Судя по ранним фотографиям, на этом месте раньше еще лежали цветы, стоял самодельный постамент с фотографией мальчика и его именем. А рядом с постаментом посетители ХЗБ по традиции оставляли либо деньги, либо сигареты или что-то еще, почтив таким образом память Края. Сейчас постамент почему-то отсутствовал, и остались лишь памятные надписи на стене. Васильев знал, что различных смертей в ХЗБ было много, но памятник Краю – единственный случай увековечивания памяти умершего здесь человека. «Видать, отличный был парень» – подумал майор. Друзья и близкие явно любили Края, раз соорудили ему своими силами подобный памятник, который впоследствии стал чуть ли не обязательным местом для посещения в здании Ховринки. – А кто такой Край? – поинтересовался Ершов, который тоже сейчас внимательно разглядывал мемориал. – Это, Николай, и есть тот самый погибший мальчик, о котором я рассказала вам на восьмом этаже, – твердо ответила Анна Эдуардовна. – Вы уверены? – изумленно спросил Васильев. – Абсолютно. Именно этого мальчика сильно испугало нечто на восьмом этаже, из-за чего он и упал вниз. Анна Эдуардовна только что подтвердила версию Васильева о том, что Василий Крайновский и мальчик, которого что-то сильно напугало на восьмом этаже – это одно лицо. Край не совершал никакого самоубийства из-за разбитого сердца, он столкнулся на восьмом этаже с чем-то жутким, и от страха он, скорее всего, оступился и упал в лифтовую шахту. Таким образом, самый известный случай в Ховринской больнице со смертельным исходом тоже был на совести таинственной нечистой силы, которую контролируют сатанисты Нимостора. – Я так понимаю, тело этого мальчика нашли неподалеку отсюда? – решил уточнить Васильев. – Да, комната с шахтой, где упал этот бедный подросток, в той стороне, – Лещинская показала направо по коридору, где был дверной проем в другое помещение. – Ужас. Как подумаю, сколько здесь еще таких же молодых ребят погибло – не по себе сразу становится. – А представьте, Алексей, каково мне. Я не просто об этом думаю, я, благодаря своему дару, вижу сейчас все эти жуткие смерти будто в реальном времени. Мне намного труднее здесь находиться в моральном плане, чем вам кажется. – Даже представлять не хочу, – честно признался майор. Васильев вновь взглянул на часы – полночь наступит через три минуты. Всё, теперь впереди их ждет последний, самый опасный и непредсказуемый рубеж этой мистической экскурсии по ХЗБ. – Ладно, нам пора, – неохотно произнес майор. – Ночь почти наступила, до подвала остался один этаж, мы как раз уложились. – Хоть я и не православная, но как говорится, с богом! – с легкой улыбкой сказала Лещинская. – Неужели мы наконец идем в этот ваш зловещий подвал? – с нотками нетерпения протянул Ершов. – Да. И теперь, Коля, нам надо быть особенно бдительными и осторожными. Представь, что ты сейчас попадешь в логово самой опасной ОПГ за всю историю преступности. Так что и веди себя там подобающим образом. – Забавная тогда выходит картина: в логово самой опасной ОПГ идут два опера с Петровки и одна женщина-медиум, не находишь? – Ну извини, взвод спецназа и отряд магов-экзорцистов мы себе позволить сейчас не можем. – А было бы неплохо! После этих слов Васильев, Ершов и Лещинская отправились к лестнице и начали спускаться в подвал. Прошли этаж, затем прошли еще ниже и увидели, что лестница вниз заканчивалась. Они у цели, вход в подвальный этаж был прямо перед ними. Лещинская прошла чуть вперед, встала перед самым входом, а затем повернулась лицом к Ершову и Васильеву. – Алексей, Николай, – обратилась к ним Анна Эдуардовна. – Сейчас будьте предельно осторожны. Я буду идти медленно, старайтесь идти рядом со мной и прикрывать друг друга. Присутствия сатанистов или других живых людей я пока не чувствую, но вы всё равно держите ваши пистолеты наготове. Они вряд ли помогут против нечистой силы, но в некоторых случаях могут отпугнуть её. Сразу говорю, опасность может поджидать на каждом углу, уровень присутствия злых духов здесь очень высокий. – Мы будем начеку, это наша работа, – заверил её Васильев и начал доставать свой неслужебный «Макаров». – Трепещи, нечисть! МУР идет за вами! – весело воскликнул Коля, тоже достав оружие. Лещинская недоверчиво взглянула на Ершова. Ей явно не нравился его несерьезный подход к делу. Но Васильев знал: бодрый дух и веселое настроение нисколько не мешали Ершову быть сосредоточенным и готовым к решительным действиям. Он мог шутить даже в те моменты, когда был на волосок от смерти. – Что ж, идёмте, – сказала Лещинская, затем глубоко выдохнула и вышла через проем в подвальный этаж. Хроника 4 1992 год Андрей Ворошилов, более известный среди московской братвы под кличкой Клим, стоял с тремя бойцами у своего темно-серого «Крузака» напротив главного корпуса заброшенного здания Ховринской больницы и нервозно поглядывал на часы. Коготь опаздывал на «стрелку» уже на пять минут. На часах было 22:35. Сейчас, в этот прохладный сентябрьский вечер, на улице стояла жуткая темень и лишь включенные фары Климовского джипа немного освещали местность впереди. На территории заброшки было тихо и безлюдно – идеальное место для разговоров «по душам». Не зря он назначил стрелку Когтю именно в этом месте. Клим был уверен, что Коготь живым отсюда не уйдет. И хотя это была встреча в интересах главарей Ореховской братвы, одним из бригадиров которой и являлся Ворошилов, но у Клима к Когтю были свои личные счеты. Клим был уверен, что именно эта сука завалила Витю Крепыша – братана, с которым Клим был со школы «не разлей вода». Семен Савельев, более известный как Коготь, был хоть и в авторитете, но по сути являлся полнейшим отморозком и беспредельщиком, с которым мало кто хотел иметь дело. Он совершенно не признавал «воров в законе» и вообще класть с прибором хотел на более авторитетных и маститых людей, хотя вроде как имел некие общие дела и связи с Медведковскими. Коготь был бывшим военным, служил в Афгане, а лет 6 назад, вернувшись в Москву по ранению, сразу сколотил свою банду. Поначалу крышевал небольшой кооператив, а затем постепенно начал осваивать продажу наркоты из средней азии и приторговывать оружием из военной части через своих бывших сослуживцев. Коготь принципиально ни под кого не ложился и не заключал прочных союзов с другими бандами. Никто и не испытывал особого желания контактировать с ним – Коготь жестоко расправлялся с конкурентами или с любым, кто осмелился перейти ему дорогу. А в процессе своих делишек Коготь и его отморозки совершенно не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Они мочили любого, кто попадался под руку или становился случайным свидетелем. В убийствах и рукопашной атаке Савельев любил использовать так называемый «Коготь тигра». Это такое самодельное подобие древнего индийского оружия, представляющее собой кастет с четырьмя острыми и полусогнутыми шипами, закрепленными на перекладине с двумя отверстиями для пальцев по краям. Весьма опасная штука, которая была способна одним взмахом разорвать кожу и мышцы человека. Коготь сам сделал этот кастет еще во время службы в Афгане и начал рвать глотки всем попавшимся плененным «духам». Уже занимаясь своими кровавыми делишками в Москве, Коготь также старался использовать свою опасную игрушку при каждом удобном случае, особенно если выносил кому-то смертный приговор. Благодаря этой штуковине Коготь собственно и получил своё погоняло. Когтю разрешали относительно спокойно и независимо работать только по одной причине – он, как и вся центровая братва, ненавидел кавказцев. Во время одной «стрелки» он лично перерезал глотки пятерым чеченам своим «Когтем тигра». Но, как правило, любому терпению рано или поздно приходит конец. На днях Иваныч – главарь Ореховских – четко приказал решить вопрос с Когтем: либо он переходит под их крыло, либо переходит на тот свет. Всем и так было ясно, что Коготь не будет работать с Иванычем. Поэтому Клим к сегодняшней встрече заранее приготовил этому уроду небольшой сюрприз, который сейчас прятался с СВД на пятом этаже заброшенной больницы. Звали этот сюрприз Слава Решето. Стрелок он был что надо. Раньше служил снайпером, тоже в Афгане. Как только Клим подаст сигнал – Слава нашпигует свинцом и Когтя, и всю его свиту. Кроме того, для общего наблюдения и дополнительной безопасности территорию вокруг заброшенной больницы от Зеленоградской до Клинской улицы патрулировали еще несколько Климовских братков на двух тачках. Связь с ними Клим держал по рации. На самом деле Клим и его люди могли бы вальнуть Когтя и без забивания стрелок. Но, во-первых, Когтя было не так просто отыскать: он регулярно менял хаты. А во-вторых, если завалить Когтя просто так, без предъяв, то это могут не понять ребята из Медведковской братвы – неизвестно, какие у них были отношения с Когтем. А лишние конфликты Иванычу сейчас ни к чему, у него и так достаточно недругов по всей Москве. Ну, а в-третьих, все-таки был совсем крошечный шанс на то, что Коготь согласится перейти к Ореховским, Иваныча интересовали в первую очередь его связи по наркоте и оружию. Сам Клим третий вариант даже не рассматривал: за Витю Крепыша он готов был порвать на куски Когтя уже сейчас. – Клим, приём! – с небольшими помехами вдруг раздался голос из Климовской рации. – С Клинского проезда в вашу сторону свернули две тачки: одна «девятка», другая «Бэха». Похоже, Коготь со своей бригадой. – Понял, Васёк, – сразу же ответил в рацию Клим. – Ждем гостей. Дальше действуйте, как договорились. Значит, не кинул его Коготь и всё-таки приехал, хоть и с опозданием. Но это не важно. Главное – что он здесь и теперь за всё ответит Климу. – Едут, – спокойно произнес Клим и повернулся к своим трем бойцам, стоящим по бокам «Крузака». В это время в массиве деревьев показались огни фар двух машин, которые двигались прямо к зданию заброшенной больницы со стороны ж. д. станции Ховрино. Полноценной дороги в это место не было, и две машины виляли то влево, то вправо, объезжая встречные деревья и ямы. – Значит так, парни, – обратился Ворошилов к браткам. – Эти ребята полные отморозки, всегда будьте наготове. Как только запахнет жареным – я подам сигнал Славе, и он начнет их щелкать по одному, а вы в это время тоже начинаете их валить без разбору. Климу было не впервой находится на разборках и стрелках, он всегда готовился к ним тщательно и продумывал варианты на случай пальбы. Главное, чем всегда сбивал с толку Клим – это малое количество людей, приехавших на «стрелу» со стороны Ворошилова. Тот, с кем велась разборка, видел, что у Клима всего три человека в охране, а на стрелки обычно ездили не меньше восьми человек. У того, с кем велся «базар», возникало ложное ощущение превосходства, и от этого он был расслаблен и не готов к сильному противодействию при бойне. Но у Клима всегда был козырь – Слава Решето, который стрелял быстро и метко. Пока противник был в растерянности, Клим и его ребята прятались за джип и помогали Славе отстреливать всех остальных из-за укрытия. Стекла у «Крузака» были бронированные, такие с автомата не прошибешь, не говоря уже о пистолетах. – Ты, Русик, – обратился Клим к рослому, почти наголо бритому парню. – Всегда стой рядом с багажником. Когда начнется заваруха, сразу открывай его и хватай «Калаш». – Говно вопрос, – низким басом ответил Русик, предварительно выплюнув жвачку. – Ты, Гуля, – перевел взгляд Клим на еще одного высокого и светловолосого братка. – Сразу после первого выстрела Славы кидаешь гранату. – Не подведем, Клим Ефремыч, – уверенно ответил Гуля. Подчинённые Клима хоть и знали его настоящее имя и отчество, но многие в уважительном тоне называли его не Андрей Степанович, а просто Клим Ефремович, по аналогии с известным советским государственным деятелем Климом Ворошиловым, в честь которого Андрей, собственно, и получил своё прозвище. – Во время разговора с Когтем от машины, как обычно, ни на шаг, – дал последнее наставление своим бойцам Клим. Через минуту в шагах тридцати напротив джипа Клима остановились две машины: жигули «девятка» белого цвета и БМВ «семь-пятьдесят» черного цвета. Не глуша двигатель и не гася фары, из машин выбралось человек десять молодых и крепких парней. Одеты они были в основном в типичный прикид рядовых «быков»: спортивные штаны, кроссовки, кожаная куртка и коротко стриженая голова. На лицах у каждого даже в темноте наблюдалось совсем недружелюбная ухмылка и злобный взгляд. Они встали в произвольном порядке рядом с «тачками». Оружия в руках ни у кого не было, но Клим точно знал, что волыны у них с собой есть. Самым последним из тонированной «Бэхи» не спеша вылез и сам Коготь. Он был одет в легкую ветровку и темные джинсы. Практически сразу, выйдя из машины, Коготь обратил свой хищный взгляд на Клима, стоящего спиной к капоту джипа. У Когтя было неприятное, злое лицо, на котором читалась невооруженным взглядом жестокость и дикость. Его большие, серые глаза способны были внушить незнакомому человеку настоящий страх и чувство опасности. Клим ощутил необъяснимую и пугающую силу его взгляда еще в первую встречу, которая была полгода назад. Но сейчас Клим совершенно его не боялся – Коготь уже был для него трупом. Коготь, держа руки в карманах ветровки и не отводя взгляда, шел вперед. Навстречу ему двинулся и Клим. Подойдя друг к другу, они остановились на расстоянии вытянутой руки. – Ну, здорово, Клим, – совсем не приветственным тоном поздоровался Коготь, не вынимая рук из карманов. – Здоровей видали. Опаздывать, кстати, очень невежливо, – в такой же интонации ответил Ворошилов. – Невежливо быковать на ровном месте, – озлобленно процедил Коготь. – Опоздал – значит были причины. Ты лучше сразу говори, о чем побазарить со мной хотел? – Базарить с тобой, Семен, мы будем о твоей дальнейшей судьбе, – уже более размеренным тоном отвечал Клим. – Решать свою судьбу я буду сам. Ты говори конкретно, а не метлой махай…