– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – спросил Лео. – Уменьшенную копию Эль Макферсон. Не могу сказать, что у тебя низкий рост… Телефон Лео зазвонил. Он быстро взглянул на экран и снова переключился на Эм Джей, которая мечтала, чтобы на ней была менее откровенная одежда: длинное платье и сандалии «Birkenstock» вместо джинсовых шорт и короткой футболки, открывающей ее плоский живот. – Глория дома? – Она будет ровно через… – он посмотрел на телефон, – четыре минуты и шесть секунд. – Уверены? Я могу вернуться чуть позже. Лео ухмыльнулся, как будто вспомнил шутку: – Конечно уверен. Эта женщина предупреждает меня за пять минут о своем приезде уже пятьдесят лет. Стоит поторопиться, если мы хотим… – Хотим что? Лео подошел к вырезанной из картона полноразмерной копии Марлона Брандо и извлек пачку сигарет «American Spirit», которая была спрятана за розочкой на лацкане смокинга. Он прикурил две сигареты и одну из них предложил Эм Джей. Хотя Эм Джей не курила, она взяла сигарету, чтобы хоть чем-то занять руки. – Скажи мне, Эм Джей, ты актриса? – Нет. Но совершенно очевидно, что ваша жена играла в кино. Она указала на заднюю стену гаража, на которой ровными рядами висело несколько десятков портретов с автографами. Одри Хепбёрн, Миа Фарроу, Элвис, Фэй Дануэй, Джон Траволта, Джессика Ланге, Диана Росс, Голди Хоун, Харрисон Форд… Их было не менее тридцати, и все они посвящались Глории. – Это я все привез, – сказал Лео с гордостью. – Я был продюсером на киностудии «Парамаунт» сорок восемь лет. В те времена, когда кино снимали люди, любившие кино. – Лео многозначительно затянулся сигаретой. – Сейчас продюсеры слишком оторвались от реальности. Готов поспорить, что они даже не смотрят свои фильмы. Что до меня, то я интересовался своей работой. – Он рассмеялся. – Чрезмерно интересовался, сказала бы Глория. – Его широкая улыбка медленно таяла и вскоре сменилась грустной и по-отечески доброй усмешкой. Он стряхнул пепел с сигареты. – Проследи за тем, чтобы у твоего бойфренда не выработалась привычка работать по выходным. От нее сложно избавиться, и, как большинство привычек, она рано или поздно заведет его в тупик. Раздался звук автомобильного гудка. Лео бросил окурок в пенную лужицу, оставшуюся после мойки. Он зашипел и погас. Затем Лео дал знак Эм Джей сделать тоже самое. – Моя королева! – провозгласил он, пока Глория выходила из «мерседеса». – Прибереги свое подхалимство для кардиолога, – ответила она, хлопая дверью. Ключ на ее шее неуклюже болтался в разные стороны, пока Глория шла им навстречу. – Тебе обязательно нужно показаться доктору Винтерсу в понедельник утром. В противном случае… Лео обнял ее за тонкие плечи и крепко поцеловал в губы: – Боже мой, как я соскучился. Глория его шутливо оттолкнула: – Я серьезно. Это серьезно… Она резко взметнула бровь и уставилась на плавающие между его ног окурки. Лео указал пальцем на Эм Джей: – Это она. Эм Джей захохотала. Именно так поступил бы ее отец. Глории, однако, было не до смеха. – Звони доктору Винтерсу, – сказала она. Затем, резким движением головы приказала Эм Джей взять бутылку и следовать за ней в дом. – Вот почему вы так молодо выглядите, – сказала Эм Джей, когда в прихожей ее обдало ледяным холодом. – Выставляете дома сверхнизкие температуры. – За это надо поблагодарить Лео. Он говорит, его артритные дружки не заявляются к нам только из-за холода. – Глория подкрутила термостат, чтобы поднять температуру. – Ну а я говорю, что по этой причине перестала носить нижнее белье. У Эм Джей неожиданно потеплело на душе. – Вы с Лео действительно любите друг друга. – Любовь, моя дорогая, никогда не была нашей проблемой. В доме, который был таким же элегантным, как и сама Глория, витал сладковатый миндальный запах печенья «Макарон». Мягкая мебель, обитая белой тафтой, была стильной и удобной. Акцент сделан на классическое сочетание льна и золота. Однако при ближайшем рассмотрении можно было заметить фарфоровых обезьянок, зеркальную стену, бамбуковые торшеры и книгу «Пособие по хорошим манерам для современных женщин». Если даже такая стильная женщина, как Глория, игнорировала давно вышедшие из моды предметы интерьера, то что еще могла пропустить Эм Джей? На кухне Глория прижала к холодильной дверце серебряный шейкер и ловко наполнила его выпадающими кубиками льда. – Вот бы оттуда появлялся мартини, – засмеялась она. – Было бы неплохо. – За новых соседей, – сказала Глория и резким движением подняла бокал. В ответ Эм Джей подняла свой бокал и сделала несколько глотков: первый, чтобы коктейль не перелился через край; второй, чтобы восстановить утраченные навыки общения; третий, потому что мартини был смешан с водкой в идеальной пропорции. Затем они принялись наперебой рассказывать друг другу о своей жизни, тщательно скрывая нелицеприятные подробности. – В твоем докторе есть что-то, – сказала Глория. – Уговорил тебя переехать из Нью-Йорка в Перл-Бич. – Повернувшись к окну над раковиной, она кивнула в сторону сёрферов и прохожих, которые оживляли статичный пейзаж. – Тебе это место, вероятно, напоминает дом престарелых. Все катаются на электромобилях для гольфа. Рестораны закрываются в девять вечера. Бесконечные хлопки, издаваемые этими отвратительными резиновыми штуковинами. Кстати, как они называются? – Шлепки, сланцы, флип-флопы. – Точно! – Глория сделала небольшой глоток. – Моя подруга Марджори когда-то встречалась с французом по имени Филипп Фоллоп. – Да ладно! Глория подняла правую руку на уровень груди: – Клянусь. Мягкий, дешевый и неустойчивый, как говорила Марджори, похож на сандалии. Эм Джей засмеялась. – Они уместны, только если у вас сломаны пальцы или сделан хороший педикюр, – сказала она, умалчивая о любви Дэна к «отвратительным резиновым штуковинам». Глория чокнулась бокалом в знак согласия. Ее глаза перестали блестеть, и взгляд стал более интимным. – Я восхищаюсь тобой. Эм Джей опять засмеялась. – Серьезно, – сказала Глория. – Я прожила в этом городе 72 года и ничего не меняла в своей жизни, кроме бытовой техники и цвета волос. Но ты… Ты сделала блестящую карьеру в самом невероятном городе на свете и потом легко отказалась от всего ради сонного городка и мужчины, с которым ты едва знакома. – Она наполнила опустевшие бокалы и с некоторым сожалением добавила: – У тебя есть мужество. Завидую. – Спасибо, – сказала Эм Джей, поскольку Глория была не так уж далека от истины. Эм Джей играла в студенческом театре. Она прыгала вниз головой с моста в Канкуне. Она даже принимала участие в акции «захвати Уолл-стрит». Ее вполне можно назвать смелой, но только с оговорками. Как же ей поступить? Рассказать всю правду? Признаться, что она не просто отказалась, а сбежала, как капризный ребенок? Нет, правда – не лучший способ произвести хорошее впечатление. В то же время, если Эм Джей примет незаслуженную похвалу, она ничем не будет отличаться от трусливой и испорченной Лиз. – Я оставила Нью-Йорк не потому, что я такая безрассудная и люблю приключения, – призналась Эм Джей. – Я уехала, потому что моя бывшая начальница отдала пятьдесят процентов обещанных мне ранее полномочий своей блистательной любовнице, и меня это взбесило. – Но оставалось кое-что еще. Это событие произошло менее чем сутки назад, но она не могла думать о чем-то другом. Водка, смешавшись с мартини, мечтала об этом поговорить. – Вчера я получила новое предложение от бывшей начальницы. От удивления Глория приподняла бровь: – Какое предложение? – У меня достаточно много неиспользованных дней отпуска, чтобы отдыхать до конца лета с сохранением зарплаты, поэтому она готова забыть о моем уходе, если… – Если что? – Если осенью я вернусь на работу. – А как же ее веселая подружка? Эм Джей теребила пальцами истрепавшуюся кромку своих шорт. – Она остается. – Тебя это устраивает? Эм Джей вздохнула: – Две недели назад я бы точно сказала, что нет. Но сейчас… – Закрытые веки Эм Джей подрагивали. – Что говорит твой красавчик доктор? – Он нашел почтовый конверт и выбросил его в мусор, а затем спросил, что моему бывшему боссу Гейл нужно от меня. – И что ты ответила? – Что это прощальные открытки от моих коллег. – Эм Джей приложила пальцы к вискам. – Я впервые соврала ему.