Если подумать, еды, скорее всего, не осталось. Но найдется чай и, быть может, кусочек хлеба. Лучше чем ничего, сказала она себе. Отец продолжал шагать, и она обогнала его. – Следуй за мной! – велела она. Пронзительный, но далекий вопль вспорол ночь. Таура не обратила на него внимания, как не обращала внимания на сердитые крики, раздававшиеся то тут, то там. Не сбавляя хода, она торопливо зашагала задом наперед, проверяя, что отец следует за ней. Он упорно шел. Они достигли обиталища Джелина. Таура подбежала к двери и подергала ее. Заперто. Тогда она заколотила по двери кулаками, крича: – Впустите меня! Откройте! Изнутри донесся голос матери: – Святая Эда, это она! Она вернулась! Пожалуйста, Джелин, впусти ее! Тишина. Потом Таура услышала, как поднимают засов. Она схватилась за ручку и распахнула дверь в тот момент, когда сзади подошел отец. – Мама, я нашла папу! Я привела его домой! – крикнула Таура. Мать стояла в дверном проеме. Она посмотрела на Тауру, потом на мужа. В ее глазах вспыхнула отчаянная надежда. – Бэрк? – спросила она дрогнувшим голосом. – Папа! – В голосе Джефа звучали сомнение и страх. Джелин оттолкнул их обоих. В руке он держал обнаженный отцовский меч. Он поднял его и нацелил на отца. – Назад, – сказал он низким, жестоким голосом. Его взгляд метнулся к Тауре. – Тупая сучка. Заходи внутрь и спрячься за мной. – Нет! – Причина была не в том, что он назвал ее сучкой. А в том, как он недрогнувшей рукой нацелил меч на ее отца. Джелин не собирался дать ему ни шанса. – Впусти нас! Впусти папу, дай ему обогреться и накорми его. Это все, что ему нужно. Это все, что нужно любому перекованному, и если мы дадим им это, у них не будет повода причинять нам вред. – Глаза Джелина остались ледяными, и Таура ощутила отчаяние. – Мама, скажи ему впустить нас. Мы можем снова стать семьей! Слова сыпались у нее изо рта. Она сделала шаг, не прикрывая собой отца, но становясь ближе к нему, чтобы показать Джелину: сначала придется убить ее. Она не была перекованной. У него не было оправданий убивать ее. Отец заговорил: – Это мой меч. – На последнем слове в его голосе прозвучал гнев. – Заходи в дом, Таура. Немедленно. – Джелин перевел взгляд на ее отца и сурово произнес: – Бэрк, я не хочу причинять тебе вред. Уходи. В глубине дома заплакал ребенок. Жена Джелина принялась всхлипывать: – Заставь его уйти, Джелин. Прогони его. И ее вместе с ним. От нее одни проблемы. Святая Эда, защити меня и мое дитя! Прогони его! Убей! У Дарды начиналась истерика, и по глазам Джелина Таура видела, что он прислушивается к жене. Может, он и убьет ее. – Мама? – спросила она, поневоле срываясь на крик. – Мама? Ты позволишь ему убить нас обоих? Папиным мечом? – Таура, заходи в дом. Твой отец не в себе. – Голос матери дрожал. Она обняла Джефа. Тот пыхтел и всхлипывал – это была его прелюдия к панике. Вскоре он начнет бегать кругами, рыдая и визжа. – Мама, пожалуйста! – взмолилась Таура. Тут отец схватил ее за шиворот и швырнул в дом. Она врезалась в Джелина и сползла ему под ноги. Тот потерял равновесие и пошатнулся, а отец протянул руку мимо острия собственного меча и стиснул запястье Джелина. Тауре была знакома эта железная хватка. Она видела, как, вцепившись в канат, отец доставал со дна большого палтуса. Мгновение спустя произошло то, чего она ждала. Джелин вскрикнул, меч выпал из его онемевшей руки и приземлился прямо рядом с Таурой. Она схватила рукоять и поднялась на ноги. – Папа, он у меня! Твой меч у меня. Отец не ответил. И не ослабил хватку на запястье Джелина. Джелин кричал, ругался и сражался с отцовской рукой, словно, высвободившись, мог одержать победу. Отец ощерился. Его глаза были пусты. Джелин изо всех сил пытался освободиться. Но отец притянул более мелкого мужчину к себе и свободной рукой схватил Джелина за горло, прямо под челюстью. Стиснул пальцы, потом внезапно выпустил запястье Джелина и обеими руками обхватил его шею. Отец заставил Джелина подняться на цыпочки, отцовские глаза были очень сосредоточенными, рот сжался в тонкую линию. Он душил противника. Склонив голову набок, он с напряженным интересом изучал темнеющее лицо Джелина. – Нет! – вскрикнула Дарда, но не сделала ничего, лишь попятилась в угол, вцепившись в ребенка. Джеф схватил себя за волосы обеими руками и громко взвыл, тряся головой. Однако мать Тауры вмешалась в схватку. Она вцепилась в толстую отцовскую руку и повисла на ней всем телом, словно на ветке. – Бэрк! Нет, не надо, отпусти его! Бэрк, не убивай его! Он был к нам добр, он дал нам кров! Бэрк! Остановись! Но отец не остановился. Глаза Джелина расширились, рот распахнулся. Прежде он царапал отцовские руки; теперь его ладони упали и вяло повисли. Таура посмотрела на меч. Подняла его обеими руками, сама не зная, что собирается делать. Ее трясло, а оружие было тяжелым. Она уперлась ногами в пол, распрямила плечи. Меч как раз перестал дрожать, когда папа отшвырнул обмякшего Джелина и посмотрел на жену, по-прежнему висевшую на его руке. Он распрямил руку, отбросив мать Тауры в сторону, и она полетела назад. Прямо на меч. Таура выронила оружие, когда мать врезалась в него. Меч застрял, пошел вниз и упал вместе с матерью. Отец сделал два шага вперед и отвесил Джефу оплеуху. Мальчишка рухнул на пол. – Тихо! – рявкнул отец на своего сына-идиота. И, о чудо, Джеф подчинился. Прижав колени к груди и закрыв обеими руками окровавленный рот, он в ужасе смотрел на отца. Дарда тоже почти смолкла. Одной рукой она закрывала собственный рот, а другой прижимала к себе Кордела, приглушая его вопли. – Еда! – приказал отец, шагнул к очагу и протянул руки к огню. Джелин не шевелился. Мать Тауры села, постанывая и держась за ребра. Таура посмотрела на меч на полу. – Еда! – повторил отец. Он окинул их всех сердитым взглядом, не делая различий между собственной окровавленной женой и съежившейся Дардой. Ни одна из женщин не шелохнулась и не произнесла ни слова, а от Джефа, как обычно, не было никакого проку. Таура вновь обрела дар речи. – Папа, пожалуйста, сядь. Я посмотрю, что у нас есть, – сказала она ему и направилась в кладовку Дарды. Пираты не сожгли дом Джелина, однако забрали всю еду, которую смогли отыскать. Таура сомневалась, что найдет что-либо на полках. В деревянном ларе лежала половина буханки хлеба. И все. Однако, доставая ларь, она увидела, что за ним что-то есть. Несколько сушеных рыбин и большой кусок сыра в чистой тряпице. Гнев Тауры вспыхнул с новой силой: за ними она обнаружила мешок картошки, горшочек меда и горшочек топленого сала. И в самом конце полки – сушеные яблоки. С косичкой чеснока! Дарда спрятала все эти богатства и заставила их хлебать жидкий суп! – Ты прятала от нас хорошую еду! – тихо обвинила она Дарду, обращаясь к полке. Отломила кусочек сыра и положила в рот. У нее за спиной взревел отец: – СЕЙЧАС! Я хочу есть сейчас! Таура оглянулась, и отец оскалился на нее. Его глаза сузились, из горла доносилось угрожающее рычание. Таура взяла хлеб, мед и сыр. Отец не стал ждать, пока она накроет на стол, а схватил буханку грязными руками. Таура уронила сыр и поставила горшочек с медом. Отступив от стола, она покосилась на Дарду и негромко сказала: – Мама, они нас обманывали. Джелин говорил, что еды нет, но Дарда прятала ее от нас! – Это была наша еда до того, как все случилось! – Голос Дарды дрожал от страха и негодования. – Мы не обязаны были с вами делиться! Это была еда для моего мальчика, он должен расти! Мы с Джелином ее не трогали! Это была еда для Кордела! Отец как будто ничего не слышал. Поднеся буханку ко рту, он откусил огромный кусок и заорал: – Пить! Что-нибудь попить! У меня пересохло во рту! Кроме воды, ничего не было, и Таура принесла ему кружку. Мать встала, пошатнулась и опустилась на пол рядом с Джефом. Глупый брат Тауры раскачивался взад-вперед. Вместо того чтобы позаботиться о собственной ране, мать попыталась его успокоить. Таура взяла тряпицу, в которую был завернут хлеб, и подошла к матери. – Покажи мне твою рану, – сказала она, опускаясь на корточки. Глаза матери вспыхнули темным огнем. – Отойди от меня! – вскрикнула она и толкнула дочь. Таура упала. Однако мать все же схватила тряпицу и прижала к ребрам. Тряпица покраснела, но слабо. Таура предположила, что лезвие порезало мать, но не проникло глубоко. Она все равно испытывала смятение. – Прости! – натянуто сказала она. – Я не хотела тебя ранить! Я не знала, что делать! – Ты знала. Просто не хотела этого делать. Как всегда! – Первым делом семья! – воскликнула Таура. – Вы с папой всегда так говорите. Первым делом семья! – Похоже, чтобы он думал о своей семье? – спросила мать. Таура оглянулась на отца. Сыра почти не осталось. Отец сунул кусок хлеба в горшочек с медом и вытирал его начисто. У нее на глазах он затолкал хлеб в рот. Пустой горшочек покатился к краю стола, упал на пол и разбился. Мать поднялась на ноги, опираясь на плечо Джефа. – Вставай, мальчик, – тихо сказала она, тормоша его, и он поднялся. Мать взяла сына за руку и отвела туда, где съежились Дарда с ребенком. – Оставайся здесь, – велела мать, и Джеф уселся на пол. Держась за бок, мать стояла между ними и мужем. Таура медленно встала и отошла к стене, глядя то на отца, то на мать. Трещал огонь, отец шумно ел, разрывая хлеб зубами. В распахнутую дверь залетали ветер и дождь. Вдалеке по-прежнему кричали люди. Дарда уткнулась лицом в ребенка и всхлипывала, а Джеф хныкал вместе с ней. Джелин молчал. Он умер. Таура подобралась поближе к столу. – Папа? – сказала она. Отец покосился на нее, потом вновь занялся хлебом. Откусил еще кусок. – Первым делом семья, правда, папа? Разве мы не должны держаться вместе, чтобы починить дом и поднять лодку? Отец обвел комнату взглядом, и в Тауре всколыхнулась надежда, что он ответит. – Больше еды. – Вот и все, что он сказал. Раньше его глаза так не блестели. И не казались такими мелкими, словно лужи на солнце. За ними ничего не было. – Больше нет, – солгала она. Прищурившись, он посмотрел на нее и оскалился. У Тауры перехватило дыхание. Отец запихнул остатки хлеба в рот. За ними последовал сыр. Некоторое время отец жевал, раскачиваясь на стуле, затем поднялся. Таура попятилась. Он допил воду и уронил кружку.