А батька думал, рядом с ним, будто никуда не уходила, появилась Радмила, спросила спокойно: – Муж мой, ты ведь не собираешься никуда ехать? – Зачем ехать, боярина надо за горло схватить, – выпалил Данила и тут же прикусил язык. Говорить таким тоном с женой батьки. – Взять так просто Деяна мы не сможем. Он скажет, что ни при чем, жена Вакулы, так она людей Шишкоеда видела, – рассудительно сказал Воислав. – Суд поединком, так, может, боярин и вправду тут ни при чем. Сам же говорил, должок у вас к Шишкоеду. А меня почему позвал, так все знают, что Вакула мой друг, может, выкуп потребовать хочет. Но ты прав, Даниил, что-то тут нечисто. – Варяг потер гладко выбритый подборок. – А все-таки ехать мне надо. Но не на гору, далеко она отсюда? – В полупоприще на полдень, – ответил слуга Колтун. – А поеду я к посаднику. – Стоит тебе вообще ехать? – тихо сказала Радмила. Последовал яркий обмен взглядами, после которого жена батьки грустно сказала: – Я велю лучшие сани запрячь, Колтун, за мной. А Воислав сказал вслух то, о чем вел беззвучный спор с женой: – Вакула мой друг, я не могу его просто взять и бросить. Даниил, ты едешь со мной. Шибрида, ты за старшего, проследи, чтобы вал ледяной как следует налили. Радмила, постой, без тебя управятся, пойдем со мной. Воислав увел жену в дом, а Молодцова толкнул в плечо Скорохват. – Пойдем, железом помашем. – Время ли. – С мечом упражняться всегда время есть. Данила спорить не стал, вытащил клинок, разогрел руку. В каждый удар он вкладывал свою злость и боль. Как же так? Опять зло пришло к людям, которые ему добро сделали, из-за него, из-за его долбаного происхождения. То, что дело тут нечисто, Молодцов не сомневался и был уверен, что отчасти сам стал этому причиной. Об этом он размышлял, пока не получил удар мечом по голове. Плашмя, конечно. Данила пошатнулся, его поддержал Скорохват, вздернул голову за подбородок. – Даниил, успокойся, – проникновенно сказал он. И Молодцов взял себя в руки. Теперь каждый удар был не выплеск злости, а выверенное движение, чтобы поразить врага. Так друзья упражнялись, пока на крыльце не появился Воислав. – Готов, Даниил? Тот кивнул. – Идем. * * * – Ну и что ты от меня хочешь? – задал вопрос посадник, выслушав всю историю Воислава. – Правды! – Правды, – протянул княжий человек, отпил еще вина из кубка. Они сидели в кремле Бродова, на последнем этаже терема. Посадник развалился в кресле, чисто князь, и прикинут по высшему разряду: бархат, атлас, золотая гривна на шее, перстни на пальцах. – А что рядом с городом кузницу разорили, самого кузнеца ограбили, в рабство увели, это нормально? – не выдержал Данила. Чем заслужил укоризненный взгляд Воислава, но сам посадник не рассердился. – Так за городом. Я Вакуле не раз предлагал в город перебираться, он отказывался. А что кузнецы колдуны да со всякими кромешными силами якшаются, об этом всем известно. И сам посуди, Воислав, ну что мне делать? Гридней в лес послать? Так тати на честный бой не выйдут, будут прятаться в лесах, да еще ловушки у них всякие имеются. Вот представь, наступит гридень в снег, а ему штырь деревянный ногу пропорет, что ему дальше делать? Калекой-баяном по рынку ходить? Целый гридень ногу потеряет из-за какого-то кузнеца и шайки разбойников! – Эта шайка людей в округе убивает который год. – Да знаю я… руки у меня не доходят, вот как снег сойдет, возьмусь за них. Ага, а до вина руки доходят, и до девок, даже Данилу зацепила барышня, что вино им приносила. – А с Деяном как быть? – Если твой батька захочет, он может в любой момент его на поединок вызвать. Только его в городе сейчас нет, насколько я знаю, – беззаботно сказал посадник и отпил еще вина. Данила красноречиво посмотрел на Воислава: «И кто был прав?» – И все-таки с Шишкоедом надо что-то делать. Добра они награбили немало, ты думаешь, это понравится городским? – твердо сказал Воислав. – Ну сейчас что ты от меня хочешь? Дать тебе лаек, чтобы в лесу побегать, я могу. В дверь постучали. – Батька, – обратился гридень к посаднику, – тут к тебе Гаврош, боярский сын. – Занят я. – Он говорит, как раз по твоему делу он и пришел. Еще говорит, ему Воислав с обережниками нужен. – Вот оно что?! Тогда зови. Данила не успел удивиться, как в комнату вошел Гаврош, в небедной одежде, рука у него висела на перевязи. Он еле заметно кивнул обережникам, встал перед посадником. – Ну говори, с чем пришел? – сказал тот. – С бедой, батька. Сварожьи дети и мой дядька Деян заговор замыслили. Они хотят убить Воислава, а потом Вече собрать, чтобы старшина в городе только из сваргов был. Для этого они и татей Шишкоеда наняли, кузнеца Вакулу в полон взять. – Что я говорил! – воскликнул Молодцов. – Не шуми, – очень тихо сказал Воислав, и Данила сразу притворился тенью. – Где они сейчас, гридень, ты знаешь? – Где-то на сварожьем капище, на полдень за туровой рощей. – Не так далеко от Копытной горы, – потерев подбородок, сказал Воислав. – Показать сможешь? – Нет, они сами уехали, меня оставили из-за руки. – Гаврош все время говорил тихо, почти бубнил себе под нос, на присутствующих в комнате старался не смотреть, будто натворил что-то постыдное. – Погоди, Воислав, – остановил посадник, – то, что ты сейчас говоришь, ты на суде подтвердишь? Гаврош помолчал немного, а потом отрицательно мотнул головой. Даниле пришлось рот руками закрыть, чтобы не сказать все, что он думает об этом… парне. – А зачем ты тогда сюда пришел? – озвучил его мысли Воислав. – Потому что дядька мой поступает не по Правде, и я его хочу уберечь от этого. – А людей мирных убивать и в полон угонять – это по Правде? – Пока еще никого не убили, и дядя мой не хотел этого. Его и жреца ведьма на все подбила. – Какая ведьма? – Не знаю, как ее зовут, в городе ее кличут «одноглазой», она вон и к посаднику заходила, должен он ее знать. Ведьме зачем-то твой человек нужен, вот он. – Гаврош показал на Данилу. – Ничего себе, – сказал Молодцов. – Думаешь, ты с той ведьмой встречался? – спросил батька. – И не раз, только у нее вроде на месте оба глаза были. – Гаврош, а как же она меня убить хочет? – Не знаю, что-то задумала она хитрое, я не слышал. – Что ж, от ведуньи любой пакости можно ожидать. Что теперь скажешь, княжий человек, беда стучится в ворота. Посадник молчал, по виду ему ничего не хотелось делать, но надо, а ну как до бунта дело дойдет, тогда и теплое место уйдет из-под ног, а то и голова. Владимир беспорядка на своей земле не любит. – Слушай, – прервал его думы батька обережников, – чего тебе самому голову ломать. Дай мне пяток людей, которые сами вызовутся. Я возьму то капище и всех жрецов и боярина тебе притащу. Добычу, что возьмем, по чести поделим.