– Мэра, только подумай, что я могу сделать. Каким королем могу стать. – Зачем вообще нужно становиться королем? – медленно спрашиваю я, подчеркивая каждое слово. У Кэла нет ответа. Во дворце, в плену, я узнала, что Мэйвена создала Элара. Превратила сына в чудовище. Ничто на свете не способно изменить его, исправить то, что она сделала. Но Кэл тоже был создан. Все мы кем-то сотворены. И в каждом есть стальной стержень, который невозможно рассечь. Я думала, Кэл свободен от развращающего действия власти. Как же я ошибалась. Он был рожден, чтобы стать королем. Для этого его создали. Его создали, чтобы он этого хотел. – Тиберий. Раньше я никогда не произносила его настоящего имени. Оно ему не подходит. Оно не подходит нам. Но сколько можно притворяться? – Выбери меня. Его руки гладят мои. Я закрываю глаза. И позволяю себе запомнить это ощущение. Как в тот день в Пьемонте, когда нас застиг ливень, я хочу гореть. Я хочу гореть. – Мэра, – шепчет Кэл. – Выбери меня. «Выбери корону. Выбери очередную клетку короля. Предай всех, ради кого ты проливала кровь». Во мне тоже есть стальной стержень. Тонкий, но нерушимый. – Я люблю тебя, и больше ничего на свете мне не нужно, – его слова звучат неискренне в моих устах. – Больше ничего. Я медленно открываю глаза. И у Кэла хватает сил выдержать мой взгляд. – Подумай, что мы могли бы сделать вместе, – бормочет он, пытаясь притянуть меня ближе, но я упираюсь. – Ты знаешь, как я люблю тебя. Больше у меня никого нет. Я совсем один. Ничего не осталось. Не бросай меня. Мое дыхание обрывается. Я целую его в память о том, что могло быть и что будет – в последний раз. Губы Кэла кажутся странно холодным; мы оба превращаемся в лед. – Ты не одинок. Надежда в его глазах разрывает мне душу. – У тебя есть твоя корона. Я думала – я знаю, что такое разбитое сердце. Я думала, что именно это Мэйвен проделал со мной, когда поднялся, оставив меня на коленях. Когда сказал, что на самом деле я ничего о нем не знала. Но тогда мне казалось, что я любила его. Теперь я понимаю: я не знала, что такое любовь. И даже в малейшей степени не представляла, что такое разбитое сердце. Стоять перед человеком, который заключает в себе весь твой мир, и слышать, что тебя недостаточно. Что он выбирает другую. Ты – просто тень солнца. – Мэра, пожалуйста, – он молит отчаянно, как ребенок. – А как, по-твоему, это должно было закончиться? Что, по твоему мнению, должно было случиться? Я ощущаю его жар, пусть даже мое тело холодеет. – Ты не обязана… Нет. Я отворачиваюсь, не слушая возражений Кэла. И он не пытается остановить меня. Он дает мне уйти. Шум крови заглушает всё, кроме мыслей. Ужасные идеи, полные ненависти слова, сломанные, искалеченные, как птица без крыльев. Они хромают перед моим мысленным взором, одно хуже другого. «Не избранные, а проклятые». Вот кто мы такие. Просто чудо, что я не падаю с винтовой лестницы – чудо, что мне удается выбраться наружу, не рухнув. Над головой пылает ненавистно яркое солнце. Разительный контраст с бездной внутри меня. Я сую руку в карман, смутно ощущаю укол и тут же вспоминаю: сережка. Та, что подарил Кэл. При этой мысли впору рассмеяться. Еще одно нарушенное обещание. Еще одно предательство Калора. Меня мучит нестерпимое желание бежать. Мне нужны Килорн и Гиза. Я хочу, чтобы Шейд появился и сказал, что это просто сон. Я представляю всех своих близких рядом. Их слова, их распростертые объятия. Какое утешение. Но тут раздается другой голос. Он сжигает мои внутренности. «Кэл следует приказам, но не умеет выбирать». Я вздыхаю, вспомнив слова Мэйвена. Кэл все-таки сделал свой выбор. И в глубине души я не удивлена. Принц таков, каким был всегда. Неплохой человек, но не способный действовать. Не способный по-настоящему измениться. Корона – в его душе, а души не меняются. Фарли находит меня в переулке. Я стою и тупо смотрю в стену. Слезы давно высохли. Фарли непривычно колеблется, ее дерзости нет и в помине. Она подходит почти с деликатной медлительностью и касается моего плеча. – Я не знала, – бормочет она. – Клянусь. Человек, которого она любила, мертв, похищен смертью. Мой любимый человек предпочел уйти. Он предпочел то, что мне ненавистно, тому, что составляет мою суть. Интересно, кому больнее. Прежде чем я позволяю себе приникнуть к Фарли и принять ее утешение, я замечаю, что рядом стоит кое-кто еще. – Я знал, – говорит премьер Дэвидсон. Это звучит почти как извинение. Поначалу я ощущаю новый прилив гнева, но потом соображаю, что он не виноват. Кэл был не обязан соглашаться. Не обязан расставаться со мной. Не обязан с охотой ступать в расставленную ловушку. – Разделяй и властвуй, – шепотом произношу я, повторяя слова премьера. Туман рассеивается достаточно, чтобы я всё поняла. Монфор и Алая гвардия не стали бы поддерживать Серебряного короля просто так. У них должны быть свои веские причины. Дэвидсон кивает. – Это единственный способ их победить. Самос, Калор, Сигнет. Разломы, Норта, Озерный край. Всех их влечет жадность, все готовы удавить друг друга за сломанную корону. Это входит в планы Монфора. Я делаю еще один вдох и пытаюсь прийти в себя. Забыть Кэла, забыть Мэйвена, сосредоточиться на предстоящем пути. Я не знаю, куда он ведет. Где-то вдалеке, отзываясь в моих костях, слышится раскат грома. Пусть же они перебьют друг друга.