* * * Вероятность наличия другого мертвеца, будто привидение, витала над божественной статистикой. Дамиани восприняла это достаточно скверно, и Кост получил недвусмысленное приглашение действовать как можно быстрее. Он отправил Сэма и Ронана проверить адрес владельца залитого кровью свитера и сказал Обену связаться с больницей Жана Вердье, чтобы узнать, в каком состоянии находится Спящий Красавец. Немного взвинченный дежурный интерн умолял его поторопиться: гигант проснулся и уже начинал буянить. * * * Наблюдатели на городских площадях свистели, завидев его машину — хотя та была без номеров, — предупреждая дилеров о присутствии полицейских. Мальчишки, ростом не выше ящика для писем, принимались кричать: — Арте́на! Артена![13] Чтобы получить работу наблюдателя, надо быть хорошим физиогномистом, и на этот раз двоим субъектам с не самой приятной внешностью это удалось выше всяких похвал. О, эти поездки по мосту Бонди с ватагой нищих калек на всех светофорах, слетающихся на красный свет! Мост Бонди, страна чудес… Они припарковались у ступенек отделения судебной медицины и вошли в здание с выцветшей краской на стенах и драным линолеумом. Кост остановился перед газетным киоском, затерянным в углу вестибюля. — Хочешь взять ему что-нибудь почитать? — пошутил Обен. Тот не отреагировал. Его внимание сразу приковал к себе заголовок «В парижском морге воскресают мертвые». Проиллюстрированный фотографией Института судебно-медицинской экспертизы на фоне угрожающе мрачного неба, будто это дом с привидениями. Кост подумал о Леа Маркван. В течение дня он позвонит ей. Обязательно. Капитан пробежал глазами заголовки, пока Обен предъявлял полицейское удостоверение в медицинском секретариате. Медсестра шаркающей походкой проводила их к палате номер 21, а затем, ни слова не говоря, развернулась и ушла. Вытянувшись на животе, Бебе Кулибали встретил их появление ворчанием, в котором Кост разобрал только слово «фараон» с парой ругательных эпитетов в качестве знаков препинания. Кост присел рядом с ним на кровати, на которой пациент едва умещался. — Итак, тебя зовут Бебе Кулибали, тебе двадцать семь лет, твоя площадка для игр — кварталы Поль-Вайян-Кутюрье, и вчера вечером… — он поискал наиболее правильные слова, — тебя по меньшей мере жестоко избили и покалечили. Это серьезно. Понимаешь? Знаешь причину? — Ни одной. — Это не ответ. Кто бы мог это сделать? — Знать бы… Обещаю, разберусь с этим сам. — Ага, вижу, прямо весь из себя мститель… Ты знаешь Франка Самоя? — Никого я не знаю. — Однако на тебе был его свитер. На лбу гиганта образовались две большие морщины, позволяющие предположить, что тот пытается поразмышлять. Это могло занять какое-то время. Кост снял пальто и устроился на подлокотнике кресла, а затем продолжил: — Слушай, я понимаю, что ты нас не особенно любишь, и, уверяю тебя, мы относимся к тебе точно так же. Но мы оба оказались в той ситуации, когда должны сделать над собой усилие. Ты — чтобы поговорить со мной, а я — чтобы найти мотив для расследования, где жертва — ты, грабитель, переквалифицировавшийся в наркоторговца. А серьезно, какой у тебя рост? Почти два метра? Как ты мог допустить, чтобы тебя похитили? Бебе послушно повернулся на четверть к обоим полицейским. — Слушай, легаш, я помню только о трех вещах. Первая — я занимаюсь починкой электричества у себя в погребе. Там меня вроде бы огрели по затылку чем-то холодным. Больше ни звука, ни картинки. Вторая — я просыпаюсь. Лежу на животе, не могу пошевелиться, у меня дикое похмелье. Вначале я подумал, что лежу в темноте. Услышал звук шагов. Посмотрел налево, направо и почувствовал ткань у себя на коже. У меня на голове был чертов мешок. Я почувствовал, что мне что-то обвязывают вокруг… — Несмотря на рост и страшенную рожу он, судя по всему, еще не был готов заново пережить эту историю. — Затем я вырубился. — А третье? — Ты наводишь на меня «пушку» в морге, наглая твоя рожа. — Ну да, признаюсь, ты меня немного удивил… У тебя был с собой мобильник? — Я дам его тебе не раньше, чем ад замерзнет. Ты считаешь меня наркодилером, а где ты видел наркодилера, который давал бы свой мобильник? — Начхать мне на твою торговлю, я не из наркоотдела; но если у тебя был мобильник, можно было бы попробовать отследить путь, который ты проделал. А если его у тебя украли, можно было бы точно знать, где он сейчас находится, понимаешь? — Мой мобильник так и остался у меня дома, я спустился в подвал без него. Кост обернулся к Обену: — Начинаешь допрос, и чтобы все подробно. Я зову остальных. Обен развернул кейс с ноутбуком и записывающим устройством. — Ладно. Еще раз с самого начала. Имя? Фамилия? Дата рождения? * * * В вестибюле больницы Кост делал заметки, зажав телефон между ухом и плечом. Ронан и Сэм отправились к Франку Самою. — Он огорчает свою бедную мать, у которой живет в Гагарине[14], что в Роменвилле. Собственная комната, несколько шмоток, два-три шарика конопли. Его старушка одарила нас чашкой кофе и телефонным номером своего отпрыска, от которого ей столько огорчений. Уровень сочувствия Ронана никогда не преодолевал нулевой отметки. Сэм, оказавшись в своей стихии, сразу же запустил первые геолокационные исследования, чтобы знать, в каком уголке может находиться телефон. Подробный список последних звонков и точный маршрут за последние несколько дней. Кровь у них в распоряжении уже была, дело оставалось за малым — найти ее хозяина. Кост сделал уже шагов сто, когда Обен отыскал его на входе в больницу. — Как насчет того, чтобы наведаться в погреб Бебе? 10 Городок Поль-Вайян-Кутюрье, здание F. Чтобы попасть в большинство зданий 93-го, достаточно толкнуть дверь. Дом Бебе не составлял исключения. Вырванный из стены кодовый замок висел на электрическом проводе. Стекла в вестибюле разбиты, замок выломан, почтовые ящики в лучшем случае взломаны, в худшем сожжены. Добро пожаловать. Во втором подвале в коридоре, больше похожем на туннель, освещенном голыми лампочками, то тут, то там свисающими с потолка, они остановились перед погребом под номером 38. Кост ввел электронный ключ, который перед этим позаимствовал у охранника, и открыл дверь. Открывается налево — значит, выключатель справа. Кост пошарил рукой по стене в его поисках. Яркий свет явил взору нагромождение картонных коробок, набитых одеждой, и два велосипеда, придавленных остовом скутера. — Либо он успел все починить до своего похищения, либо здесь никакая починка электричества и не требовалась. Кивнув, Кост вышел из погреба, чтобы обследовать следующие. В глубине коридора на одной из дверей под номером 55, в дополнение к обычному замку, был еще и висячий. * * * Несколькими минутами позже снова появился Обен — с ломиком в руках. Висячий замок сдался почти сразу и упал на пол, электронный ключ довершил дело. Внутри свет не включился. Кост зажег свой «Мэглайт» и, поставив его на пол, принялся считать: десяток презервативов, несколько окурков от косяков, бутылки из-под пива разных марок и темно-желтый от грязи матрас без простыни. Обен зажег свой карманный фонарик. — Вот здесь — да, для электрика есть работа. Луч света отразился от серебристой обертки. Обен нагнулся, чтобы подобрать три пустые упаковки из-под лекарств, которые он развернул, чтобы можно было прочитать название. — «Виагра» и «Тадалафил». Действенно. Что правда, то правда: ударить в грязь лицом перед приятелями было бы стыдно. Кост смотрел на все это совсем по-другому. — Вот что я особенно отметил бы: у малышки, которая попадает сюда, определенно нет ни единого шанса выбраться. — Отправим все презервативы на анализ ДНК? — Ага, по четыреста евро за анализ… Судья вряд ли станет выкидывать десять тысяч из национального бюджета ради притона в погребе. Если же обратиться в полицейскую лабораторию, результат будет через полгода. В любом случае, нет доказательств, что существует хоть какая-то связь между Бебе Кулибали и погребом… — Кост немного отступил назад. — И погребом пятьдесят пять. Это представляет дело совершенно в новом свете.