– Ты сам знаешь, что в конце концов все разболтаешь, – сказал Малкольм, – так что можешь начинать, пока звонок не прозвенел. Эрик разыграл целый спектакль из оглядываний по сторонам, вздохов и заговорщических подмигиваний. Все сдвинули головы. – Помните того человека, который упал в канал и утонул? – сказал он. Робби об этом слышал, Том не слышал, а Малкольм просто кивнул в ответ. – В пятницу папа вел дознание, – продолжал Эрик, – и все думали, что тот человек утонул, но оказалось, что его задушили, прежде чем тело попало в воду, так что никуда он сам не падал. Его сначала убили, а потом убийца бросил труп в канал. – Ух ты! – сказал Робби. – А они откуда узнали? – спросил Том. – У него не было воды в легких. А на шее оказался след от веревки. – И что теперь будет? – поинтересовался Малкольм. – Теперь это дело полиции, – со знанием дела заявил Эрик. – Вряд ли мы еще что-нибудь услышим, пока они не поймают убийцу и не отдадут под суд. Тут как раз прозвенел звонок, так что им пришлось оставить игру, поставить парты на место и скрепя сердце заняться французским. Добравшись до дома, Малкольм сразу кинулся за газетой, но не нашел там никаких упоминаний о трупе в канале. Зато «Труп в библиотеке» оказался на редкость захватывающим, так что он проглотил его в один присест, запоем, хотя ему давно уже полагалось спать. Несмотря на все жестокости, которые в ней творились, книга почему-то была не такой страшной, как мысль о человеке, потерявшем желудь, – несчастном, напуганном и задушенном. Эти мысли никак не шли у Малкольма из головы; от них было невозможно отделаться. Вот если бы они с Астой сразу же предложили ему помочь! Они нашли бы желудь, человек улизнул бы от агентов ДСК и остался бы жив… С другой стороны, эти двое из ДСК вполне могли следить за ним всю дорогу и, возможно, собирались арестовать в любом случае. То, какой одинокой и тоскливой оказалась его смерть, – вот что терзало Малкольма больше всего. На следующий день после школы он отправился в монастырь – посмотреть, как там ребенок. Ему сказали, что прекрасно и сейчас она спит, и нет, увидеть ее никак нельзя. – Но у меня для нее подарок, – взмолился Малкольм, обращаясь к сестре Бенедикте, которая работала у себя в кабинете. Сестра Фенелла была занята где-то еще и повидаться с ним не пришла. – Очень мило с твоей стороны, Малкольм, – сказала монахиня. – Если ты дашь его мне, я прослежу, чтобы она его получила. – Спасибо, – сказал с сомнением Малкольм, – но я лучше приберегу его до тех пор, когда смогу отдать сам. – Как пожелаешь. – Может, мне что-нибудь сделать, пока я тут? – Нет, Малкольм, сегодня не надо, спасибо. У нас все отлично. – Сестра Бенедикта, а когда они прикидывали, поместить сюда ребенка или нет, это бывший лорд-канцлер все решил? Лорд Наджент, да? – Он, разумеется, принимал в этом участие. А теперь, если позволишь… – А чем вообще занимается лорд-канцлер? – Он один из высших представителей судебного ведомства в королевстве. И спикер Палаты лордов. – Почему тогда он принимает решения об этом ребенке? Детей-то в стране, должно быть, пруд пруди. Если бы это он решал, куда кого из них девать, у него бы больше ни на что времени не оставалось. – Уверена, ты прав, – сказала сестра, – но так уж получилось. Родители девочки – важные люди, наверняка причина в этом. Надеюсь, ты ни с кем об этом не болтал? Дело наверняка секретное и уж точно частное. А теперь, Малкольм, ты меня прости, я должна привести в порядок эти счета до того, как начнется вечерня. Ступай. Мы с тобой поговорим в другой день. Она сказала «все отлично»… но это было совсем не так. Сестре Фенелле уже полагалось вовсю заниматься обедом, а ее нигде не было видно, зато по коридорам со встревоженным видом сновали какие-то незнакомые сестры. Малкольм беспокоился за малышку, но ведь сестра Бенедикта всегда говорила правду… И все-таки ему было не по себе. Малкольм вышел наружу, под темную вечернюю морось. В мастерской горел теплый свет: наверняка плотник, мистер Тапхаус, все еще там. Он постучал в дверь и вошел. – Что это вы делаете, мистер Тапхаус? – спросил он. – А на что это похоже? – На окна. Вот это похоже на кухонное, только… Ой, нет, это ставни, да? – Верно. Посмотри, юный Малкольм, какая эта рама тяжелая. Старик поставил раму для кухонного окна посреди комнаты, и Малкольм честно попробовал оторвать ее от пола. – Ого! Вот это тяжесть! – Вся из двухдюймового дуба! Еще прибавь вес самого ставня и представь, что получится. Малкольм представил. – Нужно очень надежное крепление в стене. Они куда будут открываться – наружу или внутрь? – Наружу. – Тогда его ничего, кроме камня, не удержит. Как же быть? Мистер Тапхаус подмигнул и распахнул шкаф. Внутри Малкольм увидел какое-то большое механическое устройство, опутанное кольцами толстых проводов. – Антарная дрель, – гордо сказал плотник. – Хочешь помочь? Подмети-ка здесь. Он закрыл шкаф и протянул Малкольму метлу. Пол был засыпан толстым слоем стружки и древесных опилок. – А почему… – начал было Малкольм, но мистер Тапхаус его перебил. – Можешь, конечно, спрашивать, да только много все равно не узнаешь. Все окна разломаны, а почему – никто мне не говорит. Я и не спрашиваю. Я вообще никогда не спрашиваю. Просто делаю, что сказали. Вот только это не значит, что мне не интересно. Старик поднял раму и прислонил к стене рядом с еще несколькими. – Что, и витражи тоже? – ужаснулся Малкольм. – Витражи – пока нет. Сестры думают, что они слишком ценные и вряд ли кто попытается их разбить. – Так это для защиты? – недоверчиво спросил Малкольм. Да кому в целом свете понадобится нападать на монахинь или бить им окна? – Ничего другого я не придумал, – пожал плечами мистер Тапхаус, убирая стамеску обратно в футляр на стене. – Но… – мальчик не знал, как закончить фразу. – Но кто станет угрожать монахиням? Да уж, в том-то и дело. На этот вопрос у меня ответа нет. Но что-то носится в воздухе. Чего-то они все боятся. – Тут как-то все стало… странно. – Точно. – Это как-то связано с ребенком? – Кто его знает. Ее папаша в свое время крупно насолил Церкви. – Лорд Азриэл? – Он самый. Но я бы на твоем месте не совал нос в эти дела. О некоторых вещах даже говорить опасно. – Почему? Что тут может быть опасного? – Вот что, хватит. А когда я говорю «хватит», это значит – хватит. Не надо забываться. Деймон мистера Тапхауса, потрепанного вида дятлица, сердито щелкнула клювом. Малкольм замолчал и принялся сметать опилки и стружку к поленнице, из которой плотник завтра будет топить старую чугунную печь. – Пока, мистер Тапхаус, – сказал он, закончив. Старик что-то проворчал в ответ. Разделавшись с «Трупом в библиотеке», Малкольм взялся за «Краткую историю времени». Эта книга пошла куда тяжелее, но он ничего другого и не ждал, тем более что тема оказалась ужасно интересная, пусть даже Малкольм понимал далеко не все, о чем писал автор. Он твердо решил закончить книгу к субботе и почти в этом преуспел. Когда он пришел, доктор Релф как раз меняла разбитое стекло в задней двери. Малкольма это страшно заинтересовало. – Как это случилось? – стал допытываться он.