Бет отбросила подозрения и больше об этом не думала. На следующий год Лили приехала без синяков, похудевшая, с заострившимися скулами и торчавшими тазовыми костями. Лили исполнилось семнадцать, и жить с приемными родителями ей оставался год. – В новой семье на меня почти не обращают внимания, – сказала она. – Позволяют делать все, что я хочу. – А что случилось с предыдущей? – спросила Бет. – Неприятности, – ответила Лили, и впервые за несколько месяцев Бет вспомнила о Дэвиде. – Какие неприятности? – спросила она, чувствуя, как в животе комом сворачивается страх. – Неважно, – покачала головой Лили. – Люди причиняют себе неприятности. Сами виноваты. Пошли крутить колесо на лужайке. Они уже много лет не устраивали таких состязаний, и Бет совсем не хотелось подходить к краю обрыва прямо сейчас, помня о Дэвиде и его изуродованном теле. Но она подчинилась и крутила колесо у самого края, задыхаясь от холодного воздуха и волнения. И через некоторое время снова забыла о Дэвиде. Вечером сестры сидели в новой комнате Бет – несколько лет назад она переехала из детской спальни в комнату для подростка дальше по коридору, хотя прежняя спальня осталась нетронутой, – и слушали пластинки на проигрывателе. Лили сидела на новой большой кровати, скрестив безупречные ноги, туго обтянутые джинсами. Ее грудь выделялась под тканью полосатой водолазки, растягивая красные и синие полоски. – Я кое-что тебе привезла, – сказала Лили. Бет оторвала взгляд от пластинки Нила Даймонда, которую ставила на проигрыватель, – Лили говорила, что у нее отвратительный музыкальный вкус, но Бет не разделяла ее мнения, – и увидела, что Лили протягивает ей на ладони маленькую белую таблетку. – Возьми. Бет посмотрела на таблетку с опаской. Спиртное из богатого винного бара Джулиана и Марианы они с Лили таскали уже не один год, но таблеток Бет еще не пробовала. – Для чего она? – Для кайфа, глупышка, – сказала Лили. – Для настоящего кайфа. Лучше, чем все, что я когда-нибудь пробовала. Кайфа Бет не хотелось. Хотелось слушать пластинки и напиваться, когда родители не следят за баром. Совместный с Лили кайф ее не привлекал. – Не знаю. Лили прищурилась: – Возьми. Возражать Лили – опасная штука. Нужно найти правильный подход. – Боюсь слететь с катушек, – сказала Бет. – Меня просто унесет. Ты же знаешь, мне немного надо, я не то что ты. Лили рассмеялась – она была падкой на комплименты, но требовалось найти правильный тон, чтобы она ничего не заподозрила. – Точно, – согласилась Лили. – Пока очухаешься, будешь на полпути в Калифорнию. – Она убрала таблетку, и Бет с облегчением выдохнула. Она считала, что Лили тоже не следует принимать таблетки, чем бы это ни было. Но не собиралась раздражать сестру. Это будет уже слишком. С Лили нужна осторожность. Несколько часов спустя, посреди ночи, они вывели из гаража велосипед Бет. Потом пошли к соседнему дому, где жила девушка, только что уехавшая учиться в колледж, и забрались в незапертый гараж. Лили взяла велосипед девушки, и они поехали кататься, поднимаясь на холмы и ныряя вниз, в сырость и холод своего района, проносясь мимо темных домов, где спали богатые люди. Каждая захватила по бутылке вина: Лили – красное, а Бет – белое. – Какая девочка горькая, а какая сладкая? – спросила Лили, подражая старой игре Марианы, когда увидела, какое вино взяла Бет. – Маленькие девочки могут быть всякими, ты же знаешь. Ты должна выбрать. – Кроме того, нас должны съесть, – сказала Лили. – Больше мы ни на что не годимся. Холодный ветер колол щеки Бет, и от него слезились глаза, но ей это нравилось. Ей нравилось, как от дождевой мороси намокает шерстяная шапка и кончики волос, нравилось, как немеют пальцы в варежках на руле велосипеда. В это время, посреди Рождественской ночи, весь мир принадлежал им обеим. Они могли быть кем угодно, делать что угодно, и никто их не остановил бы. – Кем ты хочешь стать? – спросила Лили, когда они остановились и прислонили велосипеды к мокрой скамейке в парке, чтобы сделать пару глотков вина. – Актрисой? Певицей? Кем? Бет пожала плечами. Ее будущее было туманным. Она была симпатичной, но никакими особыми талантами не обладала. Не умела петь, танцевать или сочинять. Голливуд снимал такие фильмы, как «Бутч Кэссиди и Санденс Кид» и «Беспечный ездок», но это были фильмы о мужчинах. Она прочитала книгу «В дороге», которую в поисках красивой жизни и запретных чувств стянула из библиотеки, но нашла там лишь компанию парней, путешествующих по стране и приезжающих к подружкам, когда им нужно где-то остановиться. Бет не хотела быть подружкой, которая принимает несчастного парня, кормит его, дает ему денег, спит с ним, после чего тот уезжает навстречу другим приключениям и другим женщинам. Это совсем не походило на свободу, на свободную любовь. Это было скучно. – Ты должна стать кем-то, – сказала Лили. – Зачем? – Иначе в девятнадцать лет родители выдадут тебя замуж, а в двадцать у тебя будет ребенок. И все. – Она снова посмотрела на Бет пустым взглядом. – Хотя, может, именно этого ты и хочешь. Бет разозлилась. Ее щеки горели. – Нет, – сказала она. – Я не хочу закончить как мать. И не хочу забеременеть, как она. – Никуда ты не денешься. У тебя даже будет муж, который станет зарабатывать кучу денег и которому ты отдашь свою девственность, хотя я гарантирую, что тебе не понравится. Никакого удовольствия ты не получишь. Внутри у Бет от ужаса разверзлась черная дыра. Мариана вызывала у нее самые разные чувства – любовь, отчаяние, презрение, гнев, – но закончить как мать она не хотела. Повторить судьбу Марианы – вот худшее, что может с ней случиться. Доля правды в словах Лили была. Бет сделала большой глоток вина, надеясь приглушить страх. – Нам нужно поговорить о деньгах, – сказала Лили. – Что? – нахмурилась Бет. – О деньгах, – повторила Лили. И тоже отпила из своей бутылки. Пьяной она не выглядела, а у Бет голова уже пошла кругом. – Мне скоро восемнадцать, и никакой приемной семьи у меня больше не будет. Как ты думаешь, сколько денег мне даст Мариана? Бет растерялась: – Мариана собирается дать тебе денег? – Конечно, – ответила Лили. – Обязана. Она чувствует себя виноватой передо мной, помнишь? Я должна понять, сколько мне нужно. У нее куча денег. – У Марианы нет денег, – сказала Бет. – Нет, есть. Она все время разъезжает по магазинам, и в кошельке у нее всегда полно денег. В самом деле. Обе много раз видели, как мать достает купюры из кошелька. – Это деньги отца, – объяснила Бет. – Он выплачивает ей содержание. Впервые за долгое время Лили удивилась: – О чем ты, Бет? Семья Марианы такая же богатая, как семья Джулиана. Бет сделала еще один глоток вина. – Верно. Но Мариана осталась одна. А ее мать оставила все деньги Джулиану. – Джулиану? Бет кивнула. – Я слышала, как они это обсуждали. Бабушка считала, что финансами лучше заниматься мужу, потому что наша мать не умеет обращаться с деньгами. Поэтому он получил все деньги и платит Мариане содержание. – На самом деле Бет всерьез об этом не задумывалась. Родители не ссорились по этому поводу, считая такой порядок вещей естественным. Но по лицу Лили она поняла: что-то не так. – В чем дело? Взгляд Лили был устремлен в темноту. Она тяжело дышала, лицо бледным пятном выделялось на фоне ночного неба. – Проклятье, – вполголоса пробормотала она. – Я бы посмеялась, не будь это полной задницей. Бет раскрыла рот от удивления. Лили ругалась, но даже она редко говорила такие грубости. – Лили? – Провались все пропадом. Бет охватил страх. И она чувствовала, что пьяна. – Может, поговорим о чем-то другом? – сказала она. Взгляд Лили был таким холодным, что Бет захотелось вскочить на велосипед и умчаться прочь. – Конечно, ты не хочешь говорить о деньгах, – сказала Лили. – Все деньги достанутся тебе – и Джулиана, и Марианы. Готова поспорить, у тебя в банке есть счет. – Я получу к нему доступ только после того, как мне исполнится двадцать один, – ответила Бет. – И там немного. Мне все равно придется получать содержание от отца. – Содержание, – повторила Лили. Она шагнула к Бет и сняла перчатку. – Ты будешь получать содержание и выйдешь замуж за богатого мужчину, а однажды Джулиан умрет, и ты получишь все. А я? Я просто исчезну. Бет смотрела на ладонь Лили. Что-то во всем этом ее беспокоило. Несмотря на сильное опьянение, она понимала, что не должна была касаться этой темы, не должна была всего этого говорить Лили, – но не понимала почему. – Ты не исчезнешь, – возразила Бет. – Ты останешься здесь. У тебя будем мы с Марианой.