– Так говоришь, будто предложишь мне сейчас бордель крышевать, – с невозмутимым лицом отшутился Ершов. – Коль, ты мне полностью доверяешь? Скажи честно, – снова не обратив внимания на Колину подколку, спросил Алексей. – Ну, когда ты бухой – не особо. Вспомни прошлые майские: кто тогда всю водку спрятал от меня, а сам втихаря с Новиковым накидался в бане? А? – Колян, я серьезно спрашиваю, – более строгим тоном сказал Васильев. Ершов видимо понял, что Васильев не шутить сюда пришел, и, сделав более серьезное выражение лица, ответил: – Если б я не доверял – мы бы с тобой столько лет не дружили и не работали вместе. Давай выкладывай, что там у тебя стряслось? – Нужна твоя помощь сегодня ночью. Я тебе сейчас кое-что расскажу. Ты моим словам, скорее всего, ни за что не поверишь. Но тебе придется, уж извини. И обещай, что не будешь меня перебивать и подкалывать каждую минуту. Все это более чем серьезно. Кроме тебя, мне просить помощи больше не у кого. Это касается нашего дела в Ховринской больнице… – И почему я в этом не сомневался? – с сарказмом ответил Ершов. – Ладно, обещаю, что буду весь твой монолог держать рот на замке. Вещай… Далее Васильев в подробностях рассказал обо всем, что он увидел и узнал за последние три дня: про свои ночные кошмары в ХЗБ, про Нимостор, про архивные дела и беседу с Ольгой Русановой, про беседу с Фальшем и Анной Лещинской. Васильев старался ничего не упустить и не утаить от Коли – ему очень нужна поддержка товарища и друга в таком необычном и непростом деле. Коля не соврал. Он действительно внимательно прослушал рассказ Васильева и ни разу его не прервал, отпустив очередную дурацкую шуточку. – Вот такие дела, брат… – закончил свой почти получасовой рассказ Васильев. – Я сам еще до конца не верю во всё это. Но мой рассказ – чистая правда. Коля немного призадумался. – Ну, теперь понятно, почему ты такой пришибленный ходил, – выдержав паузу, заговорил Ершов. – А я думал, ты реально там башкой от души приложился, а тут вон какая хрень происходит, нарочно не придумаешь… Знаешь, если б я не знал тебя столько лет, то уже через пять минут твоей наркомании начал бы в дурку звонить. Но проблема в том, что ты не умеешь врать, это уж я знаю. А если дело обстоит именно так – как ты говоришь, то это просто… – далее Коля эмоционально сложил несколько матерных слов в одно предложение. – Колдуны, черные сатанисты, упыри. Как ты вообще умудрился в такое дерьмо вляпаться?! – продолжал делиться эмоциями от услышанного Коля. – Лавкрафт отдыхает! Ты хоть понимаешь, что ты мне реально только что мозг вынес на хрен?! – Коль, просто скажи, ты мне поможешь или нет? – настойчиво спросил Васильев. – Короче так… – Ершов опустил взгляд на стол и принял слегка озадаченный вид. – Допустим, что я поверил в твою белиберду и поэтому помогу сегодня ночью, так и быть. Мне просто самому уже любопытно: чем ты там занимаешься помимо работы и что употребляешь при этом… – Даже если ты мне не поверил – всё равно отнесись к сегодняшнему мероприятию более чем серьезно. – Ты просто скажи, что от меня надо и всё. – Возьми с собой ствол обязательно – возможно, сегодня мы возьмем наших сатанистов, которые девчонку в подвале зарезали. Ну и будь бдителен. Если начнет твориться некая чертовщина – не паникуй, следуй указаниям Лещинской: она в этих делах спец. – Ладно, замётано. Во сколько у этой больнички встречаемся? – В 11 вечера ровно. Сначала Анна хочет предварительно осмотреть территорию больницы, а после 12-ти уже двинем в сами подвалы, где логово этих уродов. – Вечно я в какой-то блудняк ради тебя вписываюсь… – Не ссы. Если там ничего такого не произойдет – сам же потом будешь ржать надо мной до конца службы. – Да я тебя в стационар сдам, а когда умрешь – мозг твой на исследования отдам в какой-нибудь НИИ. – Ладно, пошутили и хватит, – майор встал со стула, собираясь уходить. – Мне еще к Хорошилову надо бежать: он там что-то интересное по штурму больнички накопал. А с тобой не прощаемся. В 11 ровно жду у проходной на территорию! – Давай. А, кстати! Осиновый кол с собой брать не надо случайно? – спросил Коля и засмеялся. Васильев, который уже начал открывать дверь из кабинета, тоже усмехнулся в ответ, но не над Колиной шуткой, а над тем фактом, что осиновый кол и вправду мог бы пригодиться сегодня ночью. Было ясно, что Ершов ему не поверил, или поверил не до конца. Но это было и не важно, главное, что он искренне согласился помочь Алексею даже из обыкновенного любопытства. Со своим верным другом майору будет спокойнее вновь находиться в этих жутких подвалах. Несмотря на свою внешнюю несерьезность, в любых экстренных ситуациях Коля Ершов был исключительно собран и отважен. На него можно было полностью положиться при задержании даже самых опаснейших преступников. А в этом деле Коля был настоящим мастером! Однажды при задержании членов одной из этнических ОПГ Коля умудрился за пару минут обезвредить сразу троих бандитов, причем каждый из них был вооружен огнестрелом. Задержание пошло не так, как изначально планировалось, и преступники, отстреливаясь, попытались скрыться. Но бесстрашный капитан Ершов тут же уложил первого на пол, прострелив ему плечо, затем догнал второго, напрыгнул на него сверху и скрутил, а потом еще и обезвредил третьего, который спрятался в подъезде, предварительно ловко выбив ногой пистолет из его руки. Разумеется, этот подвиг Ершова начальство и коллеги оценили по достоинству: его еще больше начали ценить и уважать. Вот такой он был: весельчак и ловелас Коля Ершов – друг, которым Васильев по-настоящему гордился. За этими воспоминаниями майор уже добрался до кабинета начальника 1-й ОРЧ и приоткрыл дверь, предварительно постучав. – Разрешите, товарищ полковник? – осторожно выглядывая из-за двери, спросил Васильев. – Заходи, – протянул в ответ Хорошилов, сидя за своим столом. «Полковник не в духе», – мысленно подметил Васильев, заходя в кабинет. Майор со временем научился определять настроение своего начальника по тону и тембру голоса. Сейчас по одному его отрешенному «Заходи» Алексей понял, что Хорошилов не в самом лучшем настрое. – В общем, удалось мне получить данные по твоему ОМОНу, – все тем же отрешенным голосом заговорил полковник, не поднимая взгляда на стоящего напротив Васильева. – Сами оригиналы документов мне, конечно, на руки никто не дал. Но самое основное, что ты просил, я переписал оттуда на отдельную бумагу. – Спасибо вам, Павел Петрович, – сдержанно поблагодарил майор. – Ты присядь, чего стоять-то над душой? – не обратив внимания на благодарность, ответил полковник, который, наконец, обратил свой взор на Алексея. Васильев последовал указанию и сел за стол. Хорошилов взял со своего стола какую-то исписанную вдоль и поперек бумагу формата А4 и пошел с ней к майору. – Вот, – сказал Хорошилов, положив на стол перед Васильевым бумагу. – Вкратце картина такая: весной 1990-го года у нашего столичного ОМОНа была лишь одна вылазка, и как раз в твою заброшенную больницу на Клинской улице. Произошло это в ночь с 30-го апреля на 1-е мая. Какой-то парень позвонил в милицию и сказал, что в подвале заброшенного здания проводят собрания вооруженные сектанты и держат у себя людей, которых собираются потом убить. На место выехала опергруппа и отряд ОМОН, состоящий из 8 человек. В результате операции было задержано около 10 молодых людей и девушек в возрасте от 17 до 23 лет. Также при задержании было убито около 5 человек уже более старшего возраста, оказавших вооруженное сопротивление. Заложников в подвале не обнаружили, а задержанных молодых людей привлекли к уголовной статье за участие в группе экстремистской направленности. Заметь, ни слова о затоплении подвала и о прятаньи трупов. Васильев разглядывал каракули Хорошилова, пытаясь найти что-то интересное. – Ну, что скажешь? – начальственным тоном спросил Хорошилов, отойдя чуть в сторону и сложив руки за спиной. – Полезная для дела информация? Васильев ответил не сразу. Это было не совсем то, что он хотел услышать. Точнее, всё было с одной стороны в точку: факт штурма подтвердился, ОМОН был, сектанты были, была даже перестрелка и трупы. Но с другой стороны, всё это звучало как-то сухо и не объемно. Почему на простой телефонный звонок помимо оперов сразу приехал именно ОМОН? Что за парень позвонил в милицию и куда он потом делся? Как бойцы пробрались в секретные помещения, и если пробрались, то почему нет ни одного упоминания об этом? Также нет ни одного слова о деятельности секты и жуткой обстановке в их логове. Вооруженные сектанты, которых положили при штурме, были, скорее всего, из высшей лиги. Но почему их только пять? Ведь, по словам Фальша, в высшей лиге состояло как минимум человек 15, где же тогда все остальные? Сбежали? Или их тоже убили, но никому не сказали? Что-то тут было явно не так… – Пока не знаю, – будто самому себе, а не полковнику, ответил Васильев. – Пока не знаешь? – громко повторил за ним Хорошилов, повернувшись лицом к Алексею. – А когда ты вообще что-нибудь узнаешь? Прошло три дня с убийства девочки, а ты все еще ничего не знаешь! Хорошилов никогда не кричал на своих подчиненных. Во время гнева и недовольства его голос становился невообразимо строгим и холодным, но при этом никогда не переходящим в крики. Сейчас его интонация была именно такой. – Ты сейчас занимаешься только этим убийством. Я даже приказал тебе отложить все остальные дела, хотя ими тоже надо заниматься. Сейчас идет уже четвертый день, а ты до сих пор херней какой-то маешься, ни одной зацепки даже нет. Вписался в какую-то мутную историю в этой больнице: головой где-то шмякнулся, потом ходил шмалял направо-налево в пустоту, трупы ему мерещились. А потом вообще после своего сотрясения воду мутить начал: то ему архивные дела совковых времен подавай, то непонятно зачем данные о древней операции ОМОНа. Ну и зачем всё это? Для кого я старался? Ты что мне обещал? Что результаты обязательно будут. Ну и где они, а!? Видать, зря я тебя старшим опером сделал, поспешил… Васильев молчал и думал, как теперь уйти отсюда, пока Хорошилов его окончательно не смешал с дерьмом. «Дааа, Алексей Саныч, наломал ты дров», – думал майор. Надо было самому эти данные добывать, а не полковника просить. Теперь только и остается, что сидеть и обтекать… Как теперь объяснишь Хорошилову всю ситуацию? Как докажешь, что майор реально занимается делом, а не ваньку валяет? Сам виноват, не надо было так распыляться перед полковником, нужно было вести это расследование по-тихому. Но стоит отметить, что без помощи своего начальника Васильев ни за что бы не продвинулся так далеко как сейчас. Теперь нужно было как-то выходить из этой неловкой ситуации. – Сегодня ночью я вычислю этих уродов, – неожиданно для самого себя произнес Васильев. – Чего? – брезгливо переспросил полковник. – Павел Петрович, благодаря вам я знаю, как найти наших убийц… Для начала Васильев решил остудить пыл начальника, уверив того в правоте собственных слов. – Вы правы, я сильно затянул с расследованием, виноват. Но благодаря вашей помощи я теперь знаю где их искать. Вы не зря добывали эти данные, картина теперь складывается. Остается только кое-что проверить. Мы с Колей этим займемся сегодня же. – И что у тебя там складывается? – недоверчиво, но уже более спокойным тоном спросил Хорошилов. – Дайте мне время до утра, а потом делайте со мной, что хотите: увольняйте, переводите. Да я сам завтра напишу заявление, если моя версия не оправдается. – Ишь, раздухарился, павлин! – тон полковника, несмотря на прежнюю резкость, становился все более мягким, чего и добивался Алексей. – Увольняйте, переводите… Если понадобится – я сам решу, что с тобой делать. Ты лучше скажи толком, что вы там с Ершовым задумали? О чем мне Крылову докладывать? – Завтра, товарищ полковник, все завтра! – с энтузиазмом тараторил Васильев и встал со стула. – Вы извините меня за мое поведение, но времени мало, нужно прокачивать мою версию прямо сейчас. Спасибо вам огромное за помощь! – Нет, ты точно с катушек слетел… – с растерянным видом произнес полковник. – Разрешите идти работать? – бодро спросил Васильев. – Да иди уже куда хочешь, – с наигранным безразличием проговорил Хорошилов. Васильев почти бегом вышел из кабинета своего начальника. Фух… наконец-то отвязался от него. Хреновенько конечно получилось. Теперь полковник точно Васильева за дурачка будет держать, но по-другому от его расспросов было не улизнуть. Главное было замылить внимание Хорошилова, неся всякую ахинею, что собственно майор и проделал в его кабинете. Ладно, будь что будет, сегодняшняя ночь решит его дальнейшую судьбу, в том числе и как полицейского… Майор так быстро шел к выходу из здания главка, что повернув за угол коридора не заметил поворачивающего прямо ему навстречу генерала Крылова. Васильев буквально врезался в генерала всем телом, и тот сразу устремил недовольный взгляд на невнимательного майора. – Ой! – растерянно произнес Алексей и, увидев с кем он столкнулся, тут же вытянулся по струнке. – Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Простите, не заметил! Извинившись, Васильев тут же быстро зашагал дальше, показывая, что он действительно спешит. На самом деле он просто не хотел, чтобы генерал начал с ним сейчас беседу. От Хорошилова-то еле ноги унёс, а тут еще и сам начальник МУРа нападет на него с ненужными расспросами. Майор шустро удалялся, а Крылов продолжал смотреть ему в спину презрительным и подозрительным взглядом… Васильев вышел из здания ГУВД, сел в свою машину и тут же развернул лист, на котором Хорошилов записал данные с документов о штурме Ховринской больницы. Так… Тут есть все данные о бойцах ОМОНа, которые участвовали в операции: имена, телефоны, адреса.