— А если все-таки политика? — тоже по-ромейски спросил Артём. — Тогда сами решим. — ответил Сергей. — Посольство то лехитское, но главный у них — немецкий монах. Что характерно, с полномочиями папского легата. — Да ну? — изумился Артём. — Откуда знаешь, отец? Сергей усмехнулся. — Письмецо он мне предъявил. Заемное. От одного немецкого торгового дома. На солидную сумму. В этом письме всё и отписано. — Письмо подлинное? — Не сомневаюсь. — Денег дашь? — А как иначе? — развел руками Сергей. — Тем более что монах этот еще не знает, что Богуслав — мой сын. Узнает — смягчится. Он ведь не только на деньги, еще и на помощь мою рассчитывает. — И ты станешь помогать латинянам? — А чем Папа хуже императора Византии? Или — самопровозглашенного императора Священной Римской империи? Главное, чтоб этот тайный легат на нашей территории не гадил. За этим следует проследить. А проследить, что он вынюхает, куда легче, если он будет полагать нас друзьями. — Думаешь, он соглядатай князя Мешко? — Скорее — Оттона. А еще скорее — от архиепископа Адальберта. Торговый дом, от которого письмо заемное, в Магдебурге располагается. Адальберт же — магдебургский архиепископ. Ну да ты его лучше меня знаешь. Думаю я, сын, не оставил Адальберт надежды Киев покрестить. — Сочувствую, — теперь усмехнулся Артём. — Проще нашего Рёреха окрестить, чем Владимира Святославовича. — Не всё так просто, — заметил Сергей. — Однако ты прав: легату этому нашего князя не окрестить. И мы об этом тоже позаботимся. Как-то не верится мне, что латинянский путь к Богу — лучший. — Это не нам судить, — Артём благочестиво перекрестился. — Но, думаю, ты прав. Думаю, то, что наш Славка с ними сцепился, это знак. Сергей наклонил голову, пряча усмешку. Добрый христианин его сын Артём. Искренне верующий. Но… суеверный. — А что за люди с этим монахом? Германцы? — Лехиты. Но не от Мешко. Шляхта безземельная. Дрянь. Мешко таких не то что к посольству — к псарне своей не подпустит. Вот тебе еще одно доказательство, что не от Мешко они. Ладно, разберемся. — Давай-ка про твоего найденыша, — Сергей кивнул на мальчишку, ничего не понимавшего по-ромейски, то и дело зевавшего во весь рот. — Завтра матушка вернется, мы его сразу и окрестим. Имя только подбери хорошее. Рёрех сказал: славным воином будет мальчишка. — Илия, — предложил Артём. — Подойдет? — Годится, — одобрил Сергей. — А теперь скажи: как у тебя с супругой складывается? — Складывается, — ответил Артём по-русски. — А почему ты спросил, батя? — Потому что ты парнишку ко мне привез, а не в свой Улич. — Здесь ему лучше будет, — ответил Артём. — Вряд ли там обрадуются моему приемному сыну. Кроме того, в Уличе нет вас с дедом Рёрехом. — Спорить не буду. — Сергей усмехнулся, вспомнив, как когда-то гонял его Рёрех, превращая мягкую податливую глину в материал, способный выдержать жар расплавленного металла. Больше двадцати лет минуло с тех пор. Выросли сыновья, давно превзошедшие отца в мастерстве оружного боя. И это было правильно и хорошо. Без силы не удержать ни власти, ни богатства. Да и не выжить. Замечательно, когда воин идет в сечу, абсолютно уверенный в своей неуязвимости. Сергей и в лучшие годы не рискнул бы идти в бой, усадив на своего коня такого вот мальчишку, как этот приемыш. А Артёму — легко. Хотя, будь на месте копченых «белая»- хузарская конница или эпилархия византийских катафрактариев, сын не стал бы рисковать. И это еще важнее умения драться. Сергей гордился тем, что научил своих сыновей мыслить. И проявлять разумную осторожность. По крайней мере — старшего научил. Младший пока что безбашенный. Ничего, со временем успокоится. — Как наш князь? — осторожно спросил Артём. — Переживает? — Еще бы. Первая серьезная схватка со степняками — и такой конфуз. — Ништо, — без улыбки произнес Артём. — Это ему не франкских бондов грабить. В следующий раз не Путяту, любимчика своего, над войском поставит, а меня. — Дай-то Бог. С рассудком у Владимира вроде в порядке. Хотя иной раз кажется: то, что в штанах, для него главнее того, что на плечах. Киевские мужи, веришь, жен от него прячут. О девках и речи нет. — Неужто силой берет? — Нет, это уж совсем против Правды было бы. Сами тянутся. Знаешь ведь, как это бывает. — А то, — сын ухмыльнулся в точности по-отцовски. Уж он-то знал. — Но от нурманского воинства он, согласись, избавился ловко. — Это ему повезло, — заметил Сергей. — Если бы ярда Торкеля не свалила горячка, вряд ли викинги ушли бы в Византию без оговоренной платы. — Это Торкелю не повезло, — не согласился Артём. — Я говорил с ярдом Сигурдом. Тот сказал, что Владимир уже выделил ему удел на сиверской земле. Посадил бы ярла вместе с лучшими хирдманнами на землю — и все бы уладилось. — Ты, сынок, плохо знаешь викингов, — покачал головой Сергей. — Нельзя усмирить волков, поселив их в овчарне. — Не согласен. Возьми хоть того же Сигурда. Будь у меня такой сосед вместо древлянских язычников, я был бы только рад. — Сравнил тоже! Сигурд Эйрикссон — благородной крови. Потомственный ярл. Пусть он лишился своей вотчины, но он — правитель, а не грабитель. А Торкель — «морской ярл». То есть просто разбойник. — Пусть так, — согласился Артём. — Но я бы этого разбойника охотно сделал сотником в своей дружине. Воин он, каких поискать. — А я бы не взял, — отрезал Сергей. — Воинов своих надо воспитывать, — он кивнул на задремавшего от сытости Гошку. — Таких вот. А чужак, он и есть чужак. Покупаешь задорого, а веры нет. — Правильные слова, — согласился Артём. — Вот ты его и воспитаешь. Надо его, кстати, в род принять. По обычаю. — То есть — по языческому обряду? — уточнил Сергей. — По обычаю, — с нажимом произнес Артём, спокойно выдержав отцовский взгляд. — И сделать это лучше сейчас… — …пока мама в отъезде, — подхватил Сергей. — Именно так. Зачем ее огорчать? Сладислава очень неодобрительно относилась ко всяким «бесовским» обрядам. Мужи сын прекрасно об этом знали. Но знали они и то, что без «бесовского» обряда мальчик будет считаться не свободным родовичем боярина Серегея, а всего лишь его челядином, которому цена — полгривны серебра, а путь в княжий Детинец такому напрочь закрыт. Артём похлопал мальца по спине: — Просыпайся, Годун. В баньку пойдем. — В баньку? — Годун потянулся и зевнул. — Так вроде бы уже мылись с дороги. — Мыться не будем, — сказал Артём. — Будем умирать. — Умирать? — Мальчишка на мгновение напрягся, потемнел лицом… Потом сообразил и расплылся в улыбке. — Батюшка-князь… — Батюшка твой — вот он, — Артём указал на отца. — А мне ты братом будешь. Младшим. — И чуть усмехнувшись: — Поскребышем. — Не-а, — не согласился Гошка, улыбаясь во весь рот. — Я тогда тоже воеводой буду! Как ты! Еще и лучше! — Мечтай, — посулил Артём. — Вот передумаем сейчас… — Увидев, как перепугался мальчишка, громко рассмеялся. — Кем будешь — от тебя зависит! Главное, род наш ты точно не опозоришь! — Не опозорю, батюшка. — Гошка в пояс поклонился Сергею. — Хучь на куски меня режь и живьем ешь! — Да тут и есть нечего, — усмехнулся Сергей. — Кости одни. Мы тебя сначала откормим. Гошка смотрел на громадного боярина, разинув рот. Понимал, что тот шутит, но смеяться не хотелось. Такой громадный. Думал ли, что когда-нибудь будет у него такой отец? Глава восемнадцатая Киевский Детинец НЕЛЕГКИЙ ТРУД ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ — Всё у тебя неладно, — проворчал Сергей. Славка потупился. Изобразил смущение. Хорошо хоть глаза спрятал: не видно веселых искорок, изобличавших отсутствие раскаяния. — Что ты на него насел, — вступилась за младшего сына Сладислава. — Сам же всё знаешь. — Всё? — Славка вскинул голову, глянул напряженно, куда только веселье подевалось? «Испугался парень, — подумал Сергей. — Вот только — чего?»