Из Джеда вырвался тихий булькающий смешок. – Нейт, на самом деле я никогда ничего не видел. Ничего подобного. Какое-то предчувствие, смутное видение – но ничего реального. «Значит, Джед просто рассказывал истории», – подумал Нейт. Наверное, именно так и устроены писатели – они не более чем лгуны, развлекающие своих читателей. – Что ж, на этот раз ты увидел кое-что реальное, так? В глазах Джеда сверкнуло радостное безумие. – Да, совершенно верно. – Ты… уф! – Нейт указал на пустые бутылки. – Вижу, ты в одиночку не давал загнуться алкомаркетам. – Знаешь, Нейт, если честно, я в прошлом все-таки уже боролся с одним старым демоном. Демоном пьянства. – Тут нечего стыдиться. На это замечание у Джеда не нашлось ответа. Он лишь уставился себе под ноги. То, как поднимались и опускались его плечи в обычном процессе дыхания, открыло Нейту: борьба Джеда с демоном, как он это назвал, была долгой и изнурительной. И, учитывая ситуацию, одержанная победа не была окончательной. – Хочешь, помогу тебе убраться? – предложил Нейт. – Нет-нет, выброси эту мысль из своей глупой головы! Я взрослый человек и способен сам убирать за собой. – Джед повернулся к нему лицом, и снова у него в глазах мелькнул блеск. – Во время запоя я провел кое-какие исследования. – Исследования. – А то как же. Относительно того, что я видел тогда, с твоим отцом: он не был призраком в точном смысле этого слова. Он смог к тебе прикоснуться, ранить тебя и… – Прищурившись, Джед всмотрелся Нейту в лицо. – Он ведь разбил тебе губу, так? – Разбил. – Тогда откуда швы на лбу? «Ну да, разумеется. Джед ничего не знает». И Нейт решил послать все к черту. Он рассказал Джеду, что произошло в ту ночь. Про девочку с числом на щеке, про человека внутри молнии, про нож. С каждым его словом глаза у Джеда округлялись все больше. – Это все настоящее, – наконец выдохнул он. – От начала до конца. – Что ты имеешь в виду, Джед? Выкладывай, у меня нет времени разгадывать загадки. Джед кивнул: – Я… я постепенно свыкаюсь с неопровержимостью того, что здесь происходит что-то значительно серьезнее простого появления призраков. Что-то крупное, странное. Я говорил о демоне метафорически, но тут, возможно, все всамделишное. Меня уже давно мучит мысль, что существуют «хорошее» и «плохое» измерения сверхъестественного, хотя я и гоню прочь предположение об абсолютно хороших или абсолютно плохих людях – мы являемся смесью, все до одного, коктейлем из хорошего и плохого, обильно сдобренным не имеющими оправдания ленью и неведением, с редкими вкраплениями мгновений неожиданного истинного героизма, – но, может быть – может быть, – где-то там есть нечто, нечто по-настоящему плохое. Нечто, теперь пробившееся сквозь. – Никаких загадок, Джед, никаких красивых пустых слов: переходи сразу к сути. – Что ты видишь – своего отца, больного типа с всклокоченной бородой и Эдмунда Риза? Они пришельцы. Чужие. В каком-то смысле они вторглись к нам. Это захватчики, если ты позволишь мне роскошь такого образа. А мы с тобой – мы можем получить кое-какие ответы. Если ты этого хочешь. – Мне нужны ответы, – кивнул Нейт. – Так давай их найдем! Вместе. – Чем раньше, тем лучше. – Подозреваю, мне известно, где нужно искать в первую очередь, – усмехнулся Джед. – Ты хочешь сказать, в парке Рэмбл-Рокс, не так ли? – Ты совершенно прав, мой мальчик. Ты совершенно прав. 44. Нейт и Мэдди Восемнадцать лет назад: Музыкальный магазин «Вамп», Саут-стрит, Филадельфия. Когда-то там продавали виниловые пластинки, но теперь торговали одними компакт-дисками. Половина новые, половина бывшие в употреблении, все в огромных стеклянных шкафах, открыть которые можно было только с помощью специального ключа и древнеегипетского заклинания. Мэдди нравилось работать здесь. И дело было не в музыке – ну да, конечно, она любила музыку и все такое, – но главным было упорядочивание, твою мать. Мэдди просто тащилась от ощущений, порождаемых расстановкой компактов на полках. Однако сегодня сидела за кассой; она этого терпеть не могла, но это была ее первая работа после окончания колледжа, и ей не хотелось облажаться. К прилавку подошел парень – волосы слишком длинные, усы спускаются от губ до самого подбородка подобно перевернутой подкове – и спросил: – Есть новый альбом «Радиохэд»? – Ты что, не знаешь алфавит? – ответила Мэдди, имея в виду: «Все компакты расставлены в алфавитном порядке, придурок». А парень закатил глаза и сказал: – Да, уже искал, но не нашел. Мэдди пошла посмотреть вместе с ним, и действительно, нового «Радиохэда» на месте не оказалось, и она пообещала заказать. Но парень попросил не беспокоиться – он хотел сделать подарок своей подруге, – потом вдруг добавил: – Вообще-то, не нужно ничего ей дарить, она мне никогда ничего не дарит. Меня от нее тошнит. На что Мэдди ответила: – Не говори про свою девушку такие гадости. Не будь козлом! Она тебе не нравится? Брось ее. Похоже, эти слова поставили парня в тупик. – А ты не поможешь мне перестать быть козлом? – спросил он. Но Мэдди ответила: – Это не мое дело. Но все-таки она улыбнулась парню. Тот улыбнулся в ответ. Так все началось. Семнадцать лет назад: Какое-то время они кружили друг вокруг друга, но когда наконец пошли на свидание, это было подобно столкновению двух метеоритов. В первый раз они трахались на капоте машины Мэдди, «Камаро» 97-го года выпуска, стоящей на кукурузном поле, в не по сезону теплый день в конце октября. Они приехали сюда из Филадельфии после концерта – билеты достала Мэдди через магазин. Секс получился неуклюжий и безыскусный, но оба были на взводе от музыки и толпы в клубе, и то, чего им не хватало в любовном изяществе, с лихвой наверстали тупой юношеской, чисто животной страстью, – не говоря уж о том, что нашли процесс жутко смешным и решили, что те, кто не смеется во время секса, – угрюмые бедолаги, обреченные, говоря словами Мэдди, влачить «гребаное скулосводящее существование». Нейт признался, что не совсем понимает, что это такое, но ему нравится. Шестнадцать лет назад: Они поженились в Бенсалеме, штат Пенсильвания, в самой южной части округа Бакс. Оба не были религиозными, и их просто расписал местный судья, знакомый отца Мэдди. Свадьба была не грандиозной, но и не скромной – «в самый раз». Потом у Нейта состоялся долгий душевный разговор о его будущем с отцом Мэдди, и именно тогда тот посоветовал ему поступить на службу в полицию Филадельфии. Нейт обещал подумать. Ночью они с Мэдди должным образом завершили бракосочетание, а через месяц тест на беременность оказался положительным. Оливер впервые явил себя миру как окрасившаяся полоска. Тринадцать лет назад: Нейт и Мэдди совместно решили, что она эмоционально изменяла ему с мужчиной, с которым познакомилась в художественной мастерской в Фиштауне, где занималась скульптурой. Этого типа звали Брайсом, и Мэдди и Брайс нашли друг друга, когда дела у нее шли ну просто отвратительнейшим образом: Олли было два года, и не просто два, а ураганные два: неугомонный малыш постоянно куда-нибудь залезал и бился головой об угол стола каждый раз, забегая на кухню, и в довершение ко всему Нейт повадился брать на службе сверхурочные дежурства, чтобы покрыть дефицит семейного бюджета. Мэдди ни разу даже не целовалась с Брайсом, не говоря уж о сексе, но они проводили вдвоем все больше и больше времени, обнимались, гладили друг друга по спинам и плакались на жизнь, и однажды Мэдди вдруг поняла, что должна все рассказать Нейту. Она призналась. Нейт вспыхнул, словно рождественская елка от неисправной гирлянды. Разъяренный, он стиснул кулак и пробил дыру в гипсокартонной стенке. Мэдди заявила, что его действия на грани насилия, на что Нейт ответил, что он злится не на нее, а на себя самого, и хотел разбить руку, сделать больно себе, а не ей. Мэдди предупредила, что ей наплевать, кому он хотел сделать больно, но если такое повторится еще раз, она заберет Оливера и уедет в Калифорнию, и пусть он тогда один злится на кого хочет. Дыру она заделала. Нейт больше ничего подобного не вытворял. Десять лет назад: К ним домой пожаловал Карл, отец Нейта. Нейт не знал, как его старик узнал, где они живут. Возможно, нашел в интернете или выведал у кого-нибудь в участке. Они так этого и не узнали. Карл заявился вдребезги пьяный и плавающий в собственной моче (как выразился отец Мэдди). Мэдди до этого никогда не встречалась с отцом Нейта, и сейчас не должна была с ним встретиться, – Нейт сказал, что разберется сам. С этими словами он надел кобуру, положил в нее служебный пистолет и направился к двери. Мэдди ошеломленно спросила у него, действительно ли в этом есть необходимость. Нейт ответил кратко: – Да. И вышел из дома. Мэдди услышала крики. В основном кричал Нейт. Затем плач: Карл, его старик. Разбилась бутылка. Нейт вернулся в дом и захлопнул за собой дверь. Мэдди увидела, что он достал пистолет и держит его в руке. К счастью, Оливер был наверху и ничего не видел. Она спросила у мужа, все ли в порядке, и тот сказал, чтобы она не беспокоилась: больше отец к ним лезть не будет. Пять лет назад: Десятилетний Олли повадился подавать деньги и еду бездомным, каковых в Филадельфии с лихвой. Полдесятка по дороге в школу, те же самые полдесятка по дороге обратно плюс все остальные, встреченные где бы то ни было. По большей части это были милые люди, некоторые из них казались не совсем адекватными, а кое-кто окончательно сломался – например, один мужчина как ни в чем не бывало стягивал портки и прямо у всех на виду или ходил по-большому, или мастурбировал (хотя никогда то и другое одновременно), то и дело падая в свои испражнения. Ему денег Оливер никогда не подавал, но всегда старался оставить еду – невскрытую пачку печенья или целый пакетик чипсов, оставшийся со школы.