– Ой, Елена Ивановна, мне бы водички! – с этими словами Вета оттеснила хозяйку и пролезла на кухню. Она сама удивилась, как ловко у нее это получилось. – Стой, куда?! – вскрикнула соседка, пытаясь остановить Вету, но молодость победила, несмотря на то, что эти двое были явно разных весовых категорий. Вета отодвинула хозяйку, встала посреди помещения и быстро огляделась. Первым делом она увидела красивую чеканную медную джезву. Джезва была очень знакомая, Глеб Николаевич не раз сам варил в ней для Веты замечательный кофе по-восточному и говорил, что ее подарил ему знакомый историк из Еревана. В последний раз это было, правда, больше года назад, когда старик еще видел… Тут же рядом красовалась старинная серебряная солонка в форме нарядного домика с черепичной крышей. Солонка тоже была из хозяйства покойного профессора. И наконец, в дальнем углу стола, Вета заметила Хозяйку Медной горы. Бронзовая статуэтка торчала из медной ступки. Женщина-змея выглядывала оттуда тоскливо – ей совсем не нравилась перемена положения, не нравилось, что из кабинета ученого она попала на кухню вороватой пенсионерки. – Ты чего тут высматриваешь?! – взвизгнула Елена Ивановна. – Ты чего здесь шастаешь? Тебя никто сюда не пускал! Ишь какая! Напросилась занозу вытащить, а сама выглядываешь что плохо лежит! – Это вы сами прихватили что плохо лежит! – ответила Вета, указав на джезву. Продолжить она не успела, тетка вооружилась веником и бросилась на нее, приговаривая: – А ну, пошла прочь, прохиндейка! Вета отступила в сторону, схватила первое, что подвернулось под руку (это оказалась скалка), и ловко отразила удар веником. – Ах ты, пакость! – заверещала Елена Ивановна. – Ты еще и драться? Да вот же я тебя! Она провела настоящий фехтовальный выпад, но молодость и на этот раз победила: Вета сделала обманное движение, пропустила соседку мимо себя и ловким жестом нахлобучила ей на голову мусорное ведро. – Помогите! – завопила из ведра Елена Ивановна. – Милиция! Голос ее гулко отдавался внутри ведра, по плечам сыпались чайные пакетики и картофельные очистки. – Вот как раз милиция совсем рядом, – мстительно проговорила Вета. – И я с большим удовольствием сдам вас с рук на руки капитану Островому! – Сними ведро! – верещала Елена. – Душно мне! На этот раз ее голос звучал не агрессивно, а жалобно. – А веником махать не будете? – осведомилась Вета. – Не буду! Вета сняла ведро и едва не расхохоталась, так жалко и уморительно выглядела соседка. На голове ее сидела пластмассовая упаковка из-под лапши «Доширак», на ушах вместо сережек висела кожура от апельсина, нос был в томатной пасте. – Вот что, – проговорила Вета, с трудом сохранив серьезное выражение лица. – Сейчас я отведу вас к капитану вместе со всем, что вы украли у соседей, а там уж пускай он сам решает, как с вами поступить. Думаю, что он вас арестует… – Не надо, – захныкала старуха. – Как же я на старости лет под суд пойду… – А воровать на старости лет? Это же мародерство! – Да подумаешь… – заныла тетка. – И всего-то ничего взяла… уж очень мне эта солоночка понравилась… и ковшичек красивый… – А статуэтку-то зачем прихватили? – Орехи колоть… – честно призналась Елена Ивановна, стряхивая с ушей апельсиновую кожуру. – Орехи! – возмущенно повторила Вета. – Ладно, так и быть, не выдам вас капитану! Елена Ивановна приободрилась, и тут же в глазах у нее блеснули вороватые огоньки: – А ковшичек можно оставить? Все одно он Мефодьевне без надобности… – Ладно, бог с вами, берите. И солонку можете оставить, – вздохнула Вета. – Я с этой Дианой не в лучших отношениях, добро их стеречь не нанималась. Но вот эту статуэтку я отнесу на место! – Ладно! – отмахнулась соседка. – Все равно она орехи плохо колола! Вета вернулась в квартиру Глеба Николаевича со своим боевым трофеем, зажатым в кулаке. Капитан Островой за это время перебрался из кабинета профессора в комнату Мефодьевны и возился там со следами на подоконнике – фотографировал их, тщательно обмерял, сметал щеточкой в специальный пакет образцы пыли. Убедившись, что ему не до нее, Вета проскользнула в кабинет. Притворив за собой дверь, она вставила статуэтку в квадратное углубление малахитовой доски. Женщина-змея плотно и надежно встала на свое место. Вете показалось даже, что глаза ее удовлетворенно блеснули, но, возможно, это было просто игрой света. Подивившись тому, как Елена Ивановна сумела вытащить эту статуэтку, Вета отступила на шаг, любуясь старинным бюро. Хозяйка Медной горы смотрела на нее хитрым и загадочным взглядом, как будто хранила какую-то древнюю тайну… Ну да, тайну. Вета вспомнила едва слышный шепот умирающей старухи: «Надо повернуть змею. Там у него что-то спрятано». Был ли в этих словах какой-то смысл, или Мефодьевна бредила? Ну что ж, сейчас у Веты есть возможность это проверить, и больше такой случай не представится… Она снова приблизилась к бюро, обхватила рукой бронзовую статуэтку и попыталась повернуть ее по часовой стрелке. Статуэтка даже не шелохнулась. Ну вот, что и требовалось доказать… старуха бредила. Тайники, секретные дверцы и ящики – все это ушло в прошлое, в двадцать первом веке таким вещам не место… На всякий случай она попыталась повернуть фигурку в обратную сторону, против часовой стрелки… Ей показалось, что статуэтка в ее руке потеплела, как будто Хозяйка Медной горы ожила. И действительно, бронзовая фигурка поддалась усилию, повернулась на четверть оборота. В ту же секунду малахитовая столешница пришла в движение, отъехала в сторону, и в крышке бюро открылось квадратное углубление. Склонившись над тайником, Вета увидела небольшую старинную книгу в тисненом кожаном переплете, и рядом с ней – лист пожелтевшей от времени бумаги, покрытый написанным от руки текстом. Чернила тоже выцвели, но почерк был крупный, разборчивый. Хотя, разумеется, в старой орфографии, с ятями и твердыми знаками, но Вета в свое время часто имела дело с такими документами и прочла первые слова: Поелику колесницы некоторым обывателям кормление не обессудьте… Чушь какая! Полная бессмыслица! Однако… Глеб Николаевич не стал бы хранить в тайнике бессмысленную записку. Наверное, в ней есть какой-то смысл, просто до него еще нужно докопаться… Инстинктивно оглянувшись на дверь, Вета достала из тайника книгу и записку и быстро спрятала находки в свою сумку. Затем повернула статуэтку в обратную сторону. Малахитовая столешница встала на прежнее место. Теперь ничто больше не говорило о тайнике. И в эту самую секунду дверь кабинета со скрипом открылась. Вета вздрогнула, инстинктивно прижала к груди сумку со своими находками и повернулась к двери. На пороге стоял капитан Островой. – А что вы здесь делаете? – спросил он подозрительно. – Да вот, нашла у с… стола деталь от этого бюро… – сообщила Вета с излишней поспешностью и показала на бронзовую статуэтку. – А… ну хорошо. Но вообще-то посторонних не полагается допускать на место преступления. Вы, кажется, хотели взять документы пострадавшей гражданки Руслановой? – Ну да, конечно! – спохватилась Вета и направилась в комнату Мефодьевны. У старухи во всем был идеальный порядок. Страховой полис вместе с остальными документами лежал в верхнем ящике комода. Вета положила его к себе в сумку, в нижних ящиках нашла чистое белье, собрала его в отдельный пакет. Капитан все еще возился у окна, время от времени поглядывая на Вету. Когда она уже собралась уходить, он проговорил каким-то несвойственным ему, смущенным голосом: – Я… это… хотел вас поблагодарить… – За что? – удивленно спросила Вета. – Ну как же… это вы мне показали след на подоконнике… ну, то есть я потом, может быть, и сам его нашел, но потерял бы гораздо больше времени. Так вот… может быть, мы с вами как-нибудь еще встретимся? Посидим где-нибудь, поговорим… выпьем кофе… Вы мне расскажете про книги… – Может быть. – Вета усмехнулась. – Мой телефон у вас есть!