– Нет… Просто я была в печали. Или в задумчивости. – Она улыбнулась. – Цветы так непоследовательны! На этот раз ей улыбкой не отделаться. – Усвоил. Вам надо только цеплять на себя бейджик с именем, Анди или Ундина. И я пойму. – Не сердитесь, Неван. – Мне жаль, Анди, что я оказался не на высоте… Не знаю, почему Око Доло выбрал меня, я всего лишь механик-неудачник, руки в масле, нос в тавоте. Ничего общего с авиаторами с планеты сверхлюдей, которые без карты летали над Африкой и Америкой и знали там каждую тропинку, каждый сад и каждый дом. Но когда она смотрит так сочувственно и так трогательно, устоять невозможно. – Знаете, Неван, Сент-Экзюпери был не только лунатиком и поэтом, он был еще и ученым. И нос у него был в тавоте, он тоже в моторе копался. И у него тринадцать патентов на изобретения в области авиационной навигации. И числа он любил не меньше, чем слова. Обожал придумывать для друзей математические загадки. В «Маленьком принце» он играет с нумерологией, говорит, что взрослые очень любят цифры, и множит их в своей повести. Само собой, это и астероид 612, и шесть других поблизости, с номерами от 325 до 330. Я не утерпел: – Ага, понятно, мы ищем секретный код. От сейфа, в котором спрятано его завещание. – Не смейтесь! Вас не смущает, что Сент-Экзюпери пишет, например: «У меня есть серьезные основания полагать, что Маленький принц прилетел с планетки, которая называется астероид В-612. Этот астероид был замечен в телескоп лишь один раз, в 1909 году, одним турецким астрономом». Зачем все это уточнять? К примеру, номер астероида? – Здесь и думать нечего. – То есть? – 612… 6–12, шестое декабря, День святого Николая, детский праздник, что может быть более логичным для сказки? Анди вздохнула – а я-то думал, что удивил ее. – А год открытия астероида? И национальность астронома? Почему астроном именно турецкий? Сент-Экзюпери никогда не бывал в Турции. – Может, существует какой-нибудь знаменитый турецкий астроном? – Ни одного, я проверила. Я ухватился за внезапно подвернувшуюся возможность отыграться. – А что, если Сент-Экзюпери имел в виду турецкого мореплавателя? – Турецкого мореплавателя? – Да! Вы никогда не слышали про Пири Рейса? Анди снова стала Ундиной, русалочкой, которая так любит сказки. И помотала головой: нет, понятия не имеет, и ей не терпится услышать продолжение. – Пири Рейс – оттоманский адмирал и великий мореплаватель эпохи Возрождения. Во времена Великих открытий он начертил на газельей шкуре самую загадочную карту мира, там есть все западные берега Африки и Южной Америки и все Карибские острова. – Это же область, над которой летали первые самолеты авиапочты! – Совершенно верно. Но главное – эта карта, датированная 1513 годом, невероятно подробна для того времени, там, например, очень точно показаны очертания Антарктиды, которую откроют лишь через три столетия. До такой степени точно, что это могло быть только результатом какой-то сказочной случайности… или внеземного наблюдения! – Ни больше ни меньше. – Ни больше ни меньше. Карта Пири Рейса заканчивается на том самом месте, над которым мы летим, она оборвана, недостает части Атлантического океана, фрагмент карты был навеки утрачен… Анди проговорила замогильным голосом: – Инопланетяне хотели сохранить тайну Бермудского треугольника. И это еще не последняя тайна, мой бесстрашный авиатор, мы летим прямиком в Шотландию, к ее призракам, в замок с привидениями. – Не в Шотландию, Анди! Вы неточны. Мы летим в суверенное государство, независимое княжество, Автономное Королевство Герминия! Остров Короля Себя судить куда труднее, чем других. Король, астероид 325 Я буду сражаться за человека. Сражаться с его врагами. Но и с самим собой. Антуан де Сент-Экзюпери. «Военный летчик» XXVI Восьмилетнего Изара держал за руку отец, Фаусто. Они вместе бежали. Отец научил его очень быстро бегать, а потом плашмя падать в канаву или за стенку. Пока автомобиль или дом не взорвались. Его отец, Фаусто, был коммунистом, националистом, террористом, анархистом. Его отец, Фаусто, был героем. Изар много путешествовал с отцом, он перебрался через Пиренеи, убегая от Франко, прошел через железный занавес, убегая от Тито, пересек Ла-Манш и добрался до Ирландии, убегая от Тэтчер. Его отец всегда готов был поработать руками и помахать кулаками ради правого дела. Однажды вечером, Изар помнил это как сейчас, Фаусто положил на его кровать несколько книг. Там были Библия, Коран, «Маленькая красная книжица», «Капитал» и даже «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита. И сказал: видишь ли, сынок, эти книги переведены на сотни языков, в любом месте на земле каждый может их понять, но что же делают эти тысячи слов? Они сеют войну! Они делят планету на неравные части так же верно, как дрейф материков. Посмотри на эти книги, сынок, их авторы искренне хотели бы навязать целому свету свои понятия, своего Бога и свои утопии! И я тоже им верил, сынок, и я тоже. Отец Изара был тогда уже стар и казался в тот вечер усталым. Но ты, сынок, не должен верить всем этим книгам. Или ты, как и я, навсегда утратишь свои иллюзии. А потом Фаусто достал из кармана еще одну книгу – книгу на баскском, с маленьким мальчиком, планетой и звездами на обложке. Видишь ли, сынок, эта книга могла бы заменить все религиозные сочинения мира, все политические трактаты, все экономические теории. Далеко не сразу, но я это понял. Другие книги распарывают мир, эта книга его латает. Ты знаешь, что означает слово izar на баскском? Конечно, Изар это знал. «Изар» означает «звезда». В тот вечер отец его обнял. * * * Начиная с того вечера отец часто, где бы они ни были, вытаскивал из кармана «Маленького принца» и читал сыну отрывки. И комментировал, рассказывал Изару, что это единственная написанная французом и изданная в Соединенных Штатах книга, которую могут читать по ту сторону железного занавеса – в России, в Чехословакии, в Румынии. Случались дни, когда он был полон веры и говорил, что есть еще на что надеяться. В другой день он был удручен. Он только что прочитал обнародованный в Венгрии декрет, в котором говорилось, что дети должны прочно стоять на земле. Надо, чтобы они, глядя в небо, искали глазами спутники. Защитим наших детей от отравы волшебных сказок, как и от нелепой и нездоровой тоски Маленького принца, который так глупо жаждет смерти. И Фаусто загрустил. Сказал, что люди ничего не поняли. Что мир обречен, и остается только его взорвать. * * * Однажды ночью Фаусто взорвал штаб противников сепаратизма на Ормо-роуд, поблизости от Белфаста. Вместе со зданием взорвался старик-полицейский, который отсыпался там, накачавшись виски. Фаусто просидел семь лет в тюрьме на Крамлин-роуд. Когда он вышел, Изару было семнадцать. И с тех пор все изменилось.