– …И таким образом, определяя взаимодействие тех или иных положений права, мы акцентируем внимание на их самостоятельном характере, соотношении, а также непрерывном взаимодействии между собой. Я переворачиваю страницу, взглянув на Стэна. – Выделение составляющих объекта теории государства предоставляет нам перечень определенных возможностей, – тихо произношу, глядя уже не в книгу. Я склоняю голову набок. Стэн смотрит куда-то через меня, и я невольно отмечаю, что они с Кейном почти одного роста. У него усталый взгляд, и под глазами пролегли тени, Стэн кажется похудевшим и почему-то таким ранимым. – Стэн, ты вообще слушаешь меня? – Что? Он озадаченно приподнимает голову, будто только вынырнул из сеанса гипноза, и не понимает, что вообще делается вокруг него. Поняв, что безбожно пропустил половину моих объяснений, он досадно качает головой. Я окидываю его внимательным взглядом. - Стэн, у тебя все хорошо? Ты сегодня какой-нибудь рассеянный. – Прости, – он проводит рукой по лбу, откинув волосы назад и извиняюще улыбается. – Никак не могу сосредоточиться. Пересдача уже завтра, а мистер Перс по-прежнему грозит мне провалом на экзамене и годовым неудом. – Не накручивай себя, мы уже почти всё прошли. Нам осталось всего два параграфа, мы как раз успеем сегодня. – Я уже как-нибудь сам. – Ты уверен? – Да, Ким, я уверен. Ты мне здорово помогла, - он улыбается мне. – Спасибо тебе. Стэн улыбается, но я вижу на дне этой улыбки еще что-то. Какая-то недосказанность, горечь, тоска смешанная с отчаянием. Я смотрю на него и мне кажется, что я упустила кое-что важное. Но признаться честно, я сегодня чертовски устала, чтобы разбираться, что значит эта улыбка. – Хорошо, я тогда домой пойду. – Ты сегодня очень красивая, Ким, – произносит Стэн, и его голос мягко утопает в атмосфере комнаты. Мои ноги замирают на ровном месте, я останавливаюсь, словно передо мной вдруг появилась невидимая стена. Воздух выходит из моих легких с глупым, неловким и немного истерическим смешком. Да, меня охватывает легкое изумление, и я почти уверена, что он вообще не слышал, что я ему сказала. И как, извините, я должна реагировать на это? – Спасибо, – сдержанно произношу я. Стэн внимательно наблюдает за мной. – Ты в последнее время словно расцвела, я давно тебя такой не видел, – он продолжает, наблюдая за тем, как я помимо воли стыжусь, заливаясь румянцем. - По-моему, ты не привыкла к комплиментам. Твой парень тебя совсем ими не балует? Я не знаю, что ему ответить. Говорит ли Кейн мне о том, что я красивая? Да постоянно. Но слышать это от Стэна, парня, который сам предложил мне дружить, в котором я так и не смогла рассмотреть того самого идеального мужчину, которым он видится моим родителям, – как минимум странно и до смешного нелепо. – Ким, Кимми, – с какой-то странной горечью выдыхает Стэн. Он подходит на шаг поближе и здесь происходит неожиданное. Он смотрит мне в глаза. Смотрит с такой болезненной решительностью, будто от этого зависит вся его жизнь. И дальше все идет по наклонной. Стэн хватает меня за локти и приближает к себе, я едва понимаю его горячий шепот, едва слышный из-за стука крови в моих ушах. – Кимберли, – хватка его усиливается и болезненный блеск в глазах умножается. А потом он целует меня. 38 Темнота. Этот короткий миг безумия окутан темнотой. Мои глаза закрыты, я не могу понять, что происходит, почему я не могу взять контроль над этим. Мои мысли отчаянно взывают, пытаясь выбраться из тесной черепной коробки. Нет, нет, нет! Да нет же! Господи, почему? Я ничего не чувствую. Я не чувствую ничего, кроме прикосновения горячих полуоткрытых губ Стэна к моим губам. Мое спокойствие, хоть и заторможенное, по-видимому, заставляет его верить, что мне это нравится. По моим венам льются медленные реки крови, но это как заторможенная реакция сонного человека: бессмысленный покой, не приносящий ни облегчения, ни радости, ни-че-го. Стэн отрывается от меня, глядя с бессилием. Карие глаза смотрят на меня с невозможной пыткой. И из всех возможных моментов именно в этот дверь с той стороны открывается и в комнату проталкивается миссис Дэвис с тарелкой эклеров. - Деточки, я здесь вам приготовила сладкое для настроения... Я смотрю на Стэна, а взгляд мой просачивается сквозь. Мои глаза медленно наливаются слезами. Я срываюсь с места и убегаю. – Господи, мама, знала бы ты, как ты не вовремя! - я слышу отчаянный крик Стэна, слышу приглушенный шумом в ушах голос его матери, слышу его быстрые, сорванные на бег шаги по лестнице. – Ким! Кимберли, постой! Он бежит за мной. Я добираюсь до прихожей, бросаю свою сумку на пол и с молниеносной быстротой надеваю кеды. Мои руки дрожат от спешки, шнуровки ускользают из пальцев и не слушаются, сплетаясь в один отчаянный клубок. Он здесь. Он рядом, я чувствую спиной его дыхание, его встревоженное биение сердца и леденящий душу взгляд. Я с больным порывом выпрямляюсь и разворачиваюсь. В моих глазах стоят слезы. Взгляд Стэна беспокойно ищет на моем лице. Я знаю, что он пытается. Он пытается найти что-нибудь, увидеть, схватиться за маленькую зацепку.Найти ответ. В какой-то момент мне кажется, что он вот-вот готов обнять меня. Просто обнять, утешить, сказать, что это была глупая ошибка. Что мы решим любые проблемы, даже эту, потому что мы друзья. И мы обязательно найдем способ остаться друзьями… Но рывок Стэна остается без продолжения. Я отчаянно качаю головой, хватаясь пальцами за ремешок своей сумки. Большой ком слез теперь снова встал в глотке, перекрывая доступ кислороду. – Прости, – голос его заглушен, он на грани дрожания и отчаяния. – Я не хотел тебя пугать. – Ты не напугал меня. – Тогда в чем причина? Ты ведь не оттолкнула меня. Почему ты не оттолкнула меня, Кимберли? - Дело не в этом, Стэн, - я яростно качаю головой. Ком, вставший в горле, казалось, начал еще и пульсировать. – Как ты не понимаешь? - слова выплескиваются из моего разгоряченного горла отчаянным порывом. – Я же поверила тебе, я поверила, что ты действительно будешь мне хорошим другом! Стэн с трудом проглатывает, глядя на меня с бессилием. – Мне очень жаль, Ким, но мы не можем быть друзьями, – он в отчаянии кусает губы, и потом я слышу его голос с привкусом горечи и безысходности: – Я люблю тебя, Кимберли Уильямс. Не бывает счастья без черных пятен. Со мной не бывает. Из дома я почти вылетела. Мои ноги дрожали и тело почти не слушалось, пока я бежала, отчаянно молясь и роняя слезы от непонятной боли... 39 Все случается через четыре дня. И я не знаю... Может быть, я чего-то в этой жизни действительно не понимаю, или же все эти убеждения про выбор и человеческие решения являются ничем иным, как навеянным самообманом. Мы вольны делать выбор, идти дорогой, которую выбираем по жизни, но что если это всего лишь иллюзия, и каждый раз, делая выбор, мы все равно приходим к тому, что было решено в нашей судьбе за нас еще задолго до нашего существования. И этот выбор является ничем иным как просто-напросто запрограммированными в нашем мозгу установками ещё до нашего рождения. Потому что куда бы мы не забрели и как бы не складывалась наша жизнь, но если тебе суждено умереть завтра от сердечного приступа или нелепого стечения обстоятельств, то даже каким-то образом узнав об этом наперед, обезопасив себя и отдав все деньги мира, мы все равно не сможем предотвратить неизбежное. От судьбы не уйти. Фраза, ставшая для многих просто до дыр заезженной и тошнотворно серой. Все экзамены сданы, табель заполнен, модули закрыты. И если бы я могла вернуться обратно, перемотать пленку своей жизни всего на один день и изменить сложившийся ход вещей, я бы несомненно это сделала. Порой я ощущаю его внутри, голос, который шепчет мне откуда-то из самых древних глубин души. Он словно лёгкий порыв ветра, а в следующий миг грозный громовой удар. Он налетает словно порывистый морозный ветер, вспенивает беспокойное море моих мыслей, приподнимает и взъерошивает мои чувства. Голос, который долгое время скребся по стенкам моей души, задевая каждую чувствительную терцию, и теперь он выкарабкался из гремучей ямы, распластавшись надо мной могучим бесформенным призраком, шепчущим грубым навевающим голосом у самого основания моих управляющих мозгом рецепторов: «Час настал.» Голос, который звучит слишком вкрадчиво и приторно и как-то зловеще. И смех его отражается насмешливым эхом в моей голове, с каждой секундой все больше и больше отдаляясь. Час настал... *** Резкий скрежет занавески по карнизу скребёт по ушам в разы противнее, чем острые ноготки по доске. Пестрые лучи солнца бьют слишком яро, они заставляют меня морщиться, как новорожденный ребенок, который, только появившись на свет, ещё не познал всей прелести нашего мира, но каким-то странным образом уже предчувствует всю подноготную этой вечной игры без правил под названием жизнь. Почему дети, рождаясь, плачут? Может быть, они уже знают, что их ждет в этой жизни. Стирая им память, Ангелы запечатывают воспоминания, и когда приходит час, они дотрагиваются до твоей души, озаряя тебя вспышкой света. С первого твоего вдоха, первого взгляда и биения сердца они уже знают обо всех болях и горестях, которые с тобой непременно случатся... От судьбы не уйти.