Смотри на столе. – И это все? – удивилась я. – Я могла бы все это сделать еще в тот день, когда только попала в Мир Синих Трав. – Но у тебя не было ключа, – напомнил мне Лука. – Ключ я получила совершенно случайно. И не потому, что заслужила, – я сделала вид, что смущена, но внутри очень ясно звучал голос, утверждавший, что именно мне замок Каты отдал этот ключ. Именно для меня он лежал под кроватью, дожидаясь, когда я вытащу его из мрака и повешу на шею. Только для меня отдало свою силу каменное сердце башни. И только на моей щеке лежит печать Отмеченной. Значит, я и должна выбирать. – Итак, Со, подойди к столу, – пригласил Иоко, пристально глядя мне в лицо. – Смотри не перепутай. Выбери нужную скважину, – подсказала Ниса. – Нам надо вернуть время. Ее напутственные слова почему-то вызвали вспышку гнева: она что, думает, что я такая дура и сама не додумаюсь? А себя, видимо, считает очень умной, хотя еще совсем недавно была грязной, запуганной девочкой-призраком и с удовольствием лопала мои конфеты. А теперь строит из себя могущественную чародейку… Я поморщилась, с трудом удерживаясь от резких слов, и Иоко это заметил. – Спокойно, мы с Софией сами разберемся, – проговорил он и взял меня за руку так мягко и бережно, что я расслабилась. Его теплое прикосновение сняло напряжение и гнев, и почему-то захотелось заплакать. – Давай! – Иоко подтолкнул меня к столу. Замысловатая резьба на его крышке изображала дерево с длинными ветвями. Над ним сияли звезды и луны, под деревом росла высокая трава, а чуть поодаль возвышались диковинные замки. И как я раньше не рассмотрела этот узор и не обратила внимания на картинку? Все казалось таким изящным и удивительным: все завитки дерева и камешки были выполнены с такой точностью и тщательностью, что выглядели реалистичными. Три скважины под деревом, над каждой – особенный значок. – Почему Зоман и Хозяин так просто заколдовали время? Ведь его мог освободить любой дурак, – пробормотала я, мягко проводя ладонью по выпуклым узорам. – Не любой, а тот, кто соберет все изречения и поймет. – Тут над каждой замочной скважиной просто цифра. Это арабские цифры из нашего мира. – Я достала ключ и приложила к отверстию, над которым стояла извилистая тройка. – Все сделано как будто для меня. Люди из ваших земель не смогли бы разобраться в этом. Но ключ не вошел в темную скважину. Даже не вставляя, я поняла, что у него другая бороздка. Ее форма – круглая, идеальная – никак не подходила для треугольного отверстия. Я перевернула ключик – но напрасно. Холодные блики лунного света лишь насмешливо подмигивали мне, отражаясь от узора столешницы. – Он не подходит, – сказала я, поднимая глаза на Иоко. – Ну, вот и все волшебство, – мрачно сказала Ниса и стукнула Посохом, – столько возни и в итоге ничего… – Это действительно не тот ключ, – Иоко вдруг улыбнулся. – Башня – моя, стол – тоже мой… значит, и ключ должен быть моим! Возьми, Со. Он снял со своей шеи блестящий предмет и протянул мне. Тепло от ключа Иоко вдруг заставило мое сердце колотиться в бешеном темпе. Мои щеки вспыхнули, я почувствовала жар в ладонях, сжала его и даже не удивилась, когда он легко вошел в скважину, словно был смазан маслом. Я повернула его несколько раз, и сильное, необыкновенно яркое сияние затопило зал в башне Иоко. Время вернулось. Проклятие спало. Началась новая история. 3 Вам доводилось когда-нибудь видеть, как разрушается огромное проклятие? Удивительное зрелище на самом деле. Возможно, вы думаете, что проклятие – это черный дым, заполняющий пространство? Нет, скорее, оно похоже на золотистый песок. Огромное количество сияющих, блестящих песчинок, рассеивающихся в воздухе среди всполохов невиданного света. На какой-то момент мы вдруг влились в нормальное течение времени как в стремительный неудержимый поток, будто до этого Мир Синих Трав просто замер и не двигался, но, когда чары разрушились, вошел во временной поток и поплыл. В самый момент перехода я вдруг увидела всю свою жизнь до этого момента, словно она была запечатлена на длинной пленке маленькими картинками. Детство, смерть бабушки, переезд к отцу, рождение Валерика, первые рисунки Мира Синих Трав, нападение воронов во дворе, встречи с Игорем, болтовню подружек в школе, учителей, задающих уроки. Передо мной пронеслись высокие многоэтажки моего двора и длинная серебристая кромка моря, у которого стоял мой родной город. Моя жизнь показалась мне вдруг прекрасной и интересной. В ней было все: любовь бабушки, надежный и уютный дом, хорошая школа, неплохие друзья, увлечение рисованием. Родимое пятно не являлось проклятием. На самом деле я сама считала себя проклятой, ненавидела свою внешность и пряталась от мира. Это я отталкивала от себя людей. Дело не в пятне, а во мне – осознание этого мелькнуло и пропало. Круглый каменный стол дрогнул и рассыпался на крупные светящиеся обломки. Две луны вспыхнули, как только что включенные фонари, и тут же их свет скрылся за наплывшими тучами. Грянул гром, и полился сильный дождь. – Вот и все, – устало проговорил кто-то за моей спиной. Я вздрогнула и оглянулась. Шкаф Желаний исчез, а на его месте стояли семеро высоких парней. Уже немолодые, с поседевшими висками, хмурые и суровые, они почему-то показались мне очень знакомыми. – Да, мы разрушили чары, – прозвучал женский голос, и я увидела высокую женщину с длинной косой, черными глазами и пухлыми губами. Я вытаращилась на нее открыв рот. – Это Миес, – проговорил вдруг Хант, который так и остался высоким симпатичным парнем с короткой бородкой, – она ведь давно уже не маленькая девочка. Братья Миес, здоровенные широкоплечие парни, стояли рядом, тоже превратившись во взрослых людей. Ничего мальчишеского не проскальзывало в их обветренных лицах и прищуренных глазах, а большие ладони скорее напоминали руки великанов, чем ладошки детей, которых я знала. Поменялись все. Лукас – мой добрый, родной Лукас! – оказался вовсе не моим ровесником, теперь ему было лет двадцать, если не больше. Парень стоял в коротковатой рубашке и длинных потрепанных штанах, улыбаясь мне несмело и ласково. Тимая я не узнала, и мне подсказал сам Лука, что хмурый лохматый мужчина – это и есть мальчик-чайка. Я смотрела на своих друзей и постепенно понимала, что теперь одна являюсь среди них ребенком. Только я по-прежнему оставалась шестнадцатилетней девчонкой, какой и попала в Мир Синих Трав, и для меня прошло слишком мало времени, чтобы сильно измениться. А что же мой Иоко? Как он выглядит сейчас? Я растерянно смотрела на такие незнакомые и взрослые лица своих друзей и не могла отыскать среди них самое дорогое. Неужели мой проводник тоже превратился во взрослого мужчину лет сорока, как Тимай? Какие отношения у меня могут быть со взрослым дядькой? Как я могу любить мужчину, который окажется старше меня лет на двадцать, если не больше? Сердце норовило выскочить из груди, стуча как барабан, и я чувствовала, что эмоции вот-вот вырвутся на свободу. Стены башни все дрожали, мелкие камни еще сыпались откуда-то с островерхой крыши, и каменная плитка продолжала вибрировать под нашими ногами. Иоко появился откуда-то из мрака, из темной ниши в самой глубине зала. Хромающий, покрытый светящимися искрами и серой пылью, он шел навстречу мне, и его облик менялся на глазах. Вот он – юный мальчишка с высокими скулами и наивной улыбкой, вот стройный юноша с непослушными прядями длинной челки, вот хмурый воин с жестким взглядом. Лишь его глаза оставались неизменными, и их пронзительная синь проникала в самую глубину моей души. На какой-то миг я вдруг не смогла определить его возраст, он являл собой образ сильного Хранителя, в руках которого была судьба целого мира, но потом все снова поменялось, и Проводник стал прежним, таким, каким я его всегда знала: молодым, сильным, красивым. Это был все тот же Иоко, и его губы изогнулись в невеселой улыбке. – Отлично, – тихо проговорил он, – хвала Создателю. Мир Синих Трав свободен, но он все еще нуждается в своих Хранителях. Проводник покачнулся и медленно опустился на пол. Глава 37 1 Спать хотелось ужасно. Тяжелая голова то и дело клонилась на грудь, а глаза слипались совершенно независимо от моей воли. Я изо всех сил таращилась на горящие поленья, прогоняя навязчивую дремоту, но это не помогало: я засыпала и норовила свалиться на коврик перед камином. А спать было нельзя. Следовало поддерживать огонь, поить раненого Иоко отваром и давать ему лекарство. Агама возложила эту обязанность на меня и сказала это тоном, не терпящим возражений. – Что значит «кто будет сидеть у его кровати»? – удивилась она, когда об этом спросил Лукас. – София его Спутница, ответ очевиден. Уходите все вниз и не мешайте. Агама обработала раны моего Проводника, и мне пришлось ей помогать, хотя в деле врачевания я мало что смыслила. Волшебница не обладала ловкостью маленького Бдука, и ее пальцы причиняли много боли, а голос звучал резко и громко, и все время казалось, что старая чародейка испытывает ко мне странную неприязнь. Агама теперь действительно выглядела немолодой. Волосы прорезали серебристые нити, под глазами залегли морщины, и даже крупные губы утратили свою безупречную форму. Уголки опустились вниз, и лицо женщины приобрело грустное и недовольное выражение. Лишь ее желтоватые, немного дикие глаза по-прежнему сияли неземной мудростью и волшебной проницательностью. И моему Иоко она помогла. В мрачной высокой синей башне оказалось полно довольно милых жилых комнат, одну из которых мы и заняли. Полукруглая, с каменным полом и высокими стрельчатыми окнами, закрытыми плотными ставнями, она показалась мне на удивление уютной. На полу лежали толстые коврики, на деревянном диванчике с резными подлокотниками – разноцветные подушки и мягкие пледы. В углу стояли высокие деревянные шкафы, а чуть поодаль – удобная кровать с резными столбиками. – Это моя спальня. Ну… то есть когда-то была, – пояснил Иоко, когда, хромая и опираясь на мое плечо, привел нас на самый высокий этаж башни. – Я помню, Со, как ты спрашивала, что прячется за этими дверьми. Теперь знаешь. – Меньше болтай и не трать силы, – посоветовала ему ставшая серьезной и суровой Агама. – Думаешь, Зоман оставляет чистые раны? Мы вдвоем уложили Иоко на широкую кровать, и мне было велено развести огонь в очаге. – Надо, чтобы было жарко, понимаешь, девочка? – холодно сказала Агама. – Так что шевелись.