– Я если б знал – сразу бы ответил, но сейчас не вспомнить совсем, извините. – Ясно. Спасибо, Виталий. Запишите тогда мой номер. Если вспомните про знак или еще что-то важное – позвоните обязательно. Вас, скорее всего, чуть позже еще вызовет следователь для дачи более подробных показаний. – Да, конечно. Алексей продиктовал Виталию свой номер, а затем вежливо попрощался и пошел в сторону выхода с территории больницы. Он хотел уйти от неё как можно дальше. По дороге Васильев обдумывал произошедшее преступление. Зарезанная девушка никак не выходила из мыслей Алексея. 30 лет назад, когда Васильеву было всего три года, в Битцевском лесопарке почти так же был найден труп его родной матери. В тот роковой день, 13-го сентября, его мама освободилась пораньше с работы. Погода стояла прекрасная, и она решила дойти до дома пешком через Битцевский лес, в котором часто бывала и до этого. Мама не могла знать, что эта прогулка станет для неё последней. На одной из тихих и безлюдных тропинок её подкараулил какой-то псих, а затем напал и нанес несколько смертельных ударов ножом ей в живот. От полученных ран мама скончалась на месте. Убийца ничего не украл, даже дорогие сережки (свадебный подарок от папы) остались при ней. Было абсолютно ясно, что целью этого нападения было не ограбление и не изнасилование. Неизвестный подонок хотел только одного – крови. Убийство впоследствии так и не было раскрыто… Поначалу отец Алексея, очень добрый и искренний человек, говорил сыну, что мама умерла от неизлечимой болезни. Васильев сейчас прекрасно понимал отца – тот врал ему, чтобы сильно не травмировать психику маленького сына. Но однажды через 10 лет подвыпивший папа расплакался на глазах у Лёши и начал излишне откровенничать. Он говорил, что ему очень не хватает Марины, именно так звали мать Алексея. Тогда же он, уже совсем потеряв контроль над собой, рассказал 13-ти летнему сыну об истинной причине гибели мамы. К тому времени у отца уже была другая женщина – тётя Маша, как её ласково называл Алексей в детстве. У маленького мальчика сложились с ней теплые отношения, она была доброй и заботливой женщиной. Однажды он даже назвал её мамой, чему она искренне удивилась и обрадовалась. Отец со временем на ней женился и переехал в ее квартиру – у них с отцом и по сей день сохранились хорошие отношения. Тётя Маша всё-таки смогла со временем своей заботой и добротой перекрыть отцовскую горечь потери его первой жены и матери его единственного ребенка. Ну а сам Леша Васильев после того, как узнал от отца, что на самом деле случилось с его мамой, был зол на весь мир – за его несправедливость, за то, что у этого мира есть тёмная сторона, о которой маленький Лёша еще толком ничего не знал. Сторона, где нехорошие люди готовы убить его родную маму. Убить просто так, без особых причин. Немного подумав, Алёша твёрдо решил, что, когда повзрослеет, будет бороться с этой тёмной стороной жизни и с её порождениями в виде преступников. Он будет милиционером и станет ловить таких же злодеев, что убили его маму. После окончания школы Алексей Васильев сразу пошел учиться в Московский университет МВД. Отец, который сам работал архитектором и малость прививал любовь к творчеству у Леши, разумеется, совсем не рассчитывал на подобный выбор профессии сына. Но он, как рассудительный человек, не особо и сопротивлялся этому. «Каждый человек сам должен выбирать, чем ему заниматься по жизни», говорил папа. «Если ты, Леша, хочешь быть милиционером – это твоя воля. Почувствуешь, что это твоё – значит, ты сделал правильный жизненный выбор». Начав официальную службу в местном отделении милиции, Васильев понял, что выбор он сделал правильно. Ему нравилась его работа. Конечно, в реальности в ней было мало той романтики и благородства, которое демонстрировали в разных книгах и милицейских сериалах. Но это нисколько не смущало Алексея. Главное, что ты реально мог помогать людям. И не важно, что они порой могли об этом даже не догадываться. Алексей служил честно, почти по Жегловскому принципу «Вор должен сидеть в тюрьме». Помогал ему не только юношеский задор и жажда мести. Васильев был от рождения сообразительным, адаптивным и решительным юношей. Для оперской работы это были очень важные качества. Разумеется, за время службы Алексей сам попытался разобраться во всем, что касалось смерти его матери. Он снова поднял из архива дело об убийстве Марины Васильевой, скрупулёзно изучил все материалы дела и несколько раз лично посещал то самое место на тропинке, где нашли его мертвую мать. Но, к сожалению, все его старания оказались тщетными. Ни одной новой зацепки Васильев в деле так и не обнаружил, как ни пытался. Во-первых, прошло слишком много времени с тех пор, а во-вторых был совершенно неясен мотив преступника. Судя по всему, это был самый настоящий серийный маньяк-убийца, подобных которому на территории нашей родины хватало с избытком. Алексей решил кардинально углубиться в этот вопрос с психологической точки зрения. Как правило, основными причинами для любого умышленного убийства являются: личная неприязнь, корысть, ревность, зависть и тому подобное. В принципе для любого действия существуют вполне логичные и закономерные причины. Но в случае с маньяками подобные домыслы не работали. Здесь было что-то другое – мрачное и зловещее, что заставляло рьяно чесать голову лучших психологов мира. Паталогическая страсть к насилию была самой сложной для понимания мотивацией, чтобы в современном цивилизованном обществе один человек был способен жестоко убить другого. Неконтролируемую тягу к насилию и безграничной жестокости у некоторых людей вызывала определенная генетическая предрасположенность. Васильев однажды слышал, как один его знакомый психиатр-криминалист образно называл такую предрасположенность «геномом дьявола». Алексею понравилась такая изящная формулировка, и он запомнил её. Васильев изучал биографии известных серийных убийц и жестоких преступников пытаясь понять, как в мозгу обычного человека формируются некие черные и зловещие ростки, образующие тот самый геном дьявола, способный превратить любого в самого настоящего монстра в человеческом обличье. К какому-то конкретному выводу майор так и не пришел, он был слишком нормален, что бы полностью осмыслить психологию этих злодеев. Причиной для подобного поведения жутких убийц могла стать как сексуальная травма, так и банальное желание заявить о себе. Биографии и характеры самых известных серийников были на удивление очень разными. Кто-то из них сознательно признавал свою порочную зависимость и прекрасно понимал, что творит немыслимое зло. Но побороть его внутри себя он не мог и поэтому после собственных совершенных зверств искренне раскаивался и чувствовал муки совести. К таким примерам можно отнести пионервожатого Анатолия Сливко, который в семидесятых – восьмидесятых годах прошлого века убил и растерзал семь мальчиков, которые были его воспитанниками. Но были и те, кто упивался собственной звериной сущностью и нисколько не пытался ей противостоять. К таким примерам можно отнести Сергея Ряховского или того же Чикатило. Было ясно одно – у каждого из них была некая мозговая патология. По сути это были психически больные люди. Но Васильев не считал их болезнь оправданием за их действия. Ведь практически у каждого человека есть какие-то свои скрытые патологии и комплексы. Но при этом любой нормальный «Хомо сапиенс», хоть как-то отличающий общепринятые понятия зла и добра, по мнению Васильева должен противостоять своим скелетам в шкафу и сохранять человеческое достоинство, а не скатываться до состояния звероподобного существа. Бешеных зверей, как известно, нужно отстреливать или запирать в клетку, но первый вариант звучал для майора предпочтительней. Если ты выбрал темную сущность своего сознания – значит, ты не человек, способный на достойные поступки и созидательные действия, а злобная тварь, несущая лишь вред и опасность для окружающих. И вот сейчас, спустя несколько лет, майор полиции Алексей Васильев вновь столкнулся с тем, к чему питал самое большое отвращение – убийцами, которые готовы лишить жизни беззащитного человека из-за своей злобной, звериной натуры. Найти этих злодеев – дело принципа для Алексея. Глава 2 Виктор Андреевич Фадеев, верховный предводитель братства «Фетус Инфернум», был в ярости. Даже не на этих двух идиотов, а на сам факт, что подобный прокол случился именно сейчас, всего за пять дней до кульминационной ночи. Ночи, которую Виктор Андреевич ждал больше двадцати лет. Всё, что он создал за эти годы, всё, чего он добился благодаря своей фанатичной преданности делу, могло пойти крахом из-за тупости двух жрецов, среди которых был его собственный сын. Конечно, ситуация была не настолько катастрофичной. Фадеев за эти долгие годы нарастил новую, мощную тайную организацию, действующую в интересах своего братства, а так же приобрел связи практически во всех властных сферах столицы. Дело не сдвинется с мертвой точки, если Виктор Андреевич этого не захочет. А он, разумеется, этого не хотел и поэтому сразу же предпринял соответствующие меры. Но проучить этих двух болванов всё равно следовало по полной программе. За любые ошибки и глупость Фадеев привык карать своих сподвижников без церемоний. Сам Фадеев, с виду крупный и успешный бизнесмен, был человеком достаточно светским, но в то же время не особо приметным. Он занимал должность генерального директора крупной фирмы «Амтэк – Холдинг», которая занималась недвижимостью. Помимо этого Виктор Андреевич арендовал офис в одном из высотных зданий «Москва-Сити», где у него был собственный, так называемый клуб духовного развития. Там он якобы преподавал всем желающим методики достижения успеха и гармонии в жизни, а на самом деле искал новых сторонников для братства. Немалую часть прибыли Фадеев, как порядочный человек, тратил на благотворительность. Но всё это было лишь на поверхности. На самом деле бизнес и благотворительность интересовали Виктора Андреевича не больше, чем последние новости из телепередачи «Дом-2». Его в принципе вообще никак не волновали мирские занятия и проблемы современного деградирующего общества. Такая важнейшая для простого и недалекого человека вещь как деньги, для Фадеева была не более чем нарезанной в размер бумагой. Официальная деятельность Виктора Андреевича была только ширмой, за которой скрывалось настоящее фамильное дело всей его жизни – дело братства «Фетус Инфернум». А посвящены в это «дело» были лишь самые избранные. Кто-то из них так же преданно, как и сам Виктор Андреевич, а кто-то по принуждению. Даже его данные в паспорте: «Фадеев Виктор Андреевич, 1968 года рождения» были выдуманными. Настоящее имя предводителя братства знали лишь два-три человека, которые были верны еще великому Аполлиону, погибшему в ту роковую ночь, но затем возродившемуся в новом, бессмертном обличии. Для всех остальных предводитель братства был просто Виктором Андреевичем Фадеевым и в целях дополнительной конспирации он приказывал даже самым влиятельным членам братства обращаться к нему только по этому вымышленному имени-отчеству. Сейчас Виктор Андреевич приехал на своем черном внедорожнике БМВ «Икс 6» в сопровождении двух «посвященных» на территорию заброшенного завода на северной окраине Москвы. Этот цех был арендован фирмой Фадеева специально для тайных встреч с членами братства. Именно здесь ждали своего предводителя эти двое никчемных уродов, которые подвели под угрозу всю конспиративность их глобального плана. Один из них, блондинистый мужик лет тридцати, за свое умение играть на музыкальных инструментах получил прозвище Иувал, в честь персонажа из «Пятикнижия». Второй, совсем молодой темноволосый парень с татуировкой на шее в виде языков пламени, был родным сыном Фадеева и получил имя Саклас, в честь создателя рода людского из текстов Евангелия Иуды. БМВ остановился посреди заброшенного цеха и Фадеев, сидевший на заднем сидении, не спеша вышел из машины. Предводитель «Фетус Инфернум» выглядел довольно колоритно, несмотря на свою тайную сущность. Черные, без единой сединки, волосы средней длины, уложенные сзади в хвост. На слегка смугловатом и запоминающемся лице, несмотря на возраст, не было ни одной морщины. Одет Фадеев был в длинный кожаный плащ по колено, брюки и ботинки из натуральной кожи. Весь этот прикид в сочетании с острыми чертами лица придавал Фадееву вид экстравагантного авторитета из лихих девяностых. Вместе с Виктором Андреевичем из машины вышел угрюмый водитель и еще один высокий тип с недружелюбным взглядом. Саклас и Иувал стояли вместе и тревожно поглядывали на Фадеева, который, убрав руки в карманы и скорчив недобрую гримасу, подходил к ним всё ближе. Виктор Андреевич остановился в двух метрах от провинившихся жрецов и поочередно одаривал их своим фирменным прищуром выразительных голубых глаз. Этот холодный взгляд внушал страх и трепет у любого человека, чем-то разозлившего Фадеева. – Вы что натворили, уроды? – со сдержанной злобой спросил Фадеев. Жрецы виновато опустили взгляды, но отвечать не спешили. – У вас с головой всё в порядке? Почему ритуал был проведен в основном здании? – более повышенным тоном вновь задал вопрос Виктор Андреевич. – Прости, отец, – нерешительно пробубнил Саклас. – Девчонка эта каким-то образом освободилась и сбежала. Видать, Иувал в этот раз плохо закрепил ремни. Мы её догнали в главном корпусе, а потом хотели попасть обратно в тоннель, но нам вдруг преградил путь этот чертов Раф! У нас не было выбора, до рассвета оставалось меньше часа, и мы всё сделали прямо там, в здании. Ты же сам говорил, сегодня ритуал нужно было провести обязательно. Фадеев, чье мрачное выражение лица нисколько не поменялось, продолжал злобно смотреть на жрецов. Раф! Эта мразь и крыса, которая была головной болью Виктора Андреевича на протяжении всей его жизни. Самым раздражающим обстоятельством было то, что Фадеев за двадцать пять лет так и не нашел способа окончательно избавиться от него. Хотя главной цели братства Раф на этот раз помешать не мог, но зато он с тех пор регулярно и мелко пакостил в Ховринской больнице. Он, словно назойливая муха, которая вроде тебя и не кусает, но доставляет массу неудобств, при этом ты не можешь её поймать и злишься еще больше. – Почему вы тогда не прибрали за собой, идиоты?! – уже пылая злобой, спросил Фадеев. – Вы бы еще автографы там свои оставили! Могли хотя бы символ стереть!? Вы хоть соображаете, что осталось всего пять дней? Мы уже на пороге главной цели, и вы при этом умудрились так налажать именно сейчас! Ладно этот осел, что с него взять? – Фадеев мельком кивнул на Иувала. – Но ты-то, Саклас, куда смотрел, а!? Я тебя всему научил в этой жизни, но ты, как я погляжу, так и остался недоразвитым щенком. Рано я сделал тебя старшим жрецом. Сопля ты еще зеленая! – Да всё будет в порядке, отец! – начал его заверять Саклас. – Никто и не поймет, что всё это значит. Менты подумают, что девчонку зарезали какие-то психи. На нас они никак не выйдут, а тем более за пять дней. – А я смотрю ты и правда недоразвитый, – пристально смотря в глаза сыну, произнес Фадеев. – Ты в курсе, что этим делом не задрипаное местное отделение занимается, а Московский уголовный розыск! У них размах совсем иной, захотят – найдут. – Так ведь там Инженер всем заведует! Ты же и сам пять лет назад на катке действовал почти в открытую, и в итоге все обошлось, разве не так? – вдруг смело заявил Саклас. – Заткнись! – заорал на него Фадеев. – В отличие от тебя, дегенерата, я всегда действовал, просчитывая до мелочей все ходы наперед, иначе бы нас давно уже поймали. А ты даже не думал о последствиях, понадеялся, что благодаря Инженеру вам всё сойдет с рук. Но за свои поступки нужно отвечать, Саклас. Ты нарушил мои инструкции и подставил под удар общее дело братства. Тот сконфузился и кивнул. Фадеев перевел взгляд на Иувала, который нервно крутил по сторонам головой, и гневно спросил: – А ты что молчишь, музыкант херов? Тебя это тоже касается! Ведь по твоей вине девчонка сбежала, а? Иувал скорчил виноватое лицо и тихо произнес: – Извините, Виктор Андреевич, больше такого не повторится. – Не повторится… – раздраженно передразнил его Фадеев. – Надеюсь, печать хоть не потеряли, кретины? Услышав эту фразу, Саклас достал из куртки небольшой металлический шар, как бы подтверждая, что печать им не утеряна. Фадеев, не подавая вида, облегченно выдохнул. Главное, что печать была в целостности. С последствиями этой ночи Виктор Андреевич еще сможет разобраться, а вот утеря печати стала бы намного более ощутимой проблемой. Без неё ритуалы были бессмысленны, как и вся остальная деятельность «Фетус Инфернум». Виктор Андреевич подошел к Сакласу и грубо выхватил у него из рук металлический шар. Затем он вернулся к машине и начал внимательно осматривать артефакт, будто пытаясь убедиться, что это не подделка. Саклас и Иувал снова с опаской смотрели на своего предводителя. Водитель и телохранитель Фадеева всё так же стояли с каменными лицами у БМВ и недружелюбно поглядывали на провинившихся жрецов. – Странно… – недоверчиво произнес Фадеев, осматривая печать. – Этих царапин раньше не было. И надписи как-то затерлись. Ты что с ней делал, Саклас? Ты в курсе, что надписи и рисунки должны быть отчетливо видны, иначе печать утратит силу? Фадеев откровенно лгал, пытаясь запугать своего сына. Царапины и потертости никак не влияли на магическую силу этого артефакта. Великую древнюю силу, заключенную в этом металлическом шаре, нельзя было истребить, даже кинув эту печать в раскаленную лаву. – Прости, отец! – начал жалобно оправдываться Саклас. – Ты мне не говорил про это. Но печать полностью исправна, я тебе слово даю! – Уверен? Сейчас проверим… – наигранно ответил Фадеев. Виктор Андреевич сделал резкое круговое движение ладонью по поверхности шара и в этот момент там, где стоял Иувал, послышался громкий хруст, а затем безумный крик боли. Саклас тут же повернул голову и увидел страшную картину. Иувал лежал на бетонном полу заводского цеха и истошно кричал от нестерпимой боли. Его правая нога была неестественно вывернута в обратную сторону, а из колена торчала белоснежная кость. Только что с помощью магической печати одним движением руки Виктор Андреевич сломал бедняге ногу. Такие фокусы с печатью умел проделывать только сам Фадеев. – Смотри-ка! И правда работает! – широко улыбаясь, довольным тоном сказал Фадеев. – А я уж распереживался. Иувал продолжал громко выть от нечеловеческой боли, а Саклас внимательно смотрел на него, едва сдерживая собственный испуг. – У тебя, Иувал, видимо руки не из того места растут, раз ты даже ремни на запястьях хрупкой девочки нормально закрепить не можешь. Но я сейчас это исправлю. Але-оп! Фадеев снова сделал круговое движение и на этот раз обе руки Иувала резко сломались пополам в области локтей, откуда теперь тоже торчали кости. Раздался новый, еще более надрывный и страшный крик боли из уст Иувала. – Ой! Кажется, перестарался, – шутливо прокомментировал это ужасное зрелище Виктор Андреевич и тихо засмеялся. Саклас почти с нескрываемым ужасом смотрел на воющего Иувала, который сейчас был похож на куклу, которой ради забавы неправильно вывернули конечности. Смотрел он так, не потому что это было дико и страшно, а потому что такая же участь могла ждать и самого Сакласа. Подобного эффекта и добивался Фадеев. – Ну что, музыкант? Не играть тебе больше на своих гуслях, – со зловещей улыбкой на лице, произнес Виктор Андреевич, любуясь на мучающегося Иувала. – Да и певец из тебя так себе… – спустя пять секунд добавил Фадеев, слушая его дикие крики. Виктор Андреевич снова сделал серьезное лицо, а затем произвел еще одно круговое движение ладонью по металлическому шару. После этого шея Иувала неестественно свернулась относительно тела в противоположную сторону на 180 градусов. Его крик резко оборвался, туловище со сломанными конечностями обмякло, а на лице застыла страшная гримаса агонии и предсмертных страданий. – Ну что, сыночек, теперь послушаем твое пение, – переведя взгляд на Сакласа, угрожающе произнес Фадеев. – Нет, пожалуйста, отец, не надо! – жалобно затараторил Саклас. – Я подвел тебя и заслуживаю наказания, но этого больше никогда не повторится! Прошу тебя, не надо!