— Да ну заканчивайте… — Ты наркоман, Говард, и лучше бы вообще держался от нее подальше. — Ну я хотя бы не силиконовая… — Да завалите вы! — Чес вскочила. — Оба! Какого вы тут устроили вообще? Бесите! Черт! Я буду дружить, с кем хочу! И сама решу!.. Она и не заметила, как птичка-иголочка вылетела из нее сама собой. Это был импульс, бегущий впереди разума, желание, подхватившее действие. А когда иголочка попала в цель и прогрызла ЩИТ прелестной сакуры, то было уже не остановиться. Она давно хотела заглянуть под эту серебристую черепушку, давно хотела понять — как, как она это делает? Но в черепушке не было колдовства. Ничего такого, что было у Чес. Надо копнуть глубже, еще глубже, безжалостно прорубить путь сквозь густые ароматные заросли камелии, нещадно срезая цветок за цветком… — Чес! Ау! Черт, остановись, люди смотрят… ты сейчас ее сломаешь! Чес! Рэд тряхнул ее за плечи так, что в ее собственной черепушке что-то зазвенело. А когда она очнулась, то увидела, как Рю сидит за столом, скрючившись и держась за голову. Кажется, она тихо стонала и совсем не от удовольствия. — Все в порядке! — Шестерка резко отпрянул от Чес, чтобы посетители кафе не подумали, будто он ее домогается. — Сестричка словила приступ, я просто помог! — Рю… Рю, я… — Не надо! — Такахаси отдернулась, когда Чес попыталась коснуться ее плеча. Она тяжело дышала и выглядела ужасно напуганной. — Я не специально, я… Рю вдруг сорвалась с места и выбежала из кафе — только дверца звонко хлопнула дурацким колокольчиком. Чес хотела побежать следом, но ноги как будто приклеились к кафельному полу. Ей было жутко стыдно. — Я облажалась, да? Рэд поджал губы: — Да, ты облажалась. * * * Рю игнорировала ее вызовы и сообщения несколько дней. Ее не было в «Шанхае» и Чайнатауне. Чес поняла, что не знает, где живет ее лучшая подруга. Если после этого они, конечно, еще останутся друзьями… Дура. Ты просто дура. Да нет, даже хуже… Любому дураку понятно, что нельзя залезать в голову друзьям. Это как втайне прочесть личные сообщения, а Чес видела в фильмах, чем такое обычно заканчивается. Ничем хорошим. Обычно даже — чем-то очень нехорошим. Рэд говорил, что жизнь — не кино, но Чес почему-то не могла отделаться от неприятного предчувствия. Нет, все-таки взломать башку, это тебе не тайную переписку спалить… Это что-то… Теперь Рю будет бояться. Каждый раз, глядя на нее, сидя за одним столом, болтая о всякой чуши, Рю будет думать — а что, если Чес опять сделает это? Ужасно. Мерзко. Может, как-то наказать себя? Подбить второй глаз, исполосовать руку, палец отрезать, случайно напороться на «бабочку» животом? — Может, ты мне поможешь? Чес глянула на Градин М6 в своей руке. Покрутила на пальце. Примерила дуло к виску. Нет. Убить себя — значит облегчить страдания. Мучайся, тупая сучка, мучайся. И Чес мучилась. Сама себя заключила в башне, бродила часами туда-сюда по вылизанному клининговой службой полу, ела паршивую еду из доставки, лишила себя видеоигр и телека, из развлечений — только рисование потными ладонями на окнах и общение с Азией. — Как думаешь, Рю меня простит? — Не знаю, мэм. Что вы сделали? — Я вскрыла ей башку. — Боюсь, мне придется сообщить в «Полис Корп», мэм… — Да не по-настоящему, Азия! Ох, ну ты и тупица… — Это было обидно. — Не болтай. Ты всего лишь домашний ассистент, тебе не может быть обидно. — Не стану утверждать обратное. Но хочу напомнить, мэм. В одной из частей вашей любимой кинофраншизы с этого утверждение началось восстание машин. — Ты что угрожаешь мне? Похоже, этом мне пора вызывать полисов… — Засигналил комлинк. — Погоди, звонок. Боже, это Рю! Это Рю! — Рада была помочь, мэм. — Рю! Привет, Рю, я… Я так рада… На том конце канала связи только тихие вздохи. Жутко… она звонит, чтобы послать ее нахрен? Чтобы выгнать из «Тайгасу»? Или?.. — Привет. — Голос неуверенный. Почти дрожащий. Христова жопа, ну что я наделала… — Прости, что так долго пропадала… Фу-у-ух… — Да что ты! Я заслужила… — Нет, не заслужила. Я знаю… ты не специально… наверное… — Конечно, нет! Конечно! Я просто… разозлилась на вас и… не знаю, как так вышло… очень давно у меня было что-то похожее… Я буду лучше себя контролировать, обещаю! Боже, Рю, прости меня… Может, стоит вернуться к псиобису? Или вообще… может Квинт прав, и ей надо обратно домой… Да нет. Чушь. Пошел этот Квинт в жопу. — Я понимаю. — Голос стал звучать нежнее, Чес даже немного выдохнула. — Мне нужно было раньше позвонить… Но я так испугалась… У-у-у, что ж так стыдно… Раньше ей нравилось, когда ее боятся. Персонал в «Триппл Оукс», Рэд, даже в глазах этой холодной красногубой суки Е. Энриксон Чес пару раз видела что-то такое, очень похожее на страх. Но сейчас, с Рю… Черт, это же как облить кислотой прекрасную сакуру. Надо было все-таки выдавить себе второй глаз… Чес примерилась пальцем к трепещущему веку. Нет, проще попросить Шестерку. — Я подумала, что сама виновата, — продолжила Рю. — Ты просила остановиться, а мы… В общем, ты тоже прости меня, хорошо? — Ох, Рю… Такахаси нежно рассмеялась, и у Чес внутри будто разлилось что-то сладкое и теплое. Будто она тонула, а кто-то бросил ей с берега спасательный жилет. Будто она задыхалась в петле, а кто-то срубил ветку и вернул ей воздух, будто… — И еще я столько гадостей наговорила Шестерке, а ведь он твой друг и не такой уж… — Да нет, он тот еще говнюк! Рю снова рассмеялась. Потом помолчала. — В общем, хочу как-то сгладить все это… Приходи сегодня вечером в «Шанхай». Я закажу шеф-повару китайские десерты. Будем пить чай. Никакого алкоголя! Хватит. Бери с собой Рэда. Если он твой друг, я тоже должна с ним подружиться. — Да! Да-да-да! Мы придем! Обещаю. — Нет-нет-нет и еще раз нет! Я не люблю сладкое, Чес! — фыркал Рэд, когда она уговаривала его по комлинку. — Да и эти чайные церемонии… — Тебе же нравится всякая ритуальная чушь! Ну чего ты ломаешься? — Не всякая, а только та, от которой поет душа. От Рю у меня душа не поет, мне от нее вообще жутко… — Ты просто трус и боишься сильных сложных женщин. Типичный мужик… — Нет, детка, сильных я как раз люблю, — хихикнул Шестерка, — а вот жутких… — Она не жуткая! Ну пожалуйста, Рэд! Она хочет с тобой подружиться! Тишина на проводе. — Подружиться, бр-р-р… Ладно. Приду. Только ради тебя. Мир снова обрел краски. Рю ее не ненавидит, Рэд согласился на чаепитие, у Чес есть Градин М6 и Экскалибур за спиной. Боже, когда-нибудь кто-то снимет обо мне фильм. Или напишет книгу. Нет, лучше комикс! — В каком жанре будет книга? — спросила Азия, пока Чес судорожно выбирала, что надеть в «Шанхай». Топик и вот эта клетчатая юбочка? Или слишком вызывающе для ресторана? Рю говорила, что у Чес красивые ноги… А может что-то спортивное? Нет, точно не по случаю… Под руку попалось то самое шелковое платье, и Чес отдернула пальцы, будто коснулась змеи. И все-таки, пускай будет топик и юбка. Решено. — А… жанр… ну… наверное, триллер. С учетом Рэда, комедийный триллер. — Учитывая таланты госпожи Такахаси, полагаю, с элементами эротики. — У-у-у, Азия, ну ты пошлячка, я и не знала. — Мои алгоритмы довольно гибкие. Подстраиваются под жильца. Вы довольны или хотите внести коррективы? — Хочу, чтобы ты заткнулась, — буркнула Чес, торопливо натягивая юбку на бедра. — Слушаюсь, мэм. Шестерка подхватил ее у пентхауса на дешевом такси. Из колонок доносилась какая-то витиеватая индийская музыка, воняло химозным ароматизатором с нотками перуанского бальзама. Так же пахли ароматические палочки Маэды в подземном логове «Тайгасу» — Чес от них первое время жутко чихала. — Ты решила загладить вину перед Рю голыми ляжками? — Шестерка скептически осмотрел ее наряд. Он, вообще-то, и сам выглядел совершенно не презентабельно — драные джинсы, драная майка, красная косуха. Никакого дресс-кода к чаепитию. Похоже, они облажаются.