Пэт – или, возможно, Гэри – оторвал взгляд от монитора и кивнул. – Вот именно. Вчера утром туда должны были завезти кое-какое оборудование, но от подрядчика позвонили, что смогут только сегодня. Черт побери, надеюсь, хоть это-то отменить догадались? – Рэндольф вытащил телефон и принялся набирать номер. – Кто-нибудь еще мог попасть вчера в здание? После того, как там побывали вы? – спросил Маклин. – Только Джордж Макгрегор. Он вроде коменданта. Я так понимаю, он там работал, еще когда это была мебельная фабрика. Старик совсем выжил из ума, но на него можно положиться. Обожает рассказывать всяческие байки об этом здании – заслушаешься. – Обязательно послушаю, – кивнул Маклин. – Только скажите, как нам его найти. 12 Джордж Макгрегор жил в крохотной полуподвальной квартирке неподалеку от сгоревшей «Вудбэри». Когда Робертсон постучал, он приотворил дверь, битый час разглядывал удостоверения обоих полицейских сквозь грязные, исцарапанные стекла очков и наконец с явной неохотой пропустил их внутрь. Через узкий коридор с низким потолком они проследовали за стариком до открытой двери. Единственным источником скудного освещения в гостиной оказалось давно не мытое окно, смотревшее прямо на серую бетонную стену; улицу сквозь него можно было разглядеть, только вывернув шею. С провода под потолком свисала лампочка без абажура, но старик не озаботился тем, чтобы ее включить. Он прошаркал через всю комнату, огибая стопки книг и заклеенные лентой картонные коробки, которыми был уставлен пол, и плюхнулся в старое, разболтанное кресло. Потертая обивка исторгла клубы пыли, в комнате запахло кошкой, которая, очевидно, некогда здесь жила. – Ну, и что вам нужно? – Сесть Макгрегор им не предложил и, обведя взглядом комнату, Маклин сообразил, что сделать это было бы не так просто. Правда, в углу обнаружился диванчик, но весь заваленный стопками старых газет. – Мы насчет вчерашнего пожара, – начал он. – Уильям Рэндольф сообщил мне, что вы – комендант здания фабрики. – И что? Я ее не поджигал. – Я и не говорил, что это были вы, мистер Макгрегор. Не вижу в этом никакой для вас выгоды. Я просто хотел выяснить, в котором часу вы вчера заперли фабрику… – Она сама сожглась. Как и все остальные. – Прошу прощения? – Мне двенадцать было, когда я поступил на фабрику. Лучший день в моей жизни. Меня сам старик Вудбэри у входа встречал. Руку пожал и пропуск выдал. Шесть лет я ходил в подмастерьях. Шесть лет, вы хоть представляете? Тогда профессии еще было принято учиться. Не то что сейчас. Неудивительно, что страна катится в тартарары. Маклин вздохнул. Разговор принимал слишком знакомый оборот. – Мистер Макгрегор, вы ведь собирались сообщить, во сколько вчера заперли фабрику. – Ничего подобного. Я что, похож на маразматика? На этот вопрос Маклин предпочел не отвечать. – Так во сколько? – После четырех. Может, в полпятого. – Почему так рано? – После полудня никаких работ не было. Я б подольше остался, если бы привезли оборудование или еще чего. Только доставку перенесли на день. – А когда уехал мистер Рэндольф? – Может, в четыре или раньше. То есть если и раньше, то только чуть-чуть. – И вы после этого не слишком задержались? – Нет, конечно. Когда стемнеет, там не слишком уютно. Воспоминания. И тени. – Тени? – Ну да, тени. – Макгрегор вновь оседлал своего конька. – Знаете, что фабрику построили в 1842 году? А до того там стояло с десяток мастерских помельче. Здешним производствам уже лет пятьсот как минимум. Это место со своей историей. Земля насквозь по́том пропитана. – Так, по-вашему, сэр, здание поджег призрак? – В тоне констебля Робертсона не было ни грамма сарказма, но Маклин все же поморщился. Опыт общения со старикашками наподобие Макгрегора у него имелся, и он подсказывал другое направление беседы. – Ты, сынок, вроде не совсем дурачок, а? Призраков не бывает. Хотя по телевизору тебе и не такое покажут. – Макгрегор кивнул на предмет, напоминавший деревянный ящик, к которому спереди зачем-то прилепили стеклянное блюдо. Конец шестидесятых, еще черно-белый, если Маклин не ошибался. Коллекционеры сейчас платят за такие приличные деньги. А старик, скорее всего, купил его еще новым. – Но вы же сами сказали… – начал Робертсон, но Макгрегор гневно перебил его: – Вот только не надо мне рассказывать, сынок, что я сам сказал. Мне восемьдесят четыре года, и я больничного ни разу не брал, ясно тебе? Я на войне был! – Прошу прощения, сэр, я не хотел вас обидеть. Мы просто стараемся разобраться… – А ведь ты из Файфа, парень, а? По акценту чувствуется. С побережья, если меня слух не подводит. – Да, сэр. Из Питтенвима. – Моя Эсме была из Струтера, – сообщил Макгрегор. Выражение его лица изменилось, глаза за толстыми, заляпанными стеклами очков словно смотрели куда-то вдаль. Как давно умерла его жена, спросил себя Маклин. И знают ли социальные службы о полубезумном старике, живущем в зарастающей грязью квартире? – Мистер Макгрегор, – он присел на корточки посередине комнаты, чтобы их глаза были на одном уровне, – как, по-вашему, загорелась фабрика? Вы ушли последним. Могли вы оставить включенным свет или что-то в этом роде? – Нет там никакого света. Проводку сняли неделю назад. Поэтому я и не хотел там оставаться после заката. Маклин осторожно потянул носом воздух и сразу пожалел об этом. Квартирка пропиталась сложным букетом малоприятных ароматов – лучше не задаваться вопросом, каких именно, – однако табачного дыма среди них не было. – Вы ведь не курите, мистер Макгрегор? – Бросил, как Эсме умерла. Рак легких. – Мне очень жаль, мистер Макгрегор. Как насчет мистера Рэндольфа? Или электриков? – На фабрике нельзя курить. Это ведь теперь стройплощадка, да? Запрещено законом. С неделю назад пожарник делал инспекцию, так и сказал. – Значит, на фабрике не могло быть ни электричества, ни непотушенных окурков. – Маклин обернулся и посмотрел на Робертсона. Дело приобретало все более и более неприятные черты сходства с девятью другими, и шансы на его раскрытие становились столь же скромными. – Черт побери, как такое вообще может быть? Пожар в пустом здании, закрытом на замки, что твой банк, и без электричества? – Я ж говорил уже, она сама сожглась! – Макгрегор вдруг наклонился вперед в продавленном кресле, сжав узловатыми руками выцветшие, драные подлокотники с такой неожиданной силой, что можно было подумать – его сейчас хватит удар. Сидевший на корточках Маклин непроизвольно отшатнулся и врезался спиной в картонный ящик, судя по звону, полный фарфоровой посуды. – Боюсь, я вас не понял, мистер Макгрегор. – Вот и я тоже боюсь. Вы, молодежь, все одинаковые. Ничего не знаете ни про свой город, ни про историю. История – это вам не короли с королевами, даты наизусть и все в этом дерьмовом духе. История – это люди, которые живут, работают и умирают. «Вудбэри» и была историей. Место, где рабочие вкалывали год за годом, столетие за столетием. Центр округи, как церковь или паб. Потом фабрику закрыли и превратили в склад. Тоже мало хорошего, но теперь еще и эта стройка! Квартиры для богачей, бассейн! Зараза, да разве фабрика такое стерпит? А как же все эти воспоминания – множество жизней, пот и кровь? Я чувствовал – что-то вот-вот произойдет. Когда мне сказали, что фабрика сгорела, я и не удивился. Она не хотела больше жить. И сожглась. Когда десять минут спустя они наконец оказались снаружи, холодный воздух принес долгожданное облегчение. Робертсон направился к машине, но Маклин остановил его: – Пусть пока постоит, констебль. Нам и так повезло, что удалось запарковаться в этом районе – можно считать, в лотерею выиграли. – Разве мы не возвращаемся в управление? – выразительно посмотрел на часы Робертсон. – Пока что нет. До «Вудбэри» здесь пешком несколько минут, есть смысл воспользоваться случаем и заглянуть. Узнаем, не успели ли пожарные дознаватели чего-нибудь найти. Они подошли к выгоревшему остову здания. Временные светофоры вокруг из последних сил пытались справиться с пробкой – одну из полос целиком перекрыл большой фургон пожарных дознавателей, много места занимали и высокие металлические барьеры, установленные, чтобы уберечь идиотов от падающих кирпичей. Дорога, хоть и не главная, все же была оживленной. Теперь, скорее всего, она еще долго будет заблокирована. Судя по недовольным гудкам и разлитому в воздухе напряжению, водители не испытывали по этому поводу особого восторга. Внутри фургона хранилась масса причудливого оборудования, но основной его функцией на данный момент был временный командный пункт. Может быть, задерганный пожарник и хотел встретить их улыбкой, но она больше походила на гримасу. Зажав телефон между ухом и неловко выгнутым плечом, он пытался найти нужный документ среди нескольких, что держал в руках. – Да? – Детектив-инспектор Маклин. – Маклин протянул удостоверение, но продолжать не стал. – Вам к Джиму. Джим Барроуз, он внутри. Идите все время по дорожке, там его и найдете. – Спасибо. – Маклин повернулся, но не успел открыть дверь, как пожарник прокричал ему вслед: – Погодите-ка! Наденьте вот это. – Он протянул две строительные каски. Маклин взял их, передал одну Робертсону. – Правда, толку-то от них, – прибавил пожарник. – Если стена рухнет, каски вряд ли помогут. Детективы в приличествующих случаю головных уборах прошли через главный вход здания и как будто оказались в фильме о Лондоне времен нацистских бомбардировок. Огонь потушили, но он мало что пощадил. Рассыпанные обломки большей частью состояли из битой черепицы, то тут, то там валялся обугленный кусок половицы или стропила. Между кучами покрупней была расчищена извилистая тропинка, которая вела к середине огромного зала. Посмотрев наверх, Маклин увидел, как ветер несет у него над головой холодные серые тучи. На мгновение ему почудилось, что это не тучи, а сами голые, почерневшие стены вокруг него несутся вдаль с огромной скоростью. Он поспешно опустил взгляд и чуть пошатнулся, восстанавливая равновесие. Шедший впереди Робертсон, похоже, не обратил на это внимания. В самом сердце здания они обнаружили двух пожарных дознавателей, которые что-то оживленно обсуждали над планом фабрики, устроившись на свободном от мусора пятачке. Один при их приближении поднял голову, прищурил глаза. – Джим Барроуз? – спросил Маклин. – Это я. А вы кто такие?