— Эй! — крикнула она и побежала к ребятам. Кроссовки скользили и хлюпали в грязи. Мальчишки разразились хохотом, перешедшим в безумное хихиканье, швырнули на землю какой-то предмет и скрылись в чаще. — Пожалуйста, подождите, я заблудилась! Из леса эхом донесся насмешливый нечеловеческий вопль, словно кричала обезьяна. Эми остановилась на том месте, где заметила подростков. На земле валялись два аэрозольных баллончика. Искаженные лесом звуки голосов затихли вдали, тишину нарушала лишь барабанная дробь дождя. Она полезла в карман за платком и нащупала флажок с первой опорной точки. Отличное напоминание о ее провале… Эми швырнула флажок на землю и яростно втоптала его в грязь. Потянула носом: откуда-то повеяло слабым запахом химикатов, тем самым, который принесли с собой доктор Кавендиш и Роберт. Она подняла голову и глянула на небо. Откуда пахнет? Разглядев струйку зеленовато-серого дыма, Эми бросилась к его источнику. Дорожка вывела ее к маленькому зданию без окон, с узкими вентиляционными отдушинами в заросших плющом безжизненных бетонных стенах. Сердце Эми на миг сбилось с ритма. На двери красовалась табличка: «Не входить! Опасно для жизни!», и все же она дернула за ручку. Обитая мятым металлическим листом створка подалась, и Эми уставилась на полыхающий за стеклянным окошком печи огонь. Мусоросжигатель? У них на фабрике был такой же, только поменьше. На полу лежали плотно набитые желтые мусорные мешки. Эми наклонилась, пытаясь разобрать надпись на мешковине. «Внимание! Инфицированные отходы!» На полу помещения в беспорядке валялись документы и старая одежда, порванная и заляпанная потеками засохшей желтоватой жидкости. Полно было и прочего хлама, однако желания его разглядывать Эми не испытывала. Заинтересовала ее лишь фотография сутулой простоватой девушки в плохо сидящем купальнике. Она подняла и перевернула снимок. Бенидорм, 2000 г. На Эми нахлынула грусть. Бедные пациентки психиатрической лечебницы… Каждую из них лишили семьи; впрочем, после закрытия «Соснового края», видимо, всех отправили по домам. Интересно, сохранила ли эта девушка свою беззаботную улыбку? Какой она вернулась к родителям? Наверняка совсем другим человеком… — Эми! Хриплый мужской голос прозвучал откуда-то из-под деревьев, перекрыв шум дождя. Резко обернувшись, она положила фотографию на пыльную деревянную полку и вышла на улицу. Остановилась, вглядываясь в лес, и наконец заметила приближающегося человека. Приложила руку козырьком ко лбу, защищаясь от дождя. Кто бы это мог быть? Наконец мужчина появился в просвете между деревьев, и сердце Эми екнуло. — Вот, отправили по вашим следам поисковую партию, — прищурившись, сказал Роберт. — Вы шутите? — Слушайте, вы могли умереть от переохлаждения. Он снял куртку, накинул ее на плечи Эми, мимоходом нежно коснувшись ее руки, и закрыл металлическую дверь. — Вам сюда нельзя. Это место не для клиентов, — пояснил Роберт. — Здесь находиться опасно. — Простите, я ведь не знала. Я просто… — Ладно, ничего страшного, — перебил ее мужчина, вытащил из кармана пачку «Мальборо лайтс» и встал под защиту перекрученных ветвей старого дерева. Предложил сигарету Эми, однако она лишь покачала головой. Достав дешевую пластмассовую зажигалку, Роберт прикурил, вдохнул дым и прикрыл глаза. — Вы — хорошая девушка, — слегка улыбнулся он, выпустив кольцо дыма в промозглую сырость. — Курение и вправду ужасная привычка. Она поежилась под жесткой шершавой курткой. Интересно, что заставило такую идеальную женщину, как доктор Кавендиш, нанять неотесанного, грубоватого помощника? Хотя чем Эми лучше? Одежда потрепана, запах пота из подмышек… Роберт выполняет свои обязанности — и слава богу. — Идите под дерево, а то промокнете. Он похлопал по узловатому стволу, и вниз, на заросшую мхом землю, упал кусок коры. Эми хотелось вернуться в клинику, переодеться. Бог с ним, с дурацким шелковым платьем — все лучше, чем облепившая тело мокрая одежда. Но дороги она не знала, поэтому неохотно присоединилась к Роберту. Стоишь словно в нише под водопадом, на крохотном сухом пятачке. Эми глянула на свои ноги. Перемазанные грязью и облепленные мокрыми листьями кроссовки Гейнор совсем утратили товарный вид. Надо будет хорошенько помыть их и вернуть хозяйке. — Двигайтесь ближе, — пробормотал Роберт, подтянув ее к себе. — Господи Иисусе, нигде больше не встретишь такой сырости, как в этом Гристорпе, — продолжил он, согревая своими ладонями ее промерзшие руки. — Вы недавно сюда переехали? — заговорила Эми, пытаясь заглушить неловкость от близости мужского тела. От Роберта пахло чем-то несвежим, и у нее встал ком в горле. — Жил здесь когда-то, потом на некоторое время уезжал. Распространяться дальше мужчина не стал, и Эми оставалось лишь гадать, в каких краях он побывал. Почему-то ей в голову стукнуло, что Роберт работал каменщиком в солнечной Испании. А что? Откуда у него такой несмываемый загар и грубоватая хватка? Поймав ее взгляд, Роберт улыбнулся сухими обветренными губами и посмотрел ей в лицо, дохнув никотином. — Впрочем, вернулся я с удовольствием. Здесь отличная возможность познакомиться с интересными людьми. Например — с вами. Эми вновь почувствовала смутное волнение под его взглядом, ощупавшим ее фигуру сверху донизу. Быстро заговорила, пытаясь отвлечь мужчину: — Вам приходилось здесь бывать в те времена, когда на месте клиники была лечебница? Роберт посмотрел на дождевую завесу, резко затянулся и выбросил зашипевший в луже окурок. — Пора бы нам двигать назад, а то доктор, чего доброго, решит, что я вас похитил. Он выпустил изо рта последнюю длинную струйку дыма. Эми ждала, однако ее спаситель не двигался с места. Его бледно-голубые глаза смотрели в одну точку. Похоже, мужчина погрузился в тяжелые раздумья. — Роберт, вы в порядке? Эми хотела было тронуть его за плечо, но передумала. Прошла секунда, другая, и Роберт, моргнув, улыбнулся, накинул капюшон и вышел из-под дерева. Эми побрела за ним. Роберт лез сквозь кустарник, раздвигая голыми руками колючие сучья. Наконец на фоне темного неба показалась часовая башня, и Эми с облегчением выдохнула. Они добрались до входа в клинику, где сидела под навесом вся группа. Женщины дрожали, обхватив себя руками. Боже, ведь Тина рассказывала о правилах похода: никто не сможет войти в клинику, пока не вернутся все участницы. Эми вдруг захотелось быстренько прошмыгнуть мимо и скрыться за углом. Увы. Пришлось подойти к ожидающим, и в ту же секунду щелкнул замок двери. Замерзшие женщины одна за другой втянулись в холл. 23 Дженни хлопнула дверцей машины, и Боб, нажав на газ, поехал вниз с холма. Ему не хотелось рисковать, высаживая свою лазутчицу у самой клиники. В городе его знала каждая собака, а уж номер машины — ВОВ А1 — говорил сам за себя. Дженни бросила взгляд вниз, к подножию холма, где в тумане вырисовывались смутные очертания Гристорпа. Последний раз она была здесь много лет назад. Помнила, как бросилась вниз по склону навстречу ярким радостным огням города, не зная, что ждет ее впереди. Сейчас Гристорп выглядел маленьким оазисом посреди безжизненных болот. Предстояло пройти еще две мили вверх, и Дженни похвалила себя за хорошую подготовку к ночному походу. Найти хоть какую-то информацию о клинике оказалось неимоверно тяжело, и она располагала лишь рекламной брошюрой да скудными сведениями, которые удалось раздобыть Бобу на собраниях местной ложи масонов. Клиникой руководила женщина из состоятельной семьи. Появилась она в Гристорпе непонятно откуда и начала развивать свою диетическую программу. Работала доктор Кавендиш здесь уже около года и, как говорили, вполне успешно. Тем не менее ни о самой программе, ни о докторе почти ничего известно не было. С ней встречался один чиновник из городского совета. Бобу он рассказал, что Ребекка Кавендиш — настоящая красотка и он не отказался бы затащить ее в койку. Выслушав Боба, Дженни лишь передернула плечами, невольно посочувствовав доктору. Особых надежд обнаружить нечто криминальное в бывших помещениях «Соснового края» она не питала. Клиника и клиника, наверняка все вполне пристойно. Подумаешь, занимается неуверенными в себе состоятельными женщинами! Если те готовы платить бешеные деньги, чтобы месячишко поголодать, — почему нет? Рассчитывала Дженни на другое: некоторые части здания давным-давно не ремонтировались. Если она обнаружит угрозу обвала стен или потолков, подобных сведений вполне хватит для получения обещанной Бобом суммы. Наверху, посреди сосен, замелькали фары приближающегося автомобиля, и Дженни, сойдя с проезжей части, скорчилась за проходящей по склону осыпающейся кирпичной стеной. На дороге показался маленький белый микроавтобус с надписью на борту: «Коттерил секьюрити». Фургон промчался мимо, и Дженни продолжила свой путь. Оделась она как настоящий разведчик: черные брюки, черная водолазка, темные тяжелые ботинки. Она и чувствовала себя героиней Люка Бессона. Не хватало только оружия и голливудского сценария, предполагающего успешный исход мероприятия. Дождь почти прекратился, и стали слышны заглушаемые им звуки. Впрочем, и ее теперь могут услышать. Продвигаться по извилистой дороге было рискованно, зато не заплутаешь. Все дороги ведут в «Сосновый край» — судьба, ничего не попишешь, — а уж эта приведет туда кратчайшим путем. Ноги начали гудеть — она никогда еще не поднималась наверх пешком. В лечебнице в свое время имелся автобус, на котором перевозили пациентов и персонал. Дженни как-то пробралась в его салон с ворованным служебным пропуском. Наказание за проступок грозило суровое, и все же поездка стоила того, чтобы подвергнуться инъекции транквилизаторов. Она готова была получить сотню ночей в изоляторе, лишь бы провести несколько часов наедине с ним. Боб дал ей неделю на то, чтобы добыть необходимую информацию, однако Дженни решила, что ей хватит и одной ночи. Чем быстрее она проникнет в клинику и выберется наружу, тем лучше. У нее имелся составленный Бобом примерный перечень объектов. Обвалившаяся штукатурка, сломанные перила, заколоченные окна, разбитые стекла, а также разного рода документация, с которой следовало снять копии. Боб был уверен: доктор выиграла контракт за счет коррупции. Наверняка при заключении договора желаемое выдавалось за действительное. Похоже, благодетель, зная, что Дженни провела много лет в «Сосновом крае», считал ее криминальным гением. В подобной репутации были свои плюсы: люди сторонились и опасались Дженни. Многие из бывших пациентов стремились исправить ошибочное представление о себе, но только не она. Дженни предпочитала держать весь мир в страхе и гордилась тем, что отличается от других. Она сошла с дороги и последний поворот преодолела по лесу. В груди зашевелился страх; сердце заколотилось. Дженни пыталась себя успокоить: никто ее не заставит здесь оставаться, никто не запрет в палате с зарешеченными окнами. Максимум, что ей грозит, — обвинение в нарушении права на частную собственность. И все же… Старая лечебница словно заманивала ее внутрь, играла с ней в кошки-мышки, ждала, когда жертва попадет в ее вязкую паутину. Подойдя к высоким железным воротам, Дженни замерла. Господи, как будто в первый раз… Она заставила себя отойти от внушительного главного входа на территорию и побрела вдоль стены. Сердце продолжало стучать как сумасшедшее, голова шла кругом. Отойдя на безопасное расстояние от ворот, она остановилась и вытащила из кармана заготовленную дома самокрутку. Прикурила, держа зажигалку в дрожащих пальцах. Надышавшись спасительным никотином, поправила рюкзак на спине и пошла по периметру, считая кирпичи в стене. Следовало на чем-то сосредоточиться, почему бы и не на кирпичах. О, а вот и знакомые каракули, нанесенные на стену струей из аэрозольного баллончика. Стишки, лозунги, признания в любви… Дженни остановилась и обвела пальцем грубо вырезанные в кирпиче осколком стекла буквы. Их маленькая тайна, маленькая шутка… Д + Дж = безумная любовь 24 Психиатрическая лечебница «Сосновый край» Карта наблюдения Дата: 13 апреля 1979 года