– Знаю. Тебе бы в другую эпоху родиться, – вздохнул оборотень. – Давай я подведу итоги? Ради сомнительных родственных уз, о которых твой брат забыл уже лет десять как… – Меньше! – Неважно! Так вот, ради сомнительных родственных уз ты готова пожертвовать своей свободой, душой, а возможно, и жизнью. Не слишком ли жирно для него? – Он мой брат. – Но ведь не ты первая отреклась от него. – Вспомни Библию. – Юля, не протирай мне мозги. Ты цитируешь эту книгу, только когда понимаешь, что крупно неправа. Понимать-то я понимала, да толку с того. – Валентин, а что мне делать?! Отказаться? Он же к деду пойдет! А если еще и деда в это втяну, я же себе век не прощу. – Зачем отказываться? Выдай его вампирам с головой. Они быстро разберутся, под какой сосной чьи шишки. И до деда твоего ничего не дойдет. Никогда. – А я потом себя всю жизнь винить буду. – Не видел я, чтобы тебя угрызения совести мучили. А сколько на твоей совести уже трупов? – Это другое, – покраснела я. – Это была война. – А сейчас разве нет? Ответить на это я не смогла и занялась стаканом с минералкой. Оборотень смотрел на меня с сочувствием, и это злило и раздражало еще больше. Такая вот я дура. – Юля, – наконец заговорил он. – Ты сказала, что мы друзья. Это так? – Да, – твердо ответила я. – Тогда постарайся меня выслушать. И не перебивай, даже если не понравится. – Хорошо. – Твой брат неплохой человек. Но, увы, он слаб. Очень слаб. Я говорил с ним сегодня утром, хотя и недолго. Мечислав скинул мне твою семью перед рассветом. Так вот. Твой брат ведомый. Не более того. Эта пади гораздо лучше ориентируется в ситуации, чем он. Погоди! – он поднял руку, убивая мои возражения на корню. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Что оборотням сам бог велел лучше разбираться в ситуации, чем человеку со стороны. Да. И все же, все же, все же… Смотри. Из-за этих двоих наш клан втягивается в серьезные разборки. И, заметь, разборки морально не обоснованные. – И чего ты хочешь? – Твой брат слаб. Это так. Но у него тоже есть своеобразное понятие о чести. Кроме того, я надеюсь на вашу общую кровь. Я хочу, – Валентин даже не покраснел при этих словах, – я хочу, чтобы твой брат был инициирован сегодня же. Как член нашего клана. Как мой вольп. Я повертела в руках стакан. – Чего ты этим хочешь добиться? – Гарантий безопасности для себя. Если Мечислав проиграет, тебя все равно постараются присвоить. И тогда ты сможешь защитить нас. Прости, но я обязан думать о своих вольпах. Я кивнула. Да, что бы ни сделали с Мечиславом, я слишком ценная добыча. И смогу сказать: «Не трогайте моего брата, иначе я что-нибудь с собой сделаю». А неприкосновенность моего брата означает неприкосновенность его клана вольпов. Вот только… – А ты понимаешь, что при таком раскладе могут просто избавиться от тебя? Вольпы останутся, а тебя не будет? Голубые глаза не дрогнули. Валентин не лгал мне. И не лгал себе. – Я хочу жить, Юля. Но еще я отвечаю за тех, кто мне доверился. Я ввязался в эту заварушку. Пусть так. Но они ни в чем не виноваты. Я кивнула. – Уважаю. Валь, я рада, что я твой друг. Поедем, поговорим с моим братом. – Ты согласна? С плеч оборотня словно кирпич сняли. Тонну кирпичей. – Согласна. Думаю, инициация должна произойти сегодня. – Едем убеждать твоего брата? – Едем. Еще до полуночи мутация должна стать необратимой. – Это технически возможно, только если ее буду проводить я. Или кто-то еще из прима-вольпов. – Значит, будешь. Выбора-то нет. – Нет. Ты хочешь присутствовать? Я не хотела. – Я могу отказаться? – Можешь. Но лучше бы ты не отказывалась. Ты все-таки фамилиар нашего Князя… – Еще и ты мне об этом напоминать будешь? – Юля, я не хочу тебя расстраивать, – голубые глаза смотрели прямо и спокойно, – но ведь это ничего не меняет? Сколько волка ни ругай, а все стадо на него не спишешь… Не только Мечислав виноват в твоем состоянии… – Вали, если ты еще хоть слово мне скажешь на эту тему, мы сильно поругаемся. Я не шутила. У меня уже просто нервы не выдерживали. И оборотень все понял. – Юля, давай перенесем наш разговор на другое время? – Давай. И я буду присутствовать на вашей церемонии, если вы уложитесь сегодня до полуночи. – Я сильный вольп, я смогу и перекинуться, и инициировать твоего братца. А почему вдруг такие ограничения по времени? – Потому что. Едем мы наконец, или ты собрался весь день мне нервы промотать?! – Едем. Где твои вещи? – Сумка в раздевалке. – Хорошо. Топай к машине, я сейчас принесу ее. – Да я и сама могу. – Можешь. Но не будешь. Джентльмен я или нет? – Джентльмерин, – огрызнулась я. – Оборотень. – Меня ужасно оскорбили! – Валентин схватился за сердце, изображая раненого. – Требую сатисфакции! – Чего-чего?! – нахмурилась я. – За этим к Мечиславу. Он тебе подробно объяснит, чего не стоит требовать от порядочной девушки. – От кого? А где ты таких видела? Оборотень демонстративно осматривался по сторонам. Я чмокнула его в щеку и вскочила с места. Часа через два я буду хромать, как больная черепаха. Еще бы, от таких нагрузок и полковая лошадь захромает. Но пока спорт наполнил меня силой и энергией. А значит, вперед! * * * В «Трех шестерках» было тихо и спокойно, как в лунную ночь в богадельне. Две мои проблемы тоже никуда не исчезли. Нас пропустили без каких-либо проблем. Мечислав определенно дал всем ценные указания. Ну и пусть. Комната «для гостей» в клубе меня откровенно бесила. И лилии воняли не по-детски. Но братик и Клара устроились вполне прилично. Пади встала при нашем появлении и склонилась в поклоне. Славка последовал ее примеру, но кланяться не стал. Просто чуть-чуть наклонил голову. Своего рода вариант белогвардейского поклона. Опустить подбородок – поднять подбородок. Целое искусство делать это так, чтобы у тебя не обозначились все складки на шее. Нас же со Славкой к этому приучил дед. Он так здоровался со всеми – «милостивым наклонением головы». Я и сейчас при встрече изображала этот поклон. Славка же… Вчера мне казалось, что он избавился от этой привычки. Но когда братец нервничал, все выплывало наружу. М-да, сколько ни убегай от себя, а детские привычки рано или поздно вылезут. Я вежливо наклонила голову. – Как ваши дела? – Прекрасно, – отозвался Славка. Хм-м… Я побольше ехидства вкладывала. Интересно, почему мой брат не старается выразить свое недовольство? – У вас всё есть, и вы всем довольны? – Да, – брат по-прежнему не отводил взгляда.