– Когда сражаешься с животным намного сильнее тебя, одного ума недостаточно, – замечает Леда. Спартанец ждет, когда Агамемнон пойдет прямо на него, и ходит кругами, чтобы поймать его, когда тот на секунду потеряет равновесие. У него узкое лицо и темные внимательные глаза. Агамемнон пытается схватить его, но мальчишка отпрыгивает вправо. Всего за секунду, быстрее, чем Клитемнестра успевает уловить его движение, Агамемнон валит спартанца на землю. Тот падает лицом вниз и издает какой-то придушенный звук. Он пытается ползти, но Агамемнон прыгает ему на спину. Он хватает мальчишку за шею, и его гигантские, покрытые шрамами руки смыкаются на ней. Лицо спартанца погружается в песок, из носа хлещет кровь. Он извивается, отчаянно ловит ртом воздух, но захлебывается собственной кровью. Раздается треск ломающихся ребер, и Клитемнестра не может отделаться от мысли, что тела преступников разбиваются о скалы Апофет с таким же точно звуком. Она поворачивается к сестре, но Тимандра даже не вздрагивает. Она тоже хорошо знает этот звук. На тренировочную площадку выбегает Леда. Ее ноги вязнут во влажном песке. Она хватает Агамемнона за руку, отталкивает назад и закрывает спартанского юнца собственным телом. На секунду Клитемнестре кажется, что Агамемнон ударит Леду, но он лишь удивленно глядит на нее. Мальчишка издает низкий, полный боли стон. Он жив. – Поднимайся, – приказывает Леда. Агамемнон отряхивает красные песчинки с рук, вытирая их о хитон. Затем, не сказав Леде ни слова, направляется прямиком к Клитемнестре. Он заходит под сень деревьев и на удивление учтиво берет ее за руку. Краем глаза она замечает, как Тимандра крепче стискивает в руках копье. – Надеюсь, бой доставил вам удовольствие, моя царица, – говорит Агамемнон. Он впервые обращается к ней. Выражение его лица непроницаемо, как камень, а черты такие резкие, словно их вырезал неумелый скульптор. – Ваша царица – Леда, – поправляет его Клитемнестра. Не обратив внимания на эти слова, он отпускает ее руку, и она чувствует, как горит кожа в тех местах, где были его пальцы. – Я слышал, вы хороши в бою, – говорит он. – Там, откуда я, женщины не тренируются, как мужи. – Я им сочувствую, – отвечает Клитемнестра. Он напрягает челюсть, но ничего не говорит. Его молчание раздражает. Клитемнестре не нравится, как он смотрит на нее, раздевая взглядом. Ей хочется ударить его или убежать, но она остается стоять, где стояла. Когда он наконец разворачивается и уходит, она спешит к матери на площадку. Тимандра бросает копье и бежит следом. Вместе они смотрят на переломанное тело спартанского мальчишки. – Тимандра, – говорит Леда, – разыщи лекаря. И принеси опиум. Сестра уносится прочь резво, как кошка. Леда бросает взгляд на Клитемнестру, а затем на портик, где несколько секунд назад стоял Агамемнон. – Ты ему нравишься, – в конце концов произносит она. Ее зеленые глаза тусклы, как старинная медь. – Разве он не видит, что я беременна? Леда качает головой: – Иные мужи хотят только то, чего не могут иметь. Она возвращается во дворец в одиночестве. Воды Еврота окрасились в цвет серебра, а земля вокруг похожа на расплавленную бронзу. Она думает о перепалке Леды и жрицы в мегароне. Мать была права, но выглядело это позорно. Разве не она учила Клитемнестру, что всегда можно найти лучший способ обойтись со своими соперниками, лучший способ унизить их? Но унизила она только себя. Почему она не отослала жрицу прочь из дворца? Возможно, она пыталась, но Тиндарей не позволил. Эта мысль причиняет Клитемнестре боль, как острое лезвие, которым провели по горлу. Начинается дождь. Она спешит по дорожке, ее сандалии перепачканы грязью. Добравшись до конюшен, она останавливается перевести дух и находит укрытие рядом с кобылицей и ее жеребенком. Она гладит их, слушая, как капли стучат по земле. Вдруг слева доносится еще какой-то звук. Она прислушивается внимательнее, притаившись за охапками сена. Кто-то тихо плачет – теперь это слышно отчетливо. Она подбирается ближе и за большой кучей сена видит спину Агамемнона. Его туника, всё еще в пятнах крови того мальчишки, задрана до пояса, а руки лежат на бедрах какой-то молодой женщины. Девушка стонет и плачет, но лица ее Клитемнестре не видно. Вспомнив об илотке с синяками, она выходит из укрытия. – Оставь ее, – говорит она, пытаясь перекричать шум дождя. Агамемнон резко оборачивается, его рука взлетает к кинжалу, болтающемуся на поясе. Девушка встает, даже не пытаясь прикрыть наготу, а завидев Клитемнестру, улыбается. Это Киниска. – Чего тебе надо? – спрашивает она. Ее сильные ноги, точно змеи, опутывают шрамы. Груди маленькие, соски большие и коричневые. На одной груди большое родимое пятно, которого Клитемнестра никогда не замечала в гимнасии. Она поворачивается к Агамемнону, крепко сжимающему в руке кинжал. Он не похож на те, что используют спартанцы, скорее на ножи, которыми закалывают свиней. – Убери это, – приказывает она. Он не двигается. – Вы помешали нам. – Это мой дворец. – А я ваш гость. Киниска надевает свой хитон и набрасывает поверх него длинную накидку. – Ступайте во дворец, мой господин, – говорит она. – Я скоро приду. Он направляет на нее свой тяжелый взгляд, но при этом не кажется раздраженным. Не глядя на Клитемнестру, он уходит; его фигуру тут же проглатывают темнота и дождь. Киниска наклоняется, чтобы завязать сандалии. – Нельзя постоянно иметь всё, что хочешь, – говорит она. Клитемнестра хмурится: – Ты правда считаешь, что я могла бы пожелать кого-то вроде него? Киниска поднимает глаза и вдруг разражается смехом. – Ты думаешь, что он взял меня силой? – Я не знала, что это ты. – А если бы знала, то не стала бы вмешиваться? Клитемнестра медлит с ответом. – Забудь, – продолжает Киниска. – Теперь ты знаешь, что он ни к чему меня не принуждал. Кому угодно было бы за счастье оказаться с таким мужем, как он. – Я так не думаю. Киниска злорадно смеется. – Это потому что ты не видишь силу, даже когда она у тебя перед носом. Разобравшись с сандалиями, она окидывает Клитемнестру последним победоносным взглядом, словно только что одолела ее в состязании, и уходит. Вымокнув насквозь и дрожа от холода, Клитемнестра наконец добирается до дворца. В коридорах стоит влажный, затхлый запах, факелы вот-вот догорят. Она спешит в гинецей и стучит в дверь комнаты, которую когда-то делила с Еленой. Дверь открывается сразу же. Елена в толстом шерстяном хитоне стоит, оперевшись о стену. – Что случилось? – Я могу сегодня поспать здесь? – спрашивает Клитемнестра. – Конечно. – Елена одаривает ее слабой улыбкой. – Я всё равно мало сплю, когда я одна. – Я тоже. – Клитемнестра садится на деревянный табурет рядом с кроватью, Елена протягивает ей теплую шерстяную тунику. – Киниска была с Агамемноном в конюшнях, – говорит Клитемнестра, как только ее зубы перестают стучать. – Он был в ней. – Откуда ты знаешь? – Я видела их. Только что. Елена пожимает плечами: – Жестокие люди всегда друг друга находят. Клитемнестра оборачивает ноги хитоном и по очереди растирает каждый палец. – С ним что-то не так, – говорит она. – Да, – соглашается Елена. – Мне не нравится, когда он рядом. Елена чуть улыбается. – Может, это потому, что он нагоняет на тебя страх? Тебя пугают только те люди, чьих побуждений ты не можешь понять. Она садится на табурет и наливает себе разбавленного вина. На столе рядом с кувшином лежит золотое ожерелье в виде маленьких розочек. Клитемнестра никогда не видела ничего красивее. – Откуда это у тебя? Елена рассеянно глядит на ожерелье, ее золотые локоны рассыпаны по плечам. Они с Клитемнестрой теперь так отличаются друг от друга, что их едва ли можно принять за сестер. – Неважно, – говорит Елена. Клитемнестра уже готова ввязаться в спор, но Елена оказывается быстрее. – Как думаешь, что оно значит? – спрашивает она. – То пророчество. Она поднимает голову, ее глаза горят так, как горят всегда, когда она жаждет получить от сестры ответ. Клитемнестра задерживает дыхание. Ее лицо вдруг словно онемело. – Не думаю, что оно вообще что-то значит.