Девушка охотно перебралась на колени и уткнулась носом ему в шею: — Просто… это как-то… по-детски… Он обнял ее: — М-м-м… Мне нравится… Будем играть в песочнице на пару… — Ты тоже маленький? — Да. По твоей логике. Я влюбился в девочку с иголочкой. Палец, рисующий на его груди сердечки, замер. Чес издала невнятный звук и еще сильней уткнулась в шею холодным носом, едва не окатив его шоколадным кипятком. Эдриан обнял ее. Пускай он будет Багряным Батей. Для нее он стал бы кем угодно. Способны ли на любовь звери, конструкты и цифровые чудовища? Он не знал, но ему определенно нравилось думать, что способны. Его разуму нужен был такой источник света, пусть даже это будет зарево пожара на свалке автопокрышек. Ему нужен был этот огонек тепла и стабильности. Маленький тихий домик на берегу озера его мечты, а на крыльце — его любимая девочка-бритва. Кошмары прекратились, но вместе с тем появилось чувство, как щупальца холодят изнутри, неуютно перетекают по искусственным нейронам и пробуют на прочность темницу из плоти и стали. Квинт погрузился в холодную, склизкую плоть электрических импульсов, цифр и команд, но чем глубже он уходил, тем сильнее, казалось, терял очертания, облик и мысли человека, превращаясь в бесформенное облако. На глубинном уровне, у корней кровавого дерева, Эдриан состоял из всепоглощающего голода и жажды, иссушающего желания охотиться, убивать и размножаться. Три столпа Багряного Зверя, на которых зиждилась его личность, упакованная в тонкую фольгу цивилизованности. Хрупкий ноябрьский лед на бездонном озере, кишащем спрутами. От истонченности этой мембраны перехватывало дух. Потребовалось время, чтобы принять это. Чес помогла ему. Ее принятие превратило тонкую ниточку в корабельный канат, и все же Квинт догадывался, что его девочка не задумывалась слишком глубоко и до конца не понимала, что он такое и как тонка грань, разделяющая его-человека от его-монстра. Во что он превратится, если потеряет себя? Об этом Эдриан старался не думать. Поэтому, когда Эн предложил использовать Терновый Венец в качестве оружия против «Полис Корп», Эдриан испугался. Что, если Венец поглотит его? Что, если он унесется прямо в Сеть, увлекая за собой и человеческую личность? Узнать бы наверняка! Квинт сделал глубокий вдох и доверился Богу, Эн, нетволкерам, что смыслят во всем этом куда больше него. Доверился Чес, которая, черт возьми, спасла его шкуру. Ощущения были… чудовищными. Словно кто-то открыл внутри него шлюзы, и вода хлынула бурным потоком, а он держался из последних сил, чтобы не унесло, и одновременно с этим летел на волю, пожирая и встраивая в себя все, что встречал на пути. Мгновение боли и холода, а затем Квинт открыл глаза. Часть его существа все еще неслась вперед. Эдриан и теперь чувствовал ее, словно отсеченную руку. Он постоянно получал слабые сигналы. Венец, словно раковая клетка, разрастался и продвигался все дальше и дальше, по пути обрушая Суверенный Нью-Йорк к чертям собачьим. А может, Эдриан уже сошел с ума? Он уже ни в чем не был уверен, кроме своей привязанности к Чес. Обрушение серверов «Полис Корп» заставило сердце города остановиться. Камеры ослепли, защитные системы вырубились, управление трафиком издало последний писк и накрылось, превратив дороги в одну сплошную пробку. Корпорация в одночасье потеряла деньги, доверие и власть. Башня трагически покачнулась и медленно полетела на землю, по пути задевая соседние. Всего за несколько дней «Полис Корп» превратилась в историю. Город задымился горящими покрышками и коктейлями Молотова, покрылся шрамами граффити и битых витрин, тучами бандитов, маргиналов и мародеров. Ломать не строить. Йорк рушился очень быстро, и это зрелище было завораживающим, как пожар в жилом доме. Подземье, несмотря на все перенесенные потери, ликовало. Сначала власти попытались прикрыть теракт неисправностями «Полис Корп», но очень быстро Терновый Венец обглодал все до основания. Говорящие головы клялись, что изолировали вирус, но Эдриан чувствовал — это не так. Очень скоро общественность перестала верить говорящим головам. По Сети все чаще проскакивал жестокий ролик с казнью Сэт и показанный на Кэпконе. Общественность разделилась на два противоборствующих лагеря. Снова начались митинги против президента. Подземье потихоньку просачивалось на поверхность, а нестабильные элементы поверхности оседали в Подземье. Банды обогащались живой силой, объединялись, сливаясь друг с другом, как капли крови на стекле. Среди бывших псов находились те, кто хотел отомстить Квинту за смерть их вожака, но разумное большинство подавляло тупиц, принимая итог битвы — выиграл сильнейший, ему благоволит Хель. Шефство над городом панков взяли в свои руки «Внучата». Идеи старого травокура не умерли, а, наоборот, заколосились пуще прежнего, словно старик намеренно сдерживал своих горячих последователей. Парадоксально, но именно Квинт, гражданин Союза, вчерашний бюрошник, ассоциировался с золотым веком Подземья, который панки так жаждали вернуть. Он внезапно стал символом победы, гарантом стабильности, святым кровавым зверем. Квинт только диву давался, как интересно в головах отчаявшихся переплетается святость, плоть и зверь апокалипсиса. Эдриану было по большей части все равно. Его не волновала политика Нью-Йорка. Он не желал, чтобы Подземье дорвалось до власти и погрузило город в анархию. Он был именно тем, кем его прозвал Маэда — Багряным Батей в детском саду строгого режима. К тому же, он быстро нашел себе занятие по душе, слегка подлатав бар «У Сэт». Свое внезапное решение он объяснил тем, что это было уютное место, Подземью таких не хватает. Он просто жаждал что-то починить и наладить, подустав от разрушений. Бар снова заработал, и голова Эдриана до краев наполнилась насущными проблемами, где достать пива и кому вломить за разбитую мебель. На какое-то время он забыл про Венец, конструкт и немного успокоился. Чес сначала фыркала, а затем смирилась с его прихотью. В конце концов, это его радует, так почему бы и нет? Однако это не мешало ей подшучивать над ним: — Совсем старпер… Бар, счета. Почти ферма с коровками. Подарить тебе ковбойскую шляпу? — Не надо. Это будет дорога без возврата. Начну напиваться, буянить, тебя поколачивать… — Ничего, я вызову копов. Она похабно смеялась, поигрывая трофейными наручниками. Вот что в ней нравилось больше всего — ее умение быстро переключаться и не унывать подолгу. Она радостно трепала его склонную к меланхолии душу. Любимая батарейка на банановой тяге. Вот и сейчас они барахтались на кровати в шутливой борьбе. Чес укусила его за задницу, и завертелось. От возни отвлек красный индикатор на кольце комлинка. Он призывно мигал, оповещая о входящем звонке. Эдриан тут же подхватил его и водрузил на голову: «Да?» «Да неужели! Затрахали трахаться, ни до одного не дозвонишься!» Маэда в своем ворчливом репертуаре. «Время позднее. Что хотим, то и делаем». «А я б посоветовал прогуляться по городу, полюбоваться на рекламные щиты. Конец связи». — Что там? — спросила Чес, выглядывая из-под рысьей шкуры. — Маэда рекомендовал прогуляться по городу. Наверное, что-то серьезное… Они быстро накинули одежду и покинули заброшки. Под ногами хрустело стекло. Они перешли дорогу, проскочив между вставшими в пробку машинами, и достигли квартала высоток. По зеркальным покрытиям небоскребов, где раньше показывали голографическую рекламу, рассыпался белый шум, словно запоздалый снег. Чес ахнула, Эдриан приобнял ее за плечи. Сотни целых экранов крутили один и тот же ролик. По стеклу небоскребов расползались красные осьминожьи щупальца в стиле японской акварели. Эдриан нахмурился, читая текст. «…… тебя обманывали десять лет. Твоя суверенность, твоя свобода — ложь бесполой твари, которую ты называешь президентом. Десять лет ты считал, что победа за Йорком, но Союз задушил правду. Он снова придет за тобой. Ты будешь ждать или действовать?» «Бах» — комиксный рисунок выстрела по стеклу вместе с мультяшными брызгами крови… и Эдриан увидел себя в маске Зверя. Часть ролика с казнью Сэт плавно перетекла в другое видео, где он одним ударом рушит башню «Полис Корп». «Хватит слушать жалкий лепет продажных СМИ, либералов и подкупленных голов. Спасай свой город. Выбери президента с яйцами». Чес прыснула от смеха: — Тут они переборщили. Тебе так не кажется? Эдриан промолчал. Он хмуро глядел на алые щупальца, на своего рисованного близнеца, кровожадно разносящего город, и пытался состыковать несколько мыслей. Этот ролик он точно не одобрил бы. — Да, они далеко зашли, — пробормотал Квинт. — Удавлю сук… — Кого? Она пропищала еще что-то, кажется, о том, что хочет синтоколы из ларька, но Эдриан уже не слушал. Кто это сделал? Точно не Крис и Маэда, эти даже не пернут без коллегиального решения. Остаются только «Внучата», новые шаманы Подземья. Они неплохо поднялись в иерархии, и Виндзор пару раз разговаривал с Квинтом насчет его планов на Подземье, взглядах старика и прочей отвлеченной чуши. Эдриан тогда сказал, что политика его не интересует, и что после Башни предпочел бы, чтобы его имя не трепали. «Они нарушили этот уговор. Суки. В порошок сотру». Он сказал Чес оставаться в логове, а сам спустился в Подземье и завалился в штаб-квартиру «Внучат». Обустроена она во вкусе Деда, разве что не было той узнаваемой ретро-душевности, которая нравилась Квинту. В глаза ударил резкий свет фиолетового неона, в уши — ритмичная, но ужасно громкая музыка, а в следующее мгновение на глаза попались голые сиськи. Куча голых сисек. Кажется, «Внучата» решили устроить секс-вечеринку. Эдриан переступил через несколько тел и грубо стащил Виндзора с какой-то телки. Секунда замешательства, визг женщин, щелчки взведенных курков. — Стопэ! Стопэ! Свои… Зверь, пусти косу. Потолкуем? Через несколько секунд они сидели в арсенале «Внучат». Виндзор затянулся едким, вонючим испарителем: — Чего лютуешь, а? Ты бы хоть предупредил… — Как вы меня? — прорычал Квинт. — Я что, на санскрите разговариваю? Я сказал — после Башни ни во что меня не втравливать! — А-а-а-а… Ты про это. — Виндзор снова затянулся. — Не будь наивной пилоткой. Ты же понимаешь, что твои желания ничего сейчас не значат. — Не шути со мной… Не искушай грохнуть прямо здесь. — Да я не сомневаюсь. Тебе ничего не стоит угробить и меня, и всех моих корешей, и всех телок, а потом, как ни в чем ни бывало, пойти разливать пиво в своей дыре. — Виндзор хитро сверкнул глазами. — Как ничего не стоило уничтожить «Полис Корп» с помощью своей магии. — Стоило. Мы с Чес там чуть не легли. — Но не легли же! — Виндзор радостно всплеснул руками. — Слушай, понимаю, ты зол, и дела у тебя сейчас идут хорошо, но поверь мне, скоро все может скатится в такую срань… Короче, мы пытаемся это предотвратить. Эдриан с подозрение прищурился: — Ты про ту чушь, что суверенность Йорка — миф? — Не чушь. — Виндзор снова затянулся. — Это давно известный в узких кругах факт. Вспомни Кэпкон, эту бабу-посла… Линду Мерсер. — Тот ролик был уткой Такахаси, чтобы город расшатать! Чтобы «Полис Корп» подвинула «Индиго» с трона. — Не только. Мы давно следим за этим фарсом. Скажем так, у нашего президента действительно нет яиц. Сам президент липка, всем рулит «Индиго». Да и суверенность Йорка под большим вопросом. Концерн давно повязан с Союзом. Мирный договор десятилетней давности только ширма. Все эти проекты по повсеместному внедрению высокотехнологических мозговых имплантов… Все это часть плана Союза. Йорк с его шишками и людишками — как их видюха, чтобы майнить. — Пошел ты… Не верю. Что майнить? Для кого майнить? Проспись, мозг уже коксом до основания поеден. Виндзор хихикнул, ткнул в Эдриана испарителем: — Нужны доказательства? Я пришлю их Крису, полюбуетесь. Только любуйтесь быстро, у нас осталось мало времени, пока Союз снова не припрется «бить неонацистов». Нью-Йорк сам себя не освободит. Квинт посмотрел на него, как на психа: — Что ты несешь? — Что? Дедуля не рассказывал тебе, чего добивался? Виндзор ухмыльнулся, словно хитрый змей, и в темноте блеснул кривой собачий клык, покрытый хромом. — Не рассказывал… Ладно, я вышлю Крису материалы. Ты поймешь, о чем я. * * * Ночь Эдриан провел в логове «Тайгасу», вместе с заспанными Крисом и Маэдой, а утром к ним присоединилась Чес. — Проверил — не подделка, — пробубнил Крис, отобрав у японца банку энергетика.