следующий день Клер могла только сказать, что ужасно устала. Кузьма Антонович все еще не выходил, и она думала, не сходить ли навестить его, но не могла себя заставить выбраться из дома. К тому же приехали две ее кузины, Ирина и Алевтина Самсоновы, от чего весь дом встал на уши. Клер пряталась у себя в комнатах и никого не принимала, ссылаясь на головную боль, что было истинной правдой. Вернее, голова у нее не болела, но могла бы заболеть, если бы ее заставили развлекать ее двух милых кузин. Ирине было восемнадцать, и она была очень мила, а Алевтине, или Элле, как ее было принято звать, – двадцать три, и шансы ее на замужество ровнялись нулю. Трудно было бы придумать более несимпатичную девушку. Элла была очень высока и очень худа, ее редкие волосы имели тусклый рыжий оттенок, а руки лицо и грудь покрывали крупные веснушки. Элла давно смирилась со своим положением, и оставила все попытки подцепить кого-нибудь. Одевалась она скромно и с большим вкусом, умея даже скрыть частично свои недостатки, но с лицом ничего поделать было нельзя – на нем навечно застыло выражение серой мыши. Детское прозвище Норушка, идеально подходило ей. Клер терпеть не могла своих кузин. Ирина вечно задавалась, и ужасно завидовала ей, а Элла сидела с отсутствующим видом или читала книгу. — Клара Ивановна, к вам посетитель, — услышала она голос Анфисы Никитичны, и вышла из задумчивости. — Я не принимаю, скажите, что у меня мигрень. Клер проводила няню взглядом, потом взяла в руки вязание. Она еще к предыдущей неделе обещала связать три платьица для детей-сирот из приюта, над которым шефствовали Мария Никитична и Анна Рябушкина, но так и не закончила даже одного. Вдруг неожиданная мысль пришла ей в голову, и Клер вскочила с кресла, уронив вязание. Бросилась к окну. Так и есть. Эрнест Ланин понуро выходил из ворот их дома. Клер спряталась за кружевную занавеску, но он, видимо, заметил мелькнувшую тень, так как замер, смотря прямо на нее, потом перешел дорогу, и облокотился о кружевные перила набережной. Клер осторожно отошла от окна. Его нужно было принять, понимала она, но нельзя было посылать за ним слугу сейчас, когда он уже ушел. Что она скажет? Я сказалась больной, но узнав, что это вы пришли меня проведать, поняла, что исцелена, и мигрень вмиг оставила меня. Это она могла себе позволить только с Кузьмой Антоновичем, но не с Ланиным. Он воспылает слишком большой надеждой, а надежда в его случае еще хуже отчаяния. В этот момент вошел Игнатич, служивший при Клер и Ольге кем-то вроде дядьки, старичок с острыми глазками, смотревшими из-под кустистых бровей, но весь такой аккуратненький, будто он родился не на крестьянском дворе, а, по крайней мере, в княжеских хоромах. — Вот вам, Клара Ивановна, страдание еще одного несчастного сердца принесло, — проговорил он в своей странной манере выражаться. Клер знала, что он осуждает ее за ее поклонников, и никакие доводы его не убедят, что она делает это не со злобы, — бедный молодой человек, весь измученный амуром к вам, принес, и даже не обиделся, когда вы отказались его принять. Игнатич поставил на стол перед Клер огромнейший букет белых роз. — Спасибо Семен Игнатьевич. Не сердись на меня, я и правда не в силах никого принять. Видишь, даже к кузинам не выхожу. — Это от придури, — он покачал головой, и направился к выходу, — этого не надо мучить, Клара Ивановна, он уже и так замученный. Глаза ввалились, слезы в горле стоят. Как Пашенька давешний будет, тогда … Клер словно пружина подбросила, и она стукнула рукой по столику:
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!