– Это Кингстон, – сказала она, немного помолчав, и указала на черного коня, стоявшего на пастбище вдалеке позади меня. – Я хочу знать, что я здесь делаю, – сказал я, но девушка ничего мне не ответила и пролезла через балки забора. – Не бойся, – сказала она. Мне не понравилось, что она обращается со мной, как с ребенком. И мне не хотелось идти на пастбище, но я последовал за ней, потому что не хотел выглядеть трусом, хотя и был таковым на самом деле. Конь скреб копытами землю. Я остановился в двух метрах от него. – Он тебя укусит, если ты будешь его бояться, – сказала она и похлопала животное по боку. Конь прижал уши и подошел ко мне. Я не двигался, пока он обнюхивал мои волосы и руки. После этого я пошел обратно к забору. – Ты боишься, малыш, ты слишком сильно боишься, – крикнула мне вслед девушка. Мы шли рядом вдоль реки, ощущая запах сжигаемых сосновых дров, с помощью которых люди топили свои судна для жилья, стоявшие корпус к корпусу на берегу реки Кам. В городе мы увидели башню часовни нашего колледжа, возвышавшуюся над всеми остальными зданиями. – Тебе понадобится больше мужества, чем сегодня вечером. Я не ответил. Меня удивило, что она говорила о мужестве. Она выглядела так, словно все это время собиралась заплакать. Но одновременно в ней чувствовалась и решимость. Всегда нелегко узнать что-то по лицу человека, с которым знаком совсем недолго, но эта девушка определенно чего-то боялась. Уж я-то знал, что такое страх. – Я, наверное, должен поблагодарить тебя за то, что ты мне помогаешь, – сказал я. Мы одновременно кивнули. – Спасибо, – произнес я. Я протянул ей руку и сказал, что охотно прогулялся бы с ней еще немного, повернулся и отправился обратно в сторону загона для лошадей. – Так как же тебя все-таки зовут? – крикнул я, отойдя на пару метров от девушки. – Не заблудись, малыш, – ответила она. Некоторое время я чувствовал, как она смотрела мне вслед. Решив, что она ушла уже далеко от меня, я перелез через забор загона. Конь подошел ко мне, я одним движением запрыгнул ему на спину. Пару мгновений сидел не шевелясь. Я чувствовал стук сердца животного, которое билось в два раза быстрее моего. На минуту я испугался, что мог позабыть верховую езду, потому что со дня смерти мамы не садился на коня ни разу. Немного прокатившись верхом, я уже не знал, нужно ли мне беспокоиться или быть благодарным, что я оказался в этом месте. Я соскользнул со спины коня. Мои ноги оставили следы в траве, роса промочила мои кеды. По дороге домой я думал о том, что не знал ее имени. Шарлотта Я ощущала внутри себя два виски с содовой, которые выпила в пабе. В саду колледжа я присела на скамью и вдыхала ночной воздух, чтобы снова протрезветь. После расставания я направилась за этим Хансом. Его прислала мне Алекс, а это означало, что мне не стоило его бояться. Ведь это был всего лишь юноша, максимум лет девятнадцати. В темноте я тайком пошла за ним и сама себе показалась при этом ужасно глупой. Но мне очень хотелось знать, что он делал один на лугу, поэтому я спряталась за деревом возле загона и наблюдала, как он запрыгнул на Кингстона. Я уж было подумала, что он упадет, ведь конь никому не давал оседлать его, только мне. Но когда я увидела, как он скачет, то впервые подумала, что в итоге все могло бы закончиться хорошо. Однако вскоре от этой мысли снова не осталось и следа. Ханс Примерно через месяц после начала учебы я проходил через холл при входе в клуб Питта и надеялся, что там никто не узнает, кто я и почему пришел сюда. В Интернете я прочитал, будто принц Чарльз сказал однажды, что клуб Питта за одну ночь дал ему больше, чем три года учебы в Тринити-колледже. Но принц мне был неинтересен. Во время этого первого визита в клуб я попытался запомнить все. Прожжённые участки на ковре, лица, вид черепа антилопы гну на стене. По углам стояли вазы с огромными белыми лилиями. В начале недели я обнаружил в своем почтовом ящике приглашение. Я подумал о блондинке, которая сказала, что поможет мне. Возможно, что ее тоже пригласили. Она казалась мне немного странной, но я надеялся, что она придет. Это была первая вечеринка в моей жизни, и было что-то фальшивое в том, что я попал сюда не по своей воле, а потому что какая-то чужая женщина без имени обеспечила мне приглашение. Я только с шестой попытки смог завязать себе галстук. Позади меня стоял молодой человек с округлой спиной и симпатичным лицом, который мягкими движения подталкивал меня в сторону бара. Это был Билли, студент факультета машиностроения, с растрепанными волосами и небольшим животиком. Он был пьян, от него пахло пoтом, и вообще, он производил впечатление немного опустившегося человека. Три недели назад я встретил его на тренировке и кивнул в знак приветствия. После тренировки он ждал меня у стоянки велосипедов. – Привет, я Билли. – Привет. Мы молча проехали часть пути на велосипедах, и я был рад, что кто-то едет со мной рядом. Пару дней спустя я получил по электронной почте письмо, в котором Билли интересовался, не соглашусь ли я на дополнительные занятия, чтобы закрепить результаты основных тренировок. Мы встретились пару раз: в первый раз мы проплыли в холодной воде реки Кам, а во второй – пробежались по лесу. Билли валялся в грязи и говорил, что стал единым целым со стихиями. После этого он грязными руками достал из рюкзака термос, и мы выпили чай с молоком. Я заметил, как он краем глаза наблюдал за мной. Билли поговорил немного о том, как пахнет мокрая земля, а затем сказал, что всегда чувствует себя так одиноко, находясь среди боксеров. Я молча стоял рядом – я еще никогда не говорил о том, как одиноко мне. Билли чокнулся со мной пластиковым стаканчиком с чаем. Я подал ему руку. Возможно, это выглядело слишком формально, но я чувствовал, что так было правильно. Мы ощущали грязь на наших руках, и я думал о том, что вместе мы чувствовали себя лучше, чем поодиночке. Бар был такой чистый, что даже блестел. Лысый официант поставил два стакана с розовой жидкостью, которые никто не заказывал, на барную стойку. «Это напиток Питта», – сказал Билли и выпил до дна свою порцию. Я сделал один глоток, жидкость была похожа на водку и лимонад. Билли прислонился спиной к барной стойке и несколько минут молча наблюдал за тремя громкоголосыми мужчинами, обладателями мускулистых, сильных тел натренированных боксеров, в светлых блейзерах с эмблемами в виде красного льва. Не глядя на меня, Билли сказал, что такой голубой блейзер получают в случае победы над Оксфордом. – Богатые обезьяны. – Он взял следующий стакан. – А остальные стоят снаружи и жаждут принадлежать к этой элите. В Кембридже есть только два типа людей: одни до абсурда богаты, а другие пытаются казаться богаче, чем они есть на самом деле. Иногда мне кажется, что только я один здесь нормальный, – сказал он. Одного из мужчин в голубом блейзере я уже видел на тренировке. Он был высокого роста, худой, со светлыми волосами, чем-то немного похож на сёрфингиста. – А кто этот сёрфингист? – спросил я. – Высокий? Этому никогда бы не пришло в голову заниматься сёрфингом. Я кивнул. – Это худший сноб из всех, кого я знаю. Его зовут Джош. – Джош, а дальше? – Джош, мать его, Леван. – Он явно не твой друг, не так ли? Билли засмеялся и сделал большой глоток: – Я могу кое-что рассказать тебе про этого шутника. Эту историю все здесь знают. Однажды он вместе с двумя своими друзьями – кажется, из Харроу – присутствовал в лондонском отеле The Goring в то время, как там подавали послеобеденный чай. – Где? – В отеле The Goring. Супердорогой отель. За 55 фунтов ты получаешь пшеничную или ячменную лепешку и огуречные сэндвичи, сколько хочешь. За 200 фунтов ты можешь выпить Pol столько, сколько твоей душе угодно. – Pol? – Это шампанское, Ханс, Pol Roger. У меня загорелись уши. Я чувствовал себя не в своей тарелке. Билли мягко ударил меня кулаком в лоб и продолжил рассказ: – Кстати, неплохой гешефт[4] для отеля, потому что туристы из Азии, например, в состоянии выпить только половину бокала шампанского, а саудиты вообще не пьют алкоголь, но вот шампанское заказывают. Так вот, Джош заказал сразу несколько бутылок. Это смутило официанта, но Джош достал упаковку двадцатифунтовых купюр и сунул ее молодому человеку в карман пиджака, предназначенный для платочка. В конце вечера парни тайком вылили пару бутылок в вазу с подсолнухами. Когда официант принес счет, Джош направился к одной из тележек с десертами. Там сидела пара, которая как раз праздновала десятую годовщину свадьбы. Так вот, Джош расстегнул ширинку, положил свой член прямо на торт «Опера», покрытый белым шоколадом, и произнес: «Я хотел бы заплатить». – Ого, – сказал я. Билли не засмеялся, он медленно покачал головой: – Видимо, у него огромный пенис. – Откуда ты обо всем этом знаешь? – спросил я. – Без понятия. Да эту историю уже все знают. – А, понятно. – Есть еще одна история. Про его отца есть статья в Википедии, в которой говорится, что он владеет островом Гора Михаэля и что он якобы поддерживает организацию-преемника чертовых чернорубашечников. – Ты загуглил его? Билли посмотрел на меня так, словно этот вопрос был неприятен для него. Я не знал, кто такие чернорубашечники. Диджей включил музыку, и басы ударили с такой силой по всему дому, что из трещин в покрытии потолка посыпалась пыль. Открылась дверь, и в клуб зашли первые девушки. Темой вечеринки в приглашении значилось слово «Бог». Тела трех блондинок были обсыпаны золотой пылью, а за плечами у них были прикреплены ангельские крылышки. Еще одна девушка была в белом, полупрозрачном шелковом одеянии, с цветами в волосах. Она направилась прямо ко мне. – Привет, – сказала она.