юбка прикрывает длинные ноги. Мамины слова на обратной стороне открытки я тоже помню хорошо.Милая моя Китти!Весь день думаю о тебе. Надеюсь, у тебя все в порядке. Ты знаешь, тетя Мэй постоянно спрашивает, как ты – счастлива ли, добилась ли в жизни всего, о чем мечтала. Я отвечаю, что ты, конечно, счастлива. Как же иначе. Если моя Китти захочет чего-то такого, чего у нее нет, говорю я, она обязательно это получит. Я в тебя верю, доченька. Ты можешь делать все, что захочешь. Ты можешь быть кем угодно.Надеюсь, ты меня поняла.С любовью,– Мама, – шепчу я в тишине магазина, – что же ты пытаешься мне сказать?Где еще нужно искать? Что я упустила из виду?Я размышляю над своим объявлением, вспоминаю газеты, вышедшие осенью 1954 года. Может быть, удастся обнаружить там какую-нибудь подсказку?– Мне нужно кое-что выяснить, – говорю я Фриде, когда мы устраиваем утренний перерыв на кофе в десять часов. Это ненастоящий перерыв, мы не закрываем магазин. Если кто-нибудь заглядывает, мы, конечно, подходим к покупателю. Но если посетителей нет, мы с Фридой устраиваемся на скамейке за прилавком, пьем кофе и болтаем. Иногда обсуждаем дела, иногда книги. Иногда лениво сплетничаем о новостях с Перл-стрит: кто и с кем ходил в кинотеатр «Вог» накануне вечером, что делают другие владельцы магазинов, чтобы привлечь клиентов на нашу маленькую улочку, и как несправедливо поступили городские власти, убрав трамвайные линии.Фрида дует на свой кофе и уточняет:– Что именно ты собралась выяснять?Мои щеки мгновенно краснеют.– Да так, про одного мужчину. – Звучит глупее некуда.Глаза у Фриды вспыхивают.– Ты мне ничего не рассказываешь! С кем-то познакомилась? Где? Когда?Я мотаю головой:– Нет, ни с кем я не знакомилась.Мне очень хочется с ней поделиться. Мы дружим уже больше двадцати лет, и между нами почти никогда не бывало секретов. Но эта глупая история… она слишком личная. И никого больше не касается. Только меня.– Просто узнала про одного человека, – торопливо вру я. – Автор. Пишет исторические книжки.Я знаю, что после этого она сразу потеряет интерес. Фрида терпеть не может историю. В одиннадцатом классе она чуть не провалила курс «Америка: от Колумба до Первой мировой войны», несмотря на все мои попытки ее подтянуть. Фрида живет сегодняшним днем, прошлое ей неинтересно.– В общем, я хотела уйти на обед пораньше и заглянуть в городскую библиотеку, если ты не возражаешь.Допиваю кофе и встаю со скамьи. Она отмахивается:– Конечно, иди. У меня нет планов.Я иду на Бродвейскую улицу и сажусь в автобус до Центральной библиотеки, которая открылась несколько лет назад. В читальном зале я прошу микрофильмы с газетой «Денвер пост» от октября 1954 года. Библиотекарь долго ищет нужную коробку и настраивает аппарат для просмотра. Я жду, разглядывая стеллажи: библиотека – это враг книжного магазина и одновременно наш союзник. Зачем людям покупать книги, если здесь есть все, что пожелаешь? С другой стороны, именно библиотеки вдохновляют читателей на поиски литературных сокровищ.В конце концов я получаю нужный микрофильм и начинаю медленно проворачивать ручку, пока не нахожу раздел частных объявлений в конце дневного выпуска.Да, мое объявление на месте. Его публиковали в течение недели с воскресенья, десятого октября, до следующей субботы.Я печально улыбаюсь, читая то, что написала несколько лет назад. Тогда я еще надеялась на какие-то перемены в личной жизни.Интересно, что бы подумала та, молодая я о своей нынешней жизни? Удивилась бы, что спустя восемь лет все осталось по-прежнему? Что по утрам я так и хожу по дому, пританцовывая под веселую музыку? Что я копаюсь в шкафу, выбирая одежду, и оставляю в спальне бардак, как подросток? Стала бы тридцатилетняя я укоризненно цокать языком, узнав об этом? Удивилась бы, что объявление не помогло?Не знаю. Но объявление не поможет узнать, что случилось с Ларсом Андерссоном.Медленно просматриваю страницы. Поначалу меня разочаровывает отсутствие каких-либо зацепок, но потом я просто погружаюсь в мир прошлого. Пятнадцатого числа на Северную Каролину обрушился ураган Хейзел, пройдя по всему побережью и сровняв с землей множество домов. В Англии началась забастовка портовых рабочих. На первой странице субботнего выпуска напечатана фотография женщины с маленьким мальчиком на руках. По трагической случайности ребенок погиб, играя с оставленным без присмотра пистолетом. Судя по подписи, фотография была сделана за несколько месяцев до несчастного случая, и на ней мальчик изображен со своей мамой. Дальше: состязание боксеров, «величайший матч в истории Денвера», состоявшийся девятнадцатого числа на городской спортивной арене. Двадцатого октября на первой полосе красуется фотография королевы выпускников колледжа Тринидад Джуниор. И она, и другие студенты выглядят беспечными, веселыми и очень, очень молодыми.В выпуске за двадцать первое октября я нахожу раздел с некрологами.Андерссон, Ларс, 34 года, Линкольн-стрит, Энгелвуд. Причина смерти: сердечный приступ. Родственники в Денвере: сестра Линнея (Стивен) Гершаль, племянник и племянница. Ранее из жизни ушли его родители, Джон и Агнес Андерссон. Служба состоится в пятницу в десять часов в Шведской евангелическо-лютеранской церкви Бетани, Денвер. Погребение будет проведено сразу после службы на кладбище Фермонт.Глава 5Вот так. Теперь все ясно. Ларс не пришел на свидание вовсе не потому, что хотел меня унизить. Ларс Андерссон не пришел на свидание, потому что умер.Выхожу из библиотеки и медленно бреду к автобусной остановке, пытаясь уложить в голове свое неожиданное открытие. Мне безумно жаль этого человека; мы так и не встретились наяву, а теперь он пришел ко мне во сне. Усмехаюсь причудам собственного разума: в глубине своего нелепого, беспокойного воображения я прожила с этим человеком целую жизнь.Но по грустному стечению обстоятельств мы так и не увиделись лицом к лицу.В тот вечер я ложусь спать рано – мне не терпится узнать, что будет дальше. Посмеиваюсь над собой и наливаю в бокал щедрую порцию виски, чтобы поскорее уснуть.К моему удивлению, вместо знакомого двухэтажного дома мне снится приглушенно освещенный ресторан. На столах клетчатые скатерти, стены и линолеум темно-красного цвета. Посетителей много, у стойки администратора несколько пар ждут, пока появится свободный столик. В зале шум и суета: наверное, вечер выходного дня.Справа от меня сидит Ларс в деловом костюме. Вид у него представительный и счастливый, левая рука по-хозяйски лежит на моем обнаженном плече. На мне темно-зеленое шелковое платье без рукавов, тонкая ткань холодит спину и бока. Мы сидим за столиком лицом к входу. Напротив – два пустых места.– С возвращением, – говорит Ларс, глядя на меня ярко-синими глазами. – Ты на пару минут совсем выпала из реальности.Я смущенно улыбаюсь:– Извини, задумалась что-то.– Мечтаешь о беззаботной жизни? – усмехается он.Я перестаю улыбаться:– С чего ты взял?Он пожимает плечами:– Ну, не знаю. Все иногда об этом думают. – Его усмешка становится печальной. – Не говоря уж о нас с тобой.И что бы это значило?Где-то у нас над головой играет музыка. Я узнаю глубокий и чувственный голос Пэтси Клайн, моей любимой певицы. Она почти всегда поет о разбитом сердце, но, несмотря на печальные темы – а может, именно благодаря им, – мне очень нравится ее музыкальный стиль и проникновенные интонации. Слушаешь Пэтси и сразу понимаешь: такой человек всегда утешит тебя в минуту грусти. С Пэтси Клайн можно поговорить по душам за стойкой в прокуренном ковбойском баре, и она непременно скажет, что все пройдет, жизнь наладится. Подаст носовой платок и потребует у бармена виски. Ей ведь тоже пришлось несладко, но она справилась и стала только сильнее.Я коллекционирую пластинки Пэтси Клайн, но никогда не слышала эту пронзительную меланхоличную мелодию. Пэтси опять поет о несчастной любви: если избранник захочет уйти от нее, она предпочтет узнать об этом сразу и сжечь все мосты. «Если ты решил меня покинуть, скажи об этом сразу, не тяни…»– Новая песня? – неожиданно спрашиваю я Ларса.– Что ты сказала, радость моя?– Эта песня… – Я хмурюсь. – Она с новой пластинки Пэтси Клайн?Он улыбается:– Ну да. По-моему, ты сама говорила мне об этом пару дней назад, когда мы слушали радио.Вот как? Я мысленно улыбаюсь. Мой спящий мозг придумал целый хит-парад. Какой талант пропадает!Ларс косится на двери, потом на часы:– Они должны прийти с минуты на минуту. Билл обычно не опаздывает. – Он пожимает плечами. – А вот насчет жены не могу ничего сказать.Я не знаю, как на это ответить, и просто киваю.Ларс крутит в руках свой бокал, отпивает немного.– А вот и они.К нашему столику подходит пара, и Ларс встает. На вид эти двое наши ровесники, может быть, чуть моложе. Смоляные волосы женщины тщательно собраны под блестящий ободок, на плечи накинута меховая пелерина. Ее спутник гораздо выше Ларса: это особенно заметно, когда мой муж встает им навстречу. Судя по тяжелой квадратной челюсти, в старших классах этот парень наверняка играл в футбольной команде. Ребята вроде него вечно пытались приударить за Фридой, но она их отшивала. Она вообще много кого отшивала, даже самых симпатичных ухажеров. А если и шла на свидание, то как будто через силу. Да взять хоть историю с моим объявлением: она перезванивала только тем, кто не понравился мне. Мужчины никогда не были у Фриды на первом плане.– Билл, знакомьтесь, это моя жена, Катарина.Ларс поворачивается ко мне. Я протягиваю руку через стол – вставать как-то неловко, – и Билл крепко пожимает мою ладонь.– А это моя жена, Джуди, – говорит он.Мы с Джуди обмениваемся любезностями. Я так и не поняла, кто они такие. Возможно, партнеры по бизнесу. А может, клиенты? Жаль, что я не знаю подробностей. Ну да ладно, это всего лишь сон, мои слова и поступки не имеют никакого значения.Билл и Джуди заказывают напитки, мы выбираем еду, и начинается разговор. Из беседы я узнаю, что Билл действительно клиент Ларса. Он хочет построить офисное здание в центре города, но проект довольно необычный: на верхних этажах будут располагаться офисы, а на нижнем – маленькие магазины. Рассуждения о магазинчиках тут же вызывают у меня интерес. Может, нам с Фридой стоит подумать о деловом районе? Такая идея ни разу не приходила мне в голову. Интересно, сколько стоит аренда такого места. Если Билл продолжит развивать свою мысль, то я, пожалуй, смогу это выяснить.– Отличный план, – одобрительно замечает Ларс. – Рациональный и продуманный. Мы спроектируем стильное и современное здание, одинаково привлекательное и для бизнесменов, и для прохожих. Чтобы приглянулось каждому. У вас не будет отбоя от арендаторов, Билл. Не успеем достроить, как все помещения будут заняты, вот увидите!Билл делает глоток скотча.– Отличный подход, Ларс. – Он ставит бокал на стол. – Мне вечно попадаются архитекторы, которые увязли в старомодных стереотипах и не желают с ними расставаться. А вот вы – другое дело! Приятно поговорить с человеком, который умеет оценить новые перспективы.Под столом Ларс радостно сжимает мне руку. Я тоже стискиваю его пальцы.Джуди отрезает себе кусочек хлеба и грызет, даже не намазав маслом.– Хватит говорить о работе, мальчики. Эту тему вы обсудите и без нас. – Она улыбается мне, и я автоматически улыбаюсь в ответ, хотя меня злит такое вмешательство. Теперь я вряд ли узнаю подробности об аренде.– Да, Джуди, тут вы правы, – кивает ей Ларс. Он не вчера родился и прекрасно понимает, как нужно говорить с женой потенциального клиента. – Давайте сменим тему.– Давайте, – радостно соглашается Джуди. – Расскажите мне о Катарине. Как вы познакомились?Ларс смотрит мне в глаза.– Это целая история.– Да уж, точно, – соглашаюсь я. Не зная, что еще сказать, добавляю: – Расскажешь, милый?Ларс берет меня за руку:– Хотите – верьте, хотите – нет, но эта прекрасная женщина пыталась найти себе спутника по объявлению в газете.Он рассказывает про мое объявление и про то, как несколько дней сочинял письмо, оттачивая каждое слово.– Я никак не мог дождаться звонка. Боялся, что она уже познакомилась с кем-нибудь.Он смотрит вниз, но глаза под опущенными ресницами блестят.– А потом однажды вечером зазвонил телефон.– Мы проговорили несколько часов, – подхватываю я, – и решили встретиться.Добавить больше нечего. Пока что история нашего знакомства не отличается от реальной. Правда, во сне мы очутились в этом ресторане, а в настоящем мире все закончилось по-другому: Ларс умер, а я, ни о чем не подозревая, в одиночестве ждала его в кафе.– Разговор затянулся, мы все никак не могли попрощаться. И тут я внезапно почувствовал резкую боль, – говорит Ларс. – Стало трудно дышать. Катарина, наверное, поняла это по моему голосу и спросила, что случилось. Я ответил, что у меня начались боли в груди. «Господи, где вы сейчас?» Я дал ей свой адрес, и это последнее, что я помню. Потом наступила темнота.Я смотрю на него, не в силах справиться с изумлением. Все было не так.В реальном мире мы распрощались и повесили трубки. А два дня спустя он не пришел на свидание.Теперь все ясно. Ларс действительно умер от сердечного приступа, как и было написано в некрологе. Но я только сейчас осознала, что трагедия произошла в тот же вечер. Спустя всего несколько мгновений после нашего разговора.Если бы такой поворот сюжета случился в кино или в телевизионной передаче, я бы расхохоталась и презрительно сморщилась. История становится совершенно нелепой, будь у меня шанс, я бы сбежала из кинотеатра или попросту выключила телевизор.Но сейчас мне придется терпеть до конца. Выбора нет, я увязла, как муха в киселе.Сон нелеп и абсурден, но его нельзя покинуть. Я не могу заставить себя проснуться.Джуди наклоняется вперед:– Вот это да! Катарина, расскажите, что было потом?Неожиданно – как бывает только во сне – я понимаю, что знаю ответ.– Мне было ясно, что произошло что-то серьезное и медлить нельзя. Я не стала вешать трубку на случай, если Ларс придет в себя. Записала адрес на клочке бумаги, побежала к соседке. Как только она мне открыла, я сразу кинулась к телефону, чтобы позвонить в полицию. Дежурный сказал, что они сейчас же вышлют патрульную машину и «Скорую помощь». Потом я объяснила соседке, в чем дело, и вернулась к себе. Взяла трубку, стала звать Ларса, но он не отвечал. В конце концов я услышала, как кто-то стучит в его дверь и выламывает замок. Дальше было много шума и голосов, врачи пытались что-то с ним сделать, но я не разобрала подробностей.Джуди отпивает мартини из бокала, глаза у нее совсем круглые:– Ну и перепугались же вы, наверное!– До чертиков. – Я киваю. – Потом я долго пыталась докричаться до врачей. Наконец один из них взял трубку. Пришлось объяснять, что это я позвонила в полицию. Он рассказал, что у Ларса случился сердечный приступ и машина «Скорой помощи» уже повезла его в больницу «Портер». Я ни о чем не раздумывала. Просто схватила плащ, вызвала такси – тогда у меня не было своего автомобиля – и помчалась в больницу. В отделении реанимации я хотела выяснить, что с Ларсом, но никто не стал со мной разговаривать. Больше я ничего не придумала, так и осталась сидеть в пустом приемном покое. Спустя мучительно долгое время на пороге появились мужчина и женщина. Женщина сказала, что ее брата привезли в больницу с сердечным приступом, и ее сразу отвели внутрь. Мужчина собрался было пойти следом, но я ухватила его за рукав.– Решительная дама, что тут скажешь, – говорит Ларс и смотрит на меня сияющими глазами.– Да при чем тут решительность? – мило улыбаюсь я. – Просто хотелось узнать, что произошло. Я объяснила, кто я такая, рассказала, что «Скорая» приехала по моему звонку. Мужчина представился как Стивен, муж сестры Ларса. Попросил подождать, пока он сходит его проведать. Я снова осталась одна в приемном покое и уже была готова все бросить, когда Стивен наконец вернулся. «Он пришел в себя, состояние стабильное. Хочет увидеться с вами». Мне разрешили зайти в палату. Ларс лежал на кровати, опутанный датчиками, среди разных медицинских мониторов. Сестра сидела рядом и, когда я появилась на пороге, вскочила и схватила меня за руку. «Спасибо, – сказала она сквозь слезы, – вы спасли ему жизнь». И тут Ларс открыл глаза… – На этих словах я разворачиваюсь к нему, смотрю прямо в глубокую синеву и не могу оторваться. С трудом заставляю себя снова посмотреть на Джуди и Билли. – Мы посмотрели друг на друга. Он протянул руку, повторяя: «Спасибо, Катарина, спасибо».Я отпиваю вино из бокала и счастливо улыбаюсь своим слушателям.– Вот, собственно, и вся история, – жизнерадостно продолжает мой рассказ Ларс. – Она каждый день навещала меня в больнице. После выписки за мной ухаживала сестра, но окончательно я выздоровел только благодаря Катарине. Я бросил курить – мы бросили вместе – и начал регулярно заниматься спортом. Я очень люблю походы, и до рождения детей мы часто ходили вместе. А потом стали играть в теннис и до сих пор участвуем в парных матчах. Мне приходится щадить себя, я играю у самой сетки, а Катарина защищает остальную часть корта. – Он смеется. – Поверьте мне на слово, у моей жены бронебойный удар слева.Я с трудом скрываю удивление. Ракетку я не брала в руки со школьных лет. Мне трудно вообразить себя ловкой спортсменкой, тем более на теннисном корте.Ларс кладет руку на мое плечо:– Со дня нашей первой встречи мы с Катариной ни разу не расставались. Чуть меньше года спустя сыграли свадьбу и с тех пор живем беззаботно и счастливо.– Какая прелесть! – вздыхает Джуди. – В жизни не слышала такой романтичной истории любви.Ларс кивает:– Иногда мы спрашиваем друг друга, что было бы, если бы мы не встретились. Если бы в тот день повесили трубки чуть раньше. Ответ до ужаса простой: я бы не выжил. И мы бы не сидели за этим столом.У меня дрожат руки. От его слов внутри все обрывается.Сон не заканчивается. Нам подают отличные спагетти и бутылку кьянти. Билл и Джуди тоже рассказывают историю своей встречи (ничем не примечательную: их познакомили друзья в колледже), потом мы неторопливо пьем кофе. Для Джуди и Билла приносят сигареты, но мы с Ларсом не курим. Он рассказывает, что после инфаркта бросил курить по настоянию врачей, опасавшихся за его сердце, и я бросила вместе с ним.Тут я вспоминаю, что действительно бросила курить осенью пятьдесят четвертого. Фрида спрашивала меня почему, но я не могла ничего ответить. Тогда мне просто казалось, что так надо. Теперь Фрида заявляет, что я предвидела все нынешние исследования, согласно которым курение вызывает рак, болезни сердца и другие смертельные напасти. Сетует, что ей не хватило прозорливости бросить вместе со мной. Но Фрида вряд ли когда-нибудь откажется от вредной привычки: она курит по две пачки в день и ни разу не пыталась бросить.Выйдя из ресторана и попрощавшись с Джуди и Биллом, мы направляемся к парковке. Мне интересно посмотреть на наш автомобиль. Оказывается, это «Кадиллак» последней модели, серебристо-голубой с белым салоном. Наверное, это машина Ларса: слишком уж чистая изнутри, дети обычно быстро наводят в салоне свой порядок. Получается, у меня тоже есть машина, на которой я вожу детей, катаюсь за продуктами и по делам? Или мы с малышами все время ходим пешком, хотя в этом я сильно сомневаюсь. Пытаюсь представить себе, как выглядит моя машина. Вот ведь забавно! Я умею водить: папа научил меня, когда я была старшеклассницей, – но я никогда не думала о покупке собственного автомобиля и уж точно не собиралась ездить на нем каждый день.– Хороший был вечер, – говорит Ларс, выезжая с парковки. – Как считаешь?– Мне кажется, им понравилось.Он кивает:– Надеюсь. Я бы очень хотел получить заказ от Билла.Я порывисто беру его за руку:– Получишь. Обязательно получишь.Он стискивает мои пальцы, как под столом в ресторане:– Спасибо, что веришь в меня. Для меня это очень важно. Ты ведь знаешь?Поколебавшись, я киваю:– Да, конечно.«Кадиллак» плавно поворачивает на Университетский бульвар. Я внимательно слежу за дорогой. Мы едем по бульвару на юг, проходя через туннель под шоссе Вэлли. Потом оказываемся в более оживленном районе около университетского кампуса и проезжаем Эванс-авеню. К западу отсюда – в реальном мире – живу сейчас я. Но мы едем дальше, еще пару миль по Университетскому бульвару, а у южной окраины города поворачиваем налево на Дартмут-авеню.Здесь вовсю идет строительство. По-моему, сюда даже автобусы не ходят. Уже темно, но я все равно замечаю, что тут очень мило, почти как за городом. Улицы названы в честь разных городов Среднего Запада: Милуоки, Детройт, Сент-Пол.Мы сворачиваем вправо на Спрингфилд-стрит. Улица застроена не полностью, и дома стоят далеко друг от друга. На некоторых участках висят объявления о продаже. Многие здания еще только строятся: в темноте видны их смутные силуэты – длинные, хрупкие остовы на фоне безграничного простора.Мы подъезжаем к полностью достроенному двухэтажному дому. Я разглядываю фасад, стараясь запомнить, как он выглядит снаружи. Ночью сложно различить детали, но стены, кажется, розовато-оранжевого цвета. Я обращаю внимание на номер – 3258, – желтые латунные цифры возле бирюзовой двери.На пороге нас встречает смуглая женщина средних лет в форме горничной. У нас есть горничная? Я не заметила ее в предыдущем сне, но в этом нет ничего странного. Неудивительно и то, что горничная, судя по всему, родом из какой-то испаноязычной страны – возможно, из Мексики, как и многие другие жители Колорадо. В Денвере почти нет азиатов и негров. Я ничего не знаю о домашней прислуге, но готова поспорить, что белая женщина вряд ли возьмется за такую работу. Только от полного отчаяния.И все-таки я разочарована. Дело тут даже не в том, что мое воображение изобрело горничную. Дом у нас большой и находится в престижном районе, так что понятное дело – без прислуги не обойтись. Просто мне хочется быть чуть более демократичным и порядочным человеком. Если бы я наняла горничную в реальном мире, я бы точно разрешила ей носить обычную одежду – тем более по вечерам, когда она остается присмотреть за детьми!– Все прошло хорошо, Альма? – спрашивает Ларс.– Sí, senor. Todo estaba bien. Спят, как los angels[1].Альма достает из шкафа пальто, набрасывает его на плечи и поднимает с пола большую сумку. Из верхнего кармана сумки торчит женский журнал «Ванидадес».– Уже поздно. – Ларс открывает портмоне. – Рико за тобой заедет?– Sí, вы подъезжали к дому, я позвонила.Она застегивает пальто и открывает дверь.– Подожди его здесь, – предлагаю я. Не знаю, как мне нужно себя вести, но нельзя же выставлять бедную женщину на мороз.Она качает головой:– Eso está bien, senora. Все хорошо, Рико скоро приедет. А свежий воздух – это полезно.– Доброй ночи, – говорит Ларс, протягивая Альме несколько купюр. – До понедельника.– Buenas noches, senor, senora. Спокойной ночи, хороших выходных.Вечер подошел к концу, но сон продолжается. Мы с Ларсом убираем свои пальто в шкаф и смотрим из окна гостиной, как Альма садится в подъехавшую машину. Ларс выключает свет, и я с трудом сдерживаю зевоту. Он ласково прикасается к моему плечу:– Ложись спать. Я проверю, как там дети.Отправляюсь в нашу зеленую спальню и прохожу прямо в ванную. В шкафчике справа над раковиной