– Не иначе начальство наконец пожаловало? Самое время. Это было единственным приветствием, на которое расщедрился сержант, если не считать чисто символического кивка. Маклин попытался не реагировать: – У меня сегодня выходной, и я только что вернулся из Абердина. Смотрел, как зарывают сукина сына Андерсона. Так что давайте обойдемся без неформальной беседы, хорошо? Просто доложите обстановку. Если даже Прайс и восхитился самопожертвованием Маклина, то ничем этого не проявил. – Ее нашли два пацана, катались здесь на велосипедах, – сообщил он. – Какого хрена их вообще сюда занесло, можно только догадываться. – Они здесь? – Нет, они позвонили в полицию из Темпла, здесь мобильники не берут. Имена и адреса у меня записаны. – Хорошо. Что с телом? – Да сами и смотрите, – пожал плечами сержант. – Все, так сказать, в вашем полном распоряжении. Маклин медленно приблизился к обрыву, дав время двум криминалистам, державшим прожекторы, отступить в сторону. От бетонного края вниз, к наскоро собранной из подручного материала и закрепленной над потоком платформе, шла лестница. На платформе на коленях, словно кающиеся грешники, стояли двое. Маклин узнал лысую макушку городского судмедэксперта Энгуса Кадволладера и коротко остриженные черные волосы его ассистентки Трейси. Третья участница мизансцены была ему незнакома. Похоже, ее принесло потоком и прижало к ржавой железной решетке, закрывающей туннель под насыпью. Широко раскинутые руки, ноги согнуты, как будто она позирует для высокохудожественной эротической фотографии. Кожа белая, словно фарфор, тут и там – пряди черно-зеленых водорослей. Маклин принял бы ее за спящую, если бы не уродливый красный рубец поперек горла. – Тони. Господи, разве они не могли отправить сюда кого-то другого? – Энгус Кадволладер посмотрел на него снизу вверх, медленно и осторожно поднялся с колен, потом помог сделать то же самое ассистентке. Ступил на лесенку, и только выбравшись наверх, продолжил, удивленно задрав бровь: – Мне-то сказали, что ты в Абердине. А ты, оказывается, вот как неудачно подгадал. – Я и был в Абердине, – ответил Маклин; такое чувство, что на пронизанном ветром кладбище он побывал лет сто назад. – Ну, рассказывай, что у нас здесь. Кадволладер стянул резиновую перчатку и пригладил ладонью мокрые волосы. – Трудно сказать, откуда именно она сюда попала. Почти наверняка ее принесло потоком из какого-то места выше по течению. Тело очень чистое. Но в воде она пробыла недолго. – Причина и время смерти? – Ох, Тони. Каждый раз ты спрашиваешь, и каждый раз я отвечаю, что не знаю. Отвечу, но попозже. Очевидно, ей перерезали горло, но это могло произойти уже после смерти. Что касается времени – погода холодная, и она в воде. Но если тело не держали в холодильнике, то от двенадцати до двадцати четырех часов назад. Максимум – полтора дня. – Синяки? Следы веревок или наручников? – Тони, она в трех метрах под нами, в бетонированном русле, где два человека едва помещаются. Отвезем тело в морг, и тогда я скажу тебе, от чего бедняжка умерла. – Кадволладер похлопал Маклина по плечу мокрой ладонью. – Здесь мы больше ничего не найдем. Кадволладер кивнул одному из криминалистов, и тот засеменил за помощью. Следом за ним они поднялись через дрок к насыпи, и в этот момент снова налетел ливень. Судмедэксперт поспешил к машине, Трейси запрыгнула на переднее сиденье, даже не снимая белого комбинезона. Маклин торопливо влез на заднее. – Тони, это не то же, что раньше, – сказал Кадволладер. – Это – не жертва Рождественского маньяка! – Ты уверен, Энгус? Выглядит слишком похоже. – Я постараюсь не тянуть со вскрытием, но ты и сам знаешь, что я имею в виду. Он сидел за решеткой с самого начала тысячелетия. А теперь мертв. Это что-то другое. Кто-то другой. Маклина передернуло, но он не был уверен, холод тому виной или что-то еще. – Надеюсь, ты прав, Энгус. Неровный шум мотора, работающего на холостых оборотах, и пар, поднимающийся спиралью во влажную тьму, выдавали местоположение полицейской машины, в которой отогревался сержант Прайс. Маклин постучал по затуманенному стеклу, и сержант опустил его с видимой неохотой. – Вам сегодня повезло, – обрадовал его Маклин. – Это еще как? – А так, что мне нужно, чтобы дорога была перекрыта на полкилометра в каждую сторону. Как только рассветет, сюда прибудет поисковая группа – прочесать окрестности. В мое отсутствие никто не должен здесь сдвинуть ни одного камушка. Договорились? – Так у меня смена через час кончается. И работы еще… – Сержант, чтоб я этого больше не слышал. Мы расследуем убийство, так что поработаете сверхурочно. Я вернусь на рассвете и первое, что ожидаю увидеть, это вашу приветливую улыбку. 9 Он бродит по улицам, едва отдавая себе в этом отчет, ноги сами несут его по маршруту, знакомому еще с патрульных времен. Размеренный ритм – шарканье кожаных подошв по асфальту – действует как анестетик, помогая приглушить мысли и чувства, готовые вновь нахлынуть при каждой паузе, на каждом углу. Но думать слишком больно, поэтому он идет и идет. Что привело его сюда? Он и сам не знает. Причина должна быть, но если о ней задуматься, есть риск дать волю и другим мыслям. Лучше просто идти, куда несут ноги. Это букинистический магазин, здесь пахнет пылью, как в библиотеке. Узкие проходы между рядами, над головой нависают полки, уставленные бесчисленными шеренгами слов. Он ведет пальцем по неровным корешкам, продвигаясь к стойке продавца в глубине магазина. Он пришел сюда с определенной целью. Ему нужно что-то сказать продавцу. За стойкой – никого. Валяются несколько потертых книжек в мягких обложках, каталог раскрыт посередине, видимо, хозяин записывал в него новые поступления, когда его отвлекли. Позади стойки – дверь в небольшой кабинет. Он проходит в дверь, не вполне понимая зачем. В кабинете тоже никого нет. Пара конторских шкафов, на полке под окном, выходящим в неухоженный дворик за магазином, – ряд книг. Бо́льшую часть кабинета занимает антикварный письменный стол. На столе – ничего, только лампа и большая старинная книга в кожаном переплете. Заметив книгу, он почему-то вздрагивает. Он что, уже видел ее раньше? Он не знает и не хочет об этом задумываться. Думать слишком больно. Но книга не отпускает, тянет к себе, словно магнит, шепчет на ухо, приглашает открыть себя и начать читать. Он протягивает руку к книге и в этот миг обращает внимание на закладку. Тонкая полоска ткани, вложенная между плотными пергаментными страницами, свисает с края стола подобно увядшему цветку. Рука сама тянется к закладке, зажимает между пальцами, выдергивает из книги. В тишине дальним-дальним эхом отдается полный гневного разочарования вопль, но он не обращает внимания. Во всем мире существует только эта полоска ткани, оторванная от платья оборка. Коснувшись, он ее узнал. Он все узнал. 10 Маклин быстро шел через Северный мост по направлению к Принсес-стрит. Было раннее утро, и сплошной поток автобусов практически перекрыл все остальное движение. Из автобусов в утреннюю мглу вываливалась на тротуар самая первая волна пассажиров. Выдыхая клубы пара в холодный ноябрьский воздух, они не поднимали головы, чтобы случайно не встретиться взглядом с такими же, как и они сами, несчастными. Интересно, что это такое – нормальная работа с восьми до четырех? Было бы неплохо иметь возможность устроить себе свободный вечерок, встретиться с друзьями. Впрочем, за отдельными исключениями, его друзья тоже были полицейскими, в крайнем случае – работали в тесном контакте с полицией, и в том же режиме. Сосредоточенно прокладывая дорогу сквозь плотную толчею, он не сразу заметил человека впереди. Однако что-то в его росте и фигуре, в тонком завитке волос на макушке привлекло внимание Маклина. Он не мог сообразить, что именно вызвало острый приступ дискомфорта, а приблизиться не давала толпа. Наконец, сворачивая за угол отеля «Балморал», человек повернулся в профиль, и сердце Маклина пропустило один удар. – Андерсон, – хрипло прошептал он, но никто вокруг не обратил ни малейшего внимания. Его толкнули в плечо, и он сообразил, что застыл на месте. Колени Маклина подгибались, кровь грохотала в ушах, как грохотал бы под мостом скорый поезд из Лондона, если бы уснувший машинист на полном ходу пронесся через вокзал «Вэйверли». А невозможная фигура впереди все удалялась. – Андерсон! – На этот раз он закричал, и крик вывел его из ступора. Наплевав на чувства утренних пассажиров, он продирался сквозь толпу, пытаясь сократить расстояние. Но человек, за которым он гнался, очевидно глухой или погруженный в собственные мысли, скрылся в направлении Принсес-стрит. – Чего, совсем озверел? – Пешеход, мимо которого пытался протолкнуться Маклин, повернул к нему мгновенно побагровевшее от гнева лицо. – Полиция! Прочь с дороги! – Маклин отшвырнул его в сторону, выбрался из толпы, перешел было на бег и тут же затормозил опять – на перекрестке скопилась очередная куча народу. Он притиснулся к самой стене отеля, продрался мимо старушки с сумкой из шотландки на колесиках, потом – мимо двух туристов, которые вертелись туда-сюда, пытаясь понять, из-за чего шум, так что их рюкзаки представляли собой смертельную опасность для окружающих. Наконец оказался за углом – сонные толпы поднимались там по ступенькам от вокзала и вливались в Принсес-стрит. Маклин шарил взглядом по головам в поисках человека, которого преследовал. Дональда Андерсона нигде не было видно. К тому моменту, когда Маклин наконец достиг своего крохотного кабинета в самом дальнем закутке управления – даже горячая вода до батарей туда едва добиралась, – он почти убедил себя в том, что это ошибка. Тот человек никак не мог быть Андерсоном. Маклин своими глазами видел, как гроб с его телом опустили в землю меньше суток назад. А чтобы в тюрьме «Питерхэд» с кем-то перепутали одного из самых знаменитых заключенных – и вовсе немыслимо. – Тони, с тобой все в порядке? Ты как с того света вернулся. При звуке голоса Маклин дернулся, осознав, что сидит, уставившись в пространство. Стоявшая в дверях начальник управления Джейн Макинтайр выглядела будто только что из душа – чистые розовые щеки, влажные волосы, отутюженная, не успевшая еще измяться за долгие часы на службе униформа. – Просто не выспался, мэм. Вечером выезжал туда, где нашли тело. Почерк преступника напоминает почерк Андерсона. – Я уже слышала от Ворчуна. И как раз об этом и хотела поговорить. – Макинтайр поискала взглядом свободный стул и, не найдя, присела на край письменного стола. У Маклина упало сердце. – Вы хотите передать дело другому следователю? – У меня была такая мысль. Честное слово, у тебя и так после смерти Андерсона достаточно забот. – Мэм, при всем уважении – не вижу связи. – Тони, давай-ка не притворяться. Мы оба знаем, что Андерсон тебе сделал, а теперь он снова будет во всех газетах, по меньшей мере ближайшую пару недель. Не пройдет и месяца, как появится новое издание книжки Джо Далглиш, даже не сомневайся. До сих пор ты мог думать, что прошлое позади и началась новая жизнь, но сейчас Андерсон станет мстить тебе своей смертью. – Значит, вот оно как… И кому я должен передать дело? Не Дэгвуду? Или вы все-таки хотели бы, чтобы убийство было раскрыто? – Да что за кошка между вами пробежала? Чарльз – опытный следователь, и раскрываемость у него прекрасная. И ты прав, он возглавит следственную группу. Но и тебя, Тони, я неплохо знаю. Так или иначе, ты будешь постоянно совать свой нос в расследование, пока всех не достанешь. А у нас нынче не наблюдается особого избытка детективов, так что непосредственное следствие все равно вести тебе. – Макинтайр усмехнулась, хотя, как показалось Маклину, говорила она достаточно серьезно. – Возвращаясь к нашим ограниченным кадрам – я разослала по другим управлениям запросы, нет ли там желающих сменить место службы на солнечный Эдинбург. Если будут заявления, не исключено, что нам удастся выбить еще пару ставок детективов-констеблей. А если повезет, то и сержантскую. – Помощь нам, прямо скажем, не помешала бы. – Маклин выразительно окинул взглядом свой стол, заваленный кучей папок с делами; одного этого ему бы хватило на несколько месяцев работы. Как ни прискорбно, город продолжал поставлять ему все новые и новые преступления, требующие раскрытия. – Я знаю, Тони, что ты предпочитаешь работать с небольшой группой, но здесь особый случай, можно ожидать внимания прессы. И ты прав, почерк слишком напоминает Рождественского маньяка. Надо продемонстрировать, что мы делаем все, на что способны. – Макинтайр встала, разгладила несуществующие складки на костюме. – И мы оба помним, что тебе сделал Андерсон. Ты уверен, что готов снова ворошить прошлое?