Девчонка задумчиво пожала плечиками: — Есть барахолка в паре кварталов отсюда. Там торгуют люди, а не терминалы. Я могу их взломать, и не придется платить. Эдриан печально посмотрел на нее. «Вот до чего ты докатился, — взъярился внутренний голос. — Агент Бюро и грабеж!». Он тут же задумался о своей команде. Соратники стали для него островком постоянства в изменчивой действительности. Они справляли вместе День Благодарения и Рождество в доме Хоурна. Почти как семья. Кольнуло, и Эдриан машинально потер грудь. Ужасно горько думать о них сейчас, по ту сторону охоты, но что он может сделать? Потянуть за собой? Ну уж нет, кровь Шпарте и Амау еще не успела впитаться в землю. Больше никто из них не должен умереть. А значит придется жить, как крыса, скрываясь от своих. Как в далекой юности, когда он был злым безбашенным подростком, громящим магазины и заправки. Все в этой жизни циклично и пронизано иронией. — Тогда пошли… — сказал он. — Неплохо бы и еды добыть. — Я обычно заказываю доставку. Ее привозят парнишки на электросамокатах. — Чес растянула губы в хищном оскале. — ЩИТ первого уровня, просто новорожденные кролики, ммм… — Вижу, тебе нравится власть над другими. Успокаивает? Она пожала плечами: — Почти как наркота, только круче. Не завидуй. Квинт ничего не ответил. А смысл? Он тоже когда-то был подростком. В те времена он бы посмеялся над словами сорокалетнего мужика, посчитав бредом побитой жизнью собаки. Каких-то двадцать лет, и ты уже совсем другой человек. Когда-нибудь это случится и с Чес. Или нет? Он украдкой понаблюдал за ее походкой, пока они спускались по старой лестнице, прямиком под дождь. Ломаные движения подростка. Что если она как муха в янтаре, вечный пленник Питера Пена? Никогда не покинет Неверленд, как те укуренные на танцполе? Они спустились на улицу. Эдриан мгновенно промок под косыми потоками дождя, Чес поплотней закуталась в куртку. Она казалась в ней мокрым облезлым котенком. Они дошли до маленького палаточного городка, и Эдриан тут же ощутил дежавю. Вспышки бессвязных воспоминаний о прошлом. В его родном азиатском гетто было много рынков, где торговали дешевым барахлом, едой и пряностями, а на входе — засахаренными орехами и яблоками. Там можно было купить амулет от сглаза и настоящий табак, который раскуривали тут же, вперемешку с опиумом. Сладковато-горький дым и запах жженого сахара ассоциировался с детством. Здесь же воняло мокрой болонью и бетоном, серые безжизненные запахи безрадостного существования. Спрятавшись под навесами рынка, они принялись изучать товар. Эдриан не переставал удивляться тому, как ловко Чес взламывала разум торговцев. Раз — и вот он уже весь в ее власти, готовый, если надо, прыгнуть под поезд. Это будоражило воображение и вызывало вопросы. Почему же такая мощная девочка не может и его заставить прыгнуть с крыши? Квинт присмотрел себе плотную куртку с высоким воротом, как раз против промозглого ветра с дождем, несколько простых футболок, разные бытовые мелочи, как вдруг его внимание привлек ларек, торгующий необычной по здешним меркам одеждой. Джинсы и рубашки, а среди них несколько клетчатых. «Агент Квинт ни за что не надел бы такое, — подумал он, — но Квинт в бегах… Почему бы и нет?». Краем глаза он заметил, что девочка тоже разжилась одеждой. Короткая мини-юбочка, слегка прикрывающая задницу, облегающий топ на голую грудь. Отличный наряд для съемок в порно. — Решила взять ночную подработку, девочка? Она посмотрела на него, как на дурака: — Нет, оставлю это тебе, ретро-жигало. Квинт рассмеялся: — Где ж ты таких видала? — Ты первый, — пробормотала она, покосившись на его красную клетчатую рубашку. — Серьезно, мужик, я могу смириться с тем, что у тебя проблемы с башкой, но со стилем надо что-то делать. — Нормальный стиль для провинции Союза. Зато она удобная, чего не скажешь о силиконовом безумии, что здесь в моде. Чес вдруг разразилась искренним смехом: — Ты напоминаешь мне главного героя какого-нибудь вестерна времен Старой Америки, — беззлобная улыбка сменилась ядовитой усмешкой. — Козочка, лабрадорчик, пара коровок, пышная жёнушка с грузным задом, а охота молоденькую Дженни, только ей всего тринадцать. Пиво с мужиками по пятницам, в понедельник снова седлать допотопный трактор… Маленький дикобраз ощерился иголками. Квинт поднял ворот куртки: — Фантазия у тебя, девочка… Еще бы употребить ее в дело, а не на истории о гениталиях. Чес мгновенно залилась краской: — Пошел ты… Ты вообще не имел права читать! Это… личное! Застеснялась. Оно и понятно. Ее наивные истории были полны незрелого эротизма, томительного желания чего-то запретного, инициации через близость. Сейчас она, наверное, уже напробовалась всех местных искусов и стыдилась детских сексуальных фантазий, словно поэт — первых стихов. В этом было определенное очарование. — Я обязан понимать, кого ловлю, — ответил Квинт, подхватив пакет с вещами, — и личное — как раз то, что нужно. — Класс… — пробормотала она. — Теперь забудь все, что там… вычитал. — Такое хрен забудешь, но там были и хорошие моменты. Квинт зашагал в сторону дома, Чес засеменила рядом. Ну же. Три, два, один… — И какие моменты? — спросила она, пытаясь придать себе как можно более безразличный вид. Эдриан мысленно улыбнулся. — В пятой истории была интересная сцена погони, в двадцатой — неплохой, пусть и наивный детективный сюжет, держало в напряжении. В двенадцатой… Знаешь, на голодный желудок мне плохо вспоминается. Закажем еды? — Да, давай!.. — с охотой подхватила Чес, глаза у нее азартно заблестели. — А как тебе «Преданные Тьмой»? Это самая свежая! А еще мне интересно… И она возбужденно затараторила о своих историях, став похожей на маленькую чирикающую птичку. Квинт с удивлением отметил, что это его совсем не раздражало. Напротив, теперь она полностью соответствовала облику старшеклассницы. Казалось, сейчас подхватит планшет и побежит на школьный автобус. Приятный, но обманчивый образ. Они поднялись на чердак, слегка обсохли и заказали еды. Чес виртуозно взломала курьера, но Квинта это не обрадовало. «Интересно, как быстро заметят, что с этого адреса не поступает оплата?». Чес принесла на диван пакеты с горячей едой, Эдриан сел рядом, достал коробку и палочки. Судя по раскиданным по квартире упаковкам, она всегда заказывало один и тот же бургер. — Ты вегетарианка? — Конечно! Мне жалко животных. От этого ответа Квинту захотелось рассмеяться. — А людей? — А их жачем? — ответила Чес, не удосужившись прожевать. — Люди и шами ш этим неплохо шправляются. — Люди — те же животные, только в одежде. — Тогда пускай радуются, что я и их не ем. Она разулыбались собственной шутке, а Эдриан показал ей следы укуса на руке: — А это тогда кто сделал? Только не говори, что я овощ или соевый. Чес рассмеялась, вытерев рот тыльной стороной ладони: — Подумаешь, укусила! Считай, что это я так заигрываю. Убрав руку, Эдриан невозмутимо ответил: — Тогда считай, что с ошейником тоже был легкий флирт. А что до мяса… Ты просто не ела хорошего. Этот вкус не забыть. — Говоришь, как зверь. Попробовал крови и теперь не остановиться? — Да. Думаю, ты понимаешь, каково это. Чес отшвырнула пустую коробку, вальяжно потянулась на диване и кровожадно оскалилась: — Да, черт возьми! Ох уж эти кровавые аллегории… Знаешь, старый черт, как сделать девушке приятно. «Какой я тебе старый черт, мелкая?». — Что-то ты разрезвилась… Надеюсь, по ночам ты не бегаешь по потолку? Чес нахально улыбнулась: — Если это твой самый страшный кошмар, то я научусь. Вдоль позвоночного импланта пробежал холодок, а потом вспомнился жар и раскаленный металл. Квинт тут же прогнал эту мысль, но разговаривать сразу расхотелось. Теперь в голове крутились обрывки ночных кошмаров, мимолетные запахи крови и гари. Он положил еду в холодильник и пошел в душ. Наконец-то он мог смыть с себя грязь нескольких последних дней и сбрить шестидневную щетину новенькой бритвой. Запах ментола бодрил, пробираясь в нос, и прогонял липкие мысли. Эдриан раз за разом возвращался к событиям прошедшего дня, все еще удивляясь, что им с Чес удалось договориться. «Не обольщайся, Квинт. Держи ухо востро. Она спокойно кинула Патрика, а ведь они сто лет знакомы. Тебя она и подавно кинет». Эта мысль тоже отрезвляла. Выйдя из ванной, Квинт вытащил из холодильника запотевшую банку пива. Нектар богов. — Мы не были знакомы, мужик, но спасибо за такой запас… — пробормотал он после первого затяжного глотка и мысленно чокнулся с мертвым панком. Пенное холодило изнутри. За окном все еще шел дождь, барабаня по карнизам. Чес чем-то шуршала по комнате. Он пережил еще один день, но что ждет его завтра? 15. Уборщик года Она думала, что убьет его. По-настоящему. Всерьез. Вот совсем-совсем не в шутку. Особенно, когда эта гадская консерва полезла к вещам Рэда. Она так не ярилась даже на Дика, который пытался их убить. Там была холодная, сладкая жажда мести. А здесь — чистая ярость. Огненная, как жерла Муспельхейма. А еще он ее выпорол! Выпорол! Рэд, ты это видел⁈ — Ага, видел. Пожал бы ему руку, Чесси, но я же мертв. Настоящий друг! Она защищала его вещи, словно сложенные под курганом великого воина богатства, а этот дохлый воображаемый гондон… Короче, дружба — переоцененное говно. Устаревший социальный конструкт. Рудимент времен рыцарского средневековья или еще какой-нибудь далекой эпохи. К черту дружбу. — Убери вещи хотя бы с пола. Или это сделаю я. — Квинт не унимался и на второй день их странного сожительства на чердаке погибшего героя, но Чес старательно игнорировала его старперские закидоны, пока на третий день этот говнюк не взбесил ее окончательно: