Обер-секретарь Нужно было как-то остановить мозг. Перегретый выборами губернатора, нервотрепкой последних месяцев, суетой, скандалами, мелкими интригами и недовольством первого лица. Можно было напиться, большинство так и поступало, стоило только избиркому огласить предварительные результаты «всенародного голосования». Можно, но не хотелось. Зато было острое желание сбежать ото всех этих радостных и опостылевших рож. Побыть одному и подумать, что же делать дальше. Поэтому я удрал в Первомайский парк. В отличии от Городского, здесь было тихо, а старые сосны давали тень от утреннего осеннего солнца. Присел на лавку, прикрыл глаза и вырубился. Натурально! Проснулся от телефонного звонка и несколько секунд пытался сообразить, что же за звук вырвал меня из блаженной дремы. На экране высветились буквы, складывающиеся в слово «Сам» и рядок цифр федерального номера. «Когда это я его так обозвал?» – мелькнула мысль. Скользящим движением пальца я провел зеленую иконку вправо. – Да. – произнес я хрипловато. – Ты пьяный что ли, Игорь? – С чего вы взяли, Николай Олегович? – добавив в голос немного обиды, ответил я. – Голос хриплый, вот и подумал. – сообщил мне губернатор Амурской области. – И на совещании тебя нет. Что-то случилось? – Все в порядке… «Какое совещание? Утром после выборов? Да все еще пьяными валяются!» В вопросе губернатора не было ни капли заботы. Просто вежливая формулировка, за которой, к бабке не ходи, сейчас последует… – Живо ко мне. Люди ждут. С минуту я тупо пялился на экран смартфона, разглядывая экран блокировки – абонент отключился. Затем мотнул головой, поднялся и зашагал к парковке. Спокойно, хотя хотелось в голос заорать: «Какого хера вам еще от меня нужно! Какое, нахер, совещание! Победил – спи до обеда и не люби людям мозги!» Но пресс-секретарь губернатора, к тому же прошедшего на второй срок, не может позволить себе таких реакций. Спокойствие, собранность, рассеянная полуулыбка – образ, который я не снимал уже черт знает сколько лет. И совещание, пусть бы я о нем ничего не помнил, не повод менять привычки. На парковке со мной случился конфуз – я не смог найти свою машину. И, главное, не сказать, что стоянка была забита – пять авто всего! Может не здесь поставил? Да нет же, здесь! Или нет? Долбанные выборы! Долбанная нервотрепка! Мозги не варят уже от слова «совсем»! Некоторое время я перебегал глазами с одной машины на другую, краем сознания фиксируя какую-то неуловимую странность, но не в силах зацепиться за нее и понять в чем, собственно, дело. Потом плюнул, сунул руку в карман пиджака и вытащил брелок сигнализации. На короткое нажатие отозвалась чужая машина. Морковного цвета «кроссовер» одновременно что-то напоминающий и совершенно незнакомый. – Что за херня твориться? – пробормотал я. С некоторой опаской подошел к машине, тронул зачем-то зеркало заднего вида. У меня был серого цвета кроссовер «Инфинити». Это авто чем-то на него походило, но и отличалось в то же время. «Финька» дутая, вся состоящая из плавных обводов, с хищной мордой. Эта морковка тоже была хищником, но с резким силуэтом акулы. Немного походило на «Ровер», до того как его зализали до женского джипа. Я в машинах разбирался, но эта модель была мне не знакома. Бормоча под нос маты, я пошел вокруг автомобиля, высматривая что-то, сам даже не знаю, что. На радиаторной решетке красовался незнакомый логотип. Он походил на значок «Фольксвагена», только перевернутый наоборот, отчего читался как символ московского метрополитена. Дойдя до бампера, я обнаружил еще один такой же логотип. И надпись хромированными буквами на русском языке – «Москвич В-8». – Приплыли… – произнес я без выражения. Резко захотелось курить, будто и не было тех двух лет со дня, когда я навсегда отказался от этой мерзкой привычки. Это не моя машина. Это вообще хрен знает, что за машина. «Москвич» – ха-ха! Он же закрылся лет пятнадцать назад, этот завод. «Москвич» – это ведро с гайками и нелепым форм-фактором, а не сверкающий хромом и лакировкой безумно дорогой на вид кроссовер! Розыгрыш? Но кому бы… Нет, какой розыгрыш! Это же сколько сил и денег надо потратить, чтобы потом выпрыгнуть из кустов с криком «Повелся!» Может сон? Может я сплю на лавке в первомайском парке, и мое подсознание подкидывает мне эти бредовые картинки? Хотя – ощущение-то такое, что не сон. Очень все реалистично! Ветерок, трели птиц, тепло нагревшегося на солнце металла под рукой. Щепок за предплечье тоже противоречил этой версии. «Документы!» – спасительная мысль меня окрылила. Из внутреннего кармана пиджака я вытащил портмоне и, бормоча «сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним!», открыл его. Водительские права. Мои – лицо и ФИО на ламинированном пластике принадлежат мне. Техпаспорт… Твою мать! Что за херня! Сделанная принтером запись свидетельствовала о том, что автомобиль «Москвич В-8», 2016 года выпуска, с регистрационным номером «КБТ 88–88», оранжевого цвета, принадлежит мне. И никого, блин, вокруг! Ни прохожего, ни дворника, ни работника парка. Ни одной живой души, к которой можно подбежать и – да плевать уже на статус с образом! – спросить: «Что происходит? Вы видите эту машину?» Паника поднялась где-то в животе и волной устремилась в грудь, заставляя сердце стучать в ритме африканских барабанов. Усилием воли и давно нажитым навыком держать лицо в любых обстоятельствах я сумел ее удержать и запереть в куб с пуленепробиваемыми стенками. Игнорируя удары, доносящиеся изнутри этого временного изолятора, придуманного много лет назад, я попытался собраться с мыслями. Другие машины! Да! Надо посмотреть другие машины! Сбиваясь с шага на бег, я бросился к ближайшей – тоже кроссовер, только приличного черного цвета. Явно более бюджетная модель, меньше сверкающих деталей, больше пластика в деталях корпуса. Приятная, кстати, на вид, но тоже совершенно незнакомая. На бампере, прямо над одним из стопарей, красовалась затейливая надпись – «Суздалец». Три другие машины оказались «Ладами» разных модификаций, так же мне незнакомыми. Следующий шаг – телефон. Теперь я осмотрел его со всем тщанием. Не мой «айфон», хотя и похож по виду. Логотипа производителя нет ни на лицевой, ни на задней панели. Кнопки включения и клавиш регулировки громкости нет, как нет и камеры. Просто черного цвета монолит с круглой «айфоновской» кнопкой на нижней панели. Нажал на нее, и экран ожил. Так, иконки чужие. Больше андроидовские, чем «айосные». Трубка, сообщения, почта. О, адресная книга, идем туда. Контактов много, у меня около пятисот было, здесь даже больше – 617. Забиты не мной, я так людей не маркирую. Какой-то шифр, не зная которого, определить, кто скрывается за контактом, невозможно. Быстрый поиск дал только три исключения: Сам, принадлежащий моему шефу, Люда и Мама. Остальные представляли из себя БГ-008 и ИЗ-017. Называется – догадайся! Звонить? Маме или этой неизвестной Люде? Ну, не губернатору же! А что сказать? Мам, я кажется сошел с ума, ты могла бы вызвать скорую на Первомайский парк? Но делать-то что-то надо! «Езжай на совещание!» – сообщил мне голос рассудка. – «По ходу разберешься». В принципе… Что я теряю? Остановят менты? Так машина по документам моя. Зато можно будет хоть что-то понять о творящемся со мной. Здесь стоять – не вариант. Дождусь, когда паника пробьет стены куба и затопит сознание. Так что, да, едем в правительство. Запуск двигателя осуществлялся с кнопки. Мотор – литра три, не меньше – довольно заурчал, и я плавно выехал со стоянки. Уверенно, словно давно эту машину вожу. Засомневавшись на секунду, что я – это я, глянул в зеркало заднего вида и облегченно выдохнул. Я! Привычная рожа Игоря Антошина. Вроде бы. Сидя за рулем, я обнаружил еще одну странность. Я, кажется, похудел. Как-то одномоментно и, пожалуй, килограммов на пятнадцать-двадцать разом. Убрал это наблюдение туда же, где находились все остальные странности и вопросы без ответа. Разбираться с каждым из них по отдельности – с ума сойдешь! Просто примем пока как данность этот бред. На лицо улыбку и поехали. Город был привычным и непривычным. Благовещенск для меня не родной, я с Владивостока, но за пять лет уже примелькался. Поэтому, выехав с Первомайской на Ленина, я отметил, что вместо кондитерской фабрики Зея на углу улиц стоит православный храм. Которого отродясь тут не было. Этот факт даже никак не отозвался в голове, просто был отмечен. Удивляться сил уже не было. Влившись в плотный утренний поток, я доехал до областной администрации за семь минут. И тут выдержка мне изменила. На месте построенного еще в советский период типового здания стоял терем. Точнее особняк, стилизованный под русский сказочный терем. Здоровенный, на четыре этажа, выполненный не из дерева, а из стекла и бетона, он так же, как и Правительство области, выходил окнами на площадь Ленина. На которой был фонтан, но не было памятника лысому вождю народов. Заглушив мотор «Москвича», я долго смотрел на место, где стояла скульптура. Факт ее отсутствия на площади отчего-то ударил по мне сильнее, чем сверкающий стеклом терем вместо бело-зеленой коробки областной администрации. Тяжело дыша, я уронил голову на руль, бормоча под нос маты, и подскочил, когда тишину салона разрезал пронзительный сигнал клаксона. «Этого не может быть! Не может быть! Не может! Не может! Как? Что происходит! Господи, дай мне ответ! Я сошел с ума? Почему я вижу то, что вижу? Что происходит! Что происходит! Что!..» Стук в боковое окно заставил меня вздрогнуть. Возле машины стоял военный в непривычной форме коричневого цвета и знаками просил отпустить стекло. Его вопрос я услышал прежде, чем электроподьемник закончил работать. – У вас все в порядке, Игорь Сергеевич? «Он меня знает! Надо его спросить!» «Конечно, он тебя знает! Ты пресс-секретарь губернатора! Тебя знает куча людей, которых ты не знаешь!» «Спросить у него, что происходит!» «И что он тебе ответит?» «Я не знаю!» «Делай вид, что все в порядке! Не хватало еще загреметь в психушку!» «Но ведь!..» «Соберись, чертова кукла! Ничего он тебе не ответит. Просто наблюдай и анализируй! Ты же умеешь это делать?» «Да, но…» «Никаких „но“! Просто наблюдай. И делай вид, что находишься в привычном окружении!» – Устал. Полночи не спал, похоже отключаюсь. – адресовал я военному легкую улыбку. – Служба у вас, Игорь Сергеевич, не позавидуешь! – с пониманием кивнул тот. – Машину в гараж отогнать? – Да, пожалуй. Э-э… – Матвеев Илья. Я тут второй месяц только, вы еще не запомнили. Охранник. Просто охранник на входе в областную администрацию. Правда, раньше охранники мою машину в гараж не отгоняли. Да и почтительности такой, как в голосе у этого Матвеева, я не слышал. – Ключи на посту охраны будут, не извольте сомневаться. – заверил меня Илья, принимая брелок. Мне осталось только милостиво кивнуть. Показалось, что так будет уместно. – Сам где? – свой вопрос я сопроводил характерным поднятием бровей вверх. Чтобы исключить непонимание относительно фигуры «самого». – В своих покоях. – А они у нас?.. – Проверяете, Игорь Сергеевич? – с ноткой едва заметной обиды протянул охранник. – Матвеев службу знает. Не извольте сомневаться. Третий этаж. Неопределенно хмыкнув, я направился ко входу. Где получил еще один удар от взбесившегося мироздания. На стене, возле тяжелых деревянных дверей, висела табличка. Скромная и полная скрытого от меня смысла. «Резиденция князя Благовещенского и Тындинского». «Бред!» – заключило сознание с уверенностью. А подсознание с ним с готовностью согласилось. Бред. Князь! Ха! Благовещенский и Тындинский! Два раза «ха». Очень знакомое, кстати, определение. Что-то напоминает… А! Точно! Так православного архиепископа называли в реальном мире! Архиепископ Благовещенский и Тындинский. Значит, сон, все-таки. Реалистичный, но сон. Или кома, я что-то такое читал. Переутомление, тромб какой-нибудь, и лежу я сейчас под капельницей, и мозг крутит мне картинки реальности, смешивая их со всяким трэшем. Эта версия меня здорово успокоила. Приятно было уцепиться за что-то понятное и объяснимое. Паршиво, конечно, в больничку попасть, ну а с другой стороны, если брежу, значит не помер еще. Значит приду в себя, отлежусь на койке по уважительной причине. Отосплюсь, ха-ха, после выборов! С укрепившимся самообладанием я толкнул дверь. В вестибюле царил приятный полумрак и искусственная кондиционированная прохлада. Большое помещение, стены лакированного дерева, такой же потолок, и пост охраны в пяти шагах от дверей. Два мужика в коричневой форме, как и у Матвеева, который сейчас отгоняет мой «Москвич» в гараж. Именно мужика: плотные фигуры борцов, суровые лица, бороды лопатами. – Доброе утро, Игорь Сергеевич! – прогудел один из них, ростом на полголовы выше второго. И – мне показалось или нет? – слегка поклонился. – Доброе… – держим лицо. Держим! Как паузу Станиславского. – Я к Николаю Олеговичу. А вот это я зря! Ой, зря! Лицо высокого сложилось в гримасу удивления. Не по чину мне было им докладываться. Кем бы тут ни был человек, которого они видят вместо меня, он явно занимал высокое положение. Пресс-секретарь, фигура, конечно, известная, но не настолько значимая, чтобы перед ним так стелились.