– Откуда вам, черт вас возьми, известно имя жертвы? Вы ведь даже не видели тела. – В некотором смысле – видела. Ваш юный коллега, констебль Макбрайд, разослал компьютерный портрет во все газеты полчаса тому назад. Редактор переслал его мне на телефон. По счастью, я не поленилась на него взглянуть. – По счастью? – Сам Маклин подобрал бы другое определение. – Ну и кто она такая? Откуда вы ее знаете? – Не торопитесь, инспектор. Вы же играли в детстве в эту игру? Девочки кое-что показывают мальчикам, мальчики взамен кое-что показывают девочкам. Я хочу уточнить, что мне причитается за информацию? Маклин непроизвольно вздрогнул. У него никогда не возникало ни малейшего желания видеть «кое-что» и вообще что бы то ни было у Джоан Далглиш, если оно не скрыто под старым плащом. – Миссис Далглиш, вы хотите, чтобы я напомнил вам, что речь идет о расследовании убийства? – Прошу вас, зовите меня Джо. И я просто пошутила. Эта девушка – бродяжка, без определенного места жительства. Поэтому ее никто и не объявлял в розыск. Во всяком случае – здесь, в Эдинбурге. Маклин вызвал в памяти картину тела в воде, потом – вскрытия, где он только что присутствовал. Девушка безусловно была худой, но не истощенной. И вполне здоровой, как сообщил Энгус. Если, конечно, не считать отсутствия крови. И жизни. – Вы уверены? – переспросил он. – Я только что со вскрытия, никаких признаков наркомании не было обнаружено. – И не должно было. Если Одри что и позволяла себе по этой части, то лишь затяжку-другую. Она не от тяжелой жизни попала на улицу, напротив, это был ее осознанный выбор. Одри мне говорила, что когда-нибудь напишет об этом книгу. – Говорила вам? Когда вы в последний раз ее видели? – С неделю назад. Во вторник должны были снова встретиться, но она не пришла. – И вы не стали объявлять ее в розыск? – С какого перепугу? – рассмеялась Далглиш. – Если каждый раз, когда мой источник не явится на встречу, я буду звонить в полицию, вам работать станет некогда. Маклин обнаружил, что давно стоит на месте. – Слушайте, а по какому поводу вы вообще встречались с этой Одри?.. – Карпентер. Ее звали Одри Карпентер. Я собиралась писать о ней очерк для воскресного приложения. Думаю, что еще напишу, хотя, конечно, теперь под другим углом зрения. Можно будет побольше рассказать о ее прошлом. Видите ли, Карпентер – это не ее настоящая фамилия. Так звали ее мать. Одри поменяла фамилию, чтобы скрыться от папаши. – Это может представлять интерес для расследования? – Маклин неловко попытался вытащить блокнот, уронил его в водосточную канаву и только тогда понял, что все равно вряд ли смог бы что-либо записать. – Такое имя – Джим Макдугал – вам о чем-нибудь говорит? – «Бритва» Макдугал? – Он самый. В свободное от строительства криминальной империи в Глазго время он женился на подружке детства, Дженни Карпентер. Родилась дочка, Вайолет Одри. Ну и похоже, что старине Джиму слишком нравилось держать Одри у себя на коленках, если вы понимаете, о чем я. Пару лет назад она сбежала. И с тех пор жила в сквотах. – Вот дерьмо! – Маклин принялся тереть лоб свободной рукой. Только криминального авторитета из Глазго в расследовании и не хватало! С другой стороны, здесь просматривался возможный мотив, а идентификация жертвы в любом случае на пользу делу. – Послушайте, миссис Далглиш, вам надо явиться в управление полиции и дать показания. Любая информация о местонахождении Одри за последнее время может помочь нам найти убийцу. – Надо – значит надо, но придется подождать до завтра. Мой поезд только что прибыл в Данди. – В Данди? Что вы там делаете? – А вот это уже мое дело, инспектор. Но раз уж я дала вам полезную информацию, может, и вы ответите на несколько вопросов? – Каких именно? – Следствие ведете вы лично? Маклин подтвердил, что на данный момент это действительно так. – Говорят, что почерк убийцы – один в один как у Рождественского маньяка. Это правда? – Я не могу ответить на этот вопрос. Мне как минимум нужно знать, кто и что говорит. – Бросьте, инспектор. Уж вы-то не могли не заметить сходства. – На данной стадии мы не исключаем никаких возможностей. И стараемся не делать поспешных выводов. – Значит, вы не исключаете и того, что Рождественский маньяк вернулся? И что, соответственно, это был не Андерсон? 15 – Вы отрицаете, что похитили и убили Керсти Саммерс, однако полиция обнаружила в вашем подвале улики, свидетельствующие, что ее насильно там удерживали. И что она была там убита. Он сидит на балконе, глядя вниз, на пожилого человека на скамье подсудимых. Седые волосы обвиняемого выбриты почти наголо, подобно монашеской тонзуре; твидовый костюм элегантно облегает худую фигуру; очки в роговой оправе сидят на самом кончике острого носа; крошечные темные глазки внимательно смотрят на адвоката. Он должен пылать ненавистью к Дональду Андерсону, должен сгорать от еле сдерживаемого желания спрыгнуть с балкона, перескочить через невысокий барьер и голыми руками задушить злодея. Но он не чувствует ничего, кроме бессилия и отчаяния. Он не сможет ее вернуть, и никакой суд не отменит того, что случилось. – Я не убивал ее. – В голосе Андерсона – спокойствие. Терпеливый тон школьного учителя, привыкшего год за годом разъяснять премудрости существам заметно ниже его по интеллекту. – Возможно, мое тело и совершило все эти ужасные поступки, но я им не управлял. Управляла книга. Это она заставила меня ее убить. – Вы говорите о так называемой «Либер Анимарум», купленной вами на распродаже? – Адвокат демонстративно сверяется со своими записями. – О «Книге душ»? – Именно так. – Улыбка Андерсона похожа на щель в адских вратах. – И та же самая книга заставила вас похитить и убить остальных женщин? Лору Фентон, Диану Киннейр, Рози Бакли, Джосс Эванс? Получается, книга была у вас давно, мистер Андерсон? – Нет-нет. Я не убивал их. Это книга. Понимаете, она полностью управляет тобой. Ей нужно питаться. – Питаться? – Их душами, сэр. Ей нужно питаться. Она питается душами. 16 Джим Макдугал, больше известный под именем «Бритва», проживал в половине сдвоенного дома, некогда построенного на городские средства в сравнительно благополучной части печально знаменитого района Кэлтон – иными словами, на самой его границе, уже и не совсем в Кэлтоне. Было видно, что эту местность пытались облагородить, но в целом она оставалось той же клоакой, где разворачивались знаменитые бандитские войны шестидесятых-семидесятых. Правда, преступность с тех пор стала более утонченной – проститутки теперь говорили с восточноевропейским акцентом, а наркотики поступали в красочно оформленной упаковке. Впрочем, заправлявшие всем этим бандиты ничуть не изменились. Маклин сидел на водительском месте полицейской машины без опознавательных знаков, радуясь, что ему досталась относительно старая модель, вряд ли представлявшая интерес для угонщиков. На соседнем сиденье констебль Макбрайд теребил обшлага своего излишне броского костюма. Он явно еще не успел привыкнуть к штатской одежде, так что беспокоиться, что кто-то не признает в нем полицейского, особо не приходилось. – Ты ведь позвонил в местное управление и сообщил, что нам для поддержки нужен кто-то, разбирающийся в здешних делах, я правильно понял? – Маклин вглядывался в грязное ветровое стекло, пытаясь высмотреть что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее патрульную машину. – Так точно, сэр. Я разговаривал с детективом-сержантом Кумбсом. Сказал, что мы подъедем к шести. Он обещал, что нас встретят. Маклин посмотрел на приборную панель. Полседьмого, и они торчат здесь уже сорок минут. – Связаться с ними еще раз? – Макбрайд потянул из кармана громоздкую рацию. – Не нужно. У меня найдутся дела поважнее, чем ждать, пока какой-то местный придурок соблаговолит приподнять задницу. Пошли. Чем быстрее закончим, тем лучше. Дверь распахнулась, едва Макбрайд успел постучать. Открывший выглядел так, что, пожалуй, прошел бы в эту дверь только боком. Широченный торс, предплечья толще, чем бицепсы бодибилдера, и как минимум два метра ростом. – Вы мистер Макдугал? – спросил мужчину Макбрайд. Маклин не решился его поправить. – Сами вы кто такие, мать вашу? – Детектив-инспектор Маклин, управление Эдинбурга, – раскрыл перед ним удостоверение Маклин. – А это – детектив-констебль Макбрайд. – То-то я чую, легавыми пахнет. Какого черта вы здесь высматриваете уже битый час? – Мы ждали наших коллег из Глазго, но, похоже, они задерживаются. Послушайте, наш визит – не то, что вы думаете. Это насчет дочери мистера Макдугала, Одри. Из коридора за спиной громилы раздался вскрик – так мог бы кричать небольшой зверек, с которого живьем сдирают шкуру. Телохранителя оттолкнули в сторону, и наружу выскочила худощавая, бледная женщина. – Моя Одри! Вы нашли ее? Она… она… – Дженни Макдугал попеременно заглядывала в глаза Макбрайду и Маклину, заломив руки, как в молитве, но не могла больше произнести ни слова. Телохранитель неожиданно мягко взял ее за плечо и снова увлек внутрь. – Раз так, то заходите. – Прошу простить мою жену. Эти два года нелегко ей дались.