– Вот если бы ты была немой, – перебил я Вику, – ты бы мне глупостей не говорила. Ты – подарок для любого мужчины. – Не для любого, попрошу заметить, а только для одного. – И кто же этот счастливчик? – поинтересовался я. Вместо ответа девушка припала к моим губам, и мы снова ненадолго прервали прогулку. Сильный порыв ветра застал нас посреди незнакомого леса, небо резко потемнело, кроны деревьев раскачивались, осыпая листьями и сухими ветками. Гроза налетела внезапно. Уже слышались близкие раскаты грома. Вспомнилась прописная истина, что находиться в грозу в горном лесу как минимум опасно. Мы быстро зашагали вниз по склону и скоро вышли на одну из асфальтированных дорожек, по которой продолжили спуск. Заблудиться здесь было невозможно, но нам удалось. Дорожка, ведшая, казалось, вниз, вдруг стала подниматься в гору, молнии сверкали почти над самыми головами. Я крепко схватил Вику за руку и увлёк за собой ниже по склону. Там между деревьями проглядывал овраг, который, по логике, должен был вывести к реке, а, следовательно, и к набережной, но тут небеса разверзлись, и хлынул небывалый ливень. Мы сопротивлялись стихии и пытались отыскать хоть какое-то укрытие, однако буквально через минуту промокли полностью и смирились. Грунт и прошлогодние листья под ногами пропитались водой, и идти пришлось аккуратнее. Овраг превращался в ущелье, которое, в свою очередь, сужалось с каждым шагом. Поток воды с гор устремился в него, отвесные скалы нависали с обеих сторон, и вот уже моя идея с выходом к реке показалась не такой удачной. Всё же мы продолжили спуск – и вскоре обнаружили следы цивилизации в виде ступеней с перилами. Вода поднялась почти по щиколотку, и бурлящее течение норовило сбить с ног. За перила было удобно держаться, но через десяток метров они обрывались, как раз в самой теснине, где в потоке с трудом удавалось разобрать вырубленные в мягком песчанике ступени. Я помедлил, оценивая положение, и взглянул на Вику. Она была сосредоточенна, но не напугана. Пропустив её вперёд, я стал шаг за шагом продвигаться вниз, одной рукой придерживая девушку, а второй цепляясь за борозды и щели в скале. Каким-то чудом мы смогли на своих двоих добраться до твёрдой и ровной поверхности внизу ущелья. Поток с рокотом уходил в искусственное русло, а перед нами открылась широкая поляна. Оглядевшись, заметили сооружение у одной из скал и не сговариваясь бросились к нему. Это оказалась старинного вида часовня. Двери были закрыты, но мы смогли укрыться от не стихавшего ливня под сводами арки. Дождь шёл, а мы стояли. Здесь, среди древних гор, у входа в православную часовню я принял ещё одно важное для себя решение. – Я тебя не брошу, слышишь? – прошептал я на ухо прижавшейся ко мне спиной девушке. – Если когда-нибудь против нашей воли нам придётся потеряться, то знай, я буду ждать тебя здесь, на этом месте. Вика еле заметно кивнула и покрепче обхватила мои руки. Каким образом мы потеряемся? Почему нам нужно встретиться именно здесь? Рациональных ответов на эти вопросы я не находил. Почувствовал только то, о чём Вика говорила чуть раньше, – полное отключение от реальности и потока времени. Я старался лишь согреть её своим теплом и наслаждался каждым мгновением. Стихия сбавила напор, и дождь уже не казался таким злым; его капли прыгали по ярко-зелёным, довольным жизнью листьям лесных великанов и, падая вниз, тревожили ветки дремавших папоротников. Когда ливень стих, мы поскорее отправились на выход из леса, потому что моя спутница заметно подрагивала и губы её стали серо-голубыми. На пути начали попадаться беседки и навесы. Пережидавшие там грозу люди смотрели на нас и улыбались. Солнце проглядывало из-за туч, но пока не грело, не говоря уже о том, чтобы высушить одежду. На удачу я заглянул в один из гостиничных корпусов, который оказался классическим пансионатом советского типа. За стойкой администратора сидела женщина, равнодушно окинувшая нас взглядом, когда мы вошли, оставляя мокрые следы. Я поздоровался и рассказал историю: что мы туристы, проездом, попали под ливень, и теперь нам негде даже высушить одежду. Администратор сначала недовольно вздохнула, но потом оттаяла, заперла свою стойку и повела нас куда-то в глубь здания. Отперев дверь в помещение с табличкой «Хозяйственная», она извлекла оттуда два белых банных полотенца. Здесь же мы переоделись, после чего прошли на задний двор, где развесили мокрые вещи и устроились в пластиковых шезлонгах, согреваясь и отходя от недавнего приключения. Пока одежда сохла, мы были привязаны к этому месту и решили просто отдохнуть, наслаждаясь тёплыми лучами солнца и горным воздухом. Рядом со мной лежала прекрасная девушка. Изгибы её обнажённого тела, прикрытые лишь тонким полотенцем, так и не дали мне расслабиться. В то время как сама она быстро сомлела и задремала. Спустя час просохло всё, кроме моих брюк, но я плюнул на это, и мы оделись, по очереди прикрывая друг друга полотенцем. Даже телефоны наши пережили сплав по ущелью. Мы поблагодарили нашу спасительницу, которая растрогалась и отказалась от денег за свою помощь, но взяла с нас обещание приехать к ним в пансионат при первой же возможности. Когда мы прощались, я прихватил со стойки визитку агентства по прокату авто. В тот момент у меня созрел новый план дальнейшего времяпровождения. Как ни странно, Вика с энтузиазмом поддержала идею. Видимо, ей тоже не хотелось прерывать наше необычное свидание. Да и глупо было бы, находясь в часе езды от побережья и имея в запасе ещё два дня, не съездить на море. Что мы и сделали, взяв напрокат автомобиль, но не обычный для таких случаев. Нам достался симпатичный белый Chevrolet Niva, так как все популярные модели оказались заняты и на выбор были только он и пижонский Audi A3. Выехали ближе к вечеру, потому что пришлось возвращаться в Молькино за документами и затем долго согласовывать место подачи автомобиля. Но мы никуда не спешили, петляя по живописной горной трассе. Проезжали самобытные посёлки, придорожные кафе и мотели, утопавшие в лесной зелени. На то и дело попадавшихся на обочинах импровизированных ярмарках царило оживление: отдыхающие как пчёлы налетали на мёд, орехи, грибы, кизил и прочие дары южных горных лесов. Скрывшееся за вершинами солнце вдруг снова выглядывало на очередном повороте и слепило нас своими лучами, но так, приятно, по-дружески. – Зачем ты завела тот разговор про течение жизни? – спросил я Вику, которая разглядывала склоны гор, засаженные садами и виноградниками. – Мне показалось, ты не хочешь обсуждать эту тему, – с напускной серьёзностью ответила она. – Если ты забыла, то наш разговор прервали обстоятельства непреодолимой силы, и мне показалось, что ты не закончила мысль. – Как с тобой закончишь мысль, если ты всё время перебиваешь? И с каких это пор поцелуй с языком называется непреодолимыми обстоятельствами? – она игриво ткнула меня кулачком в плечо, но после этого притихла и сосредоточилась. – А вообще, да, я хотела спросить: зачем человек рождается на свет? Неужели для того чтобы занять место в муравейнике, получить свою роль и потреблять положенные ресурсы до конца жизни? А зачем нам даны воля и разум, зачем нам воображение и способность мечтать? – А кто тебе запрещает мечтать? В нашем муравейнике всё возможно, но притом мы пользуемся его благами. Как же строители, рабочие, врачи, полицейские, военные? Это роли, без которых благополучия не создашь. – Ты не совсем меня понял, – возразила Вика. – Я по своему бизнесу знакома со многими профессионалами: это и строители, и слесари, и те же военные с полицейскими. У всех них есть призвание, дело, ремесло, которое они любят и постоянно совершенствуют. Но в чём смысл? Стать полезным обществу, оставить свой след в истории? – Если ты о смысле жизни, то я считаю, что нужно сначала пройти определённую школу, хлебнуть и радости, и горя, набраться опыта в отношениях с людьми, понять свои призвание и способности, а потом… Потом искать смысл жизни, – улыбнулся я. Вика тоже улыбнулась. – А ты нашёл своё призвание? – поинтересовалась она. – Мне кажется, что призвание само нашло меня – и не просто нашло, а схватило и взяло в оборот, – подумав, ответил я. Затем спросил: – А ты? – Я? – нахмурилась Вика. – Если следовать твоей теории, то я ещё школьница, у меня всё впереди. Так, за несерьёзными и серьёзными разговорами, мы добрались до очередного города-курорта Геленджик. Вечер окончательно вступил в свои полномочия, узкие улочки были сплошь заставлены дорогими и не очень автомобилями. По цветущим аллеям бродили праздные курортники. Ветер разносил запахи шашлыка и сахарной ваты. Мы единодушно решили срочно поужинать в каком-нибудь кафе. К счастью, быстро обнаружили приличное заведение, где – вот неожиданность – оказались на террасе второго этажа в полном одиночестве. Оттуда, из-под пахших смолой сосновых ветвей открывался чудесный вид на бухту. На горизонте ещё алело небо, а на море светились огни теплоходов и яхт. Наши кулинарные предпочтения совпали, мы заказали салаты и пасту феттучини со сливочным соусом и морепродуктами, Вика позволила себе бокал полусухого красного вина. Когда мы поужинали и любовались видами ночной набережной, на террасу поднялась пара примерно нашего возраста. По виду их можно было отнести к хиппи, путешествовавшим автостопом, но позже выяснилось, что всё это лишь антураж. Беседа с простыми и жизнерадостными туристами завязалась сама собой. Парень и девушка были в Геленджике проездом и направлялись на запад, на дикие песчаные пляжи. Так получилось, что мы решили ехать с ними. Слегка за полночь мы добрались до места, и я не пожалел, что выбрал в прокате именно эту марку машины. По песчаным дюнам и берегам широких лиманов пришлось пробираться уже в темноте. Приехав на определённую, известную только нашим спутникам точку, мы быстро разбили лагерь. В полусотне шагов от стоянки плескалось ласковое ночное море, в котором мы, пользуясь темнотой, успели пару раз искупаться обнажёнными. Дима и Надя (так звали ребят) предложили спать с ними в палатке, но мы вежливо отказались, арендовав на ночь только коврик и спальный мешок. Салон «Нивы» удалось трансформировать в некое подобие двуспального места. Но перед тем как улечься, мы долго сидели у костра, болтали, смотрели на яркие и близкие звёзды. Я прижал Вику к себе и наслаждался запахом её тела, её волос. Мы просто любили друг друга, любили этот пляж, море, Млечный путь, раскинувшийся поперёк неба, любили этот миг, который однозначно стоил нескольких лет обычной жизни. Глава 16. Разговор на кухне «В Чёрное море вошёл командный корабль ВМС США „Маунт Уитни“ в сопровождении авианосца, ракетного крейсера и эсминца», – прочитал я заголовок новости с протянутого мне Василием Ивановичем коммуникатора. – Чуешь? – спросил инструктор. – Вошли и вошли, – подумав, ответил я, – они сюда давно как к себе домой плавают. – Ну, во-первых, не плавают, а ходят, – поправил Ерёменко, – а во-вторых, тебе, конечно, простительно не знать, что вход такой эскадры военных судов нечерноморских государств по теории невозможен – это запрещено международной конвенцией. Один только авианосец превышает установленную норму по тоннажу в три раза. – Мне кажется, здесь ничего нового. Достаточно вспомнить Югославию. Вон, Горан хорошо помнит. – Согласен. Но в Вашингтоне сидят далеко не дураки, там не решили бы лезть на рожон, не имея уверенности. Если, как ты говоришь, вспомнить Югославию, то тогда в Адриатику зашли сразу около тридцати судов НАТО, в том числе и подлодки. Никто ничего не мог им противопоставить. – То есть вы хотите сказать, что США затевают Третью мировую? – резюмировал я. – Именно глобальной войной могут закончиться подобные провокации. Сейчас не девяносто девятый год, и Чёрное море не Адриатика. – Военная машина США – это всего лишь цепной пёс, чьих хозяев мало кто знает. С момента распада СССР и до нынешнего дня они ведут в основном утилитарные войны. Главная их цель – стать единой мировой властью, а мы этому изрядно мешаем. Не только мы – в смысле, великие и многонациональные народы Севера и Востока, а вообще все люди, отрицающие сытое существование под неусыпным тотальным контролем. – Кстати, да! А как же Индия, Китай? На них приходится до трети мирового населения, но пока там относительно тихо. – Индия и Китай сильны больше материально, но нужно иметь в виду, что Индия – бывшая британская колония, а Китай сам по себе не сопротивляется мягким интеграционным процессам, что видно по тому, как они легко адаптировали социализм к законам рынка. И кто тебе сказал, что там тихо? Посмотри новости. В этой тихой войне за власть нет разделения по географическим или национальным признакам: все, кто внизу пирамиды, пойдут под нож. – Почему под нож? Идеи Нового мирового порядка вроде не так плохи: открытое общество, отсутствие границ, барьеров, войн, равные возможности для всех людей. Может, мы действительно что-то не понимаем? – Открытое общество, равные права – звучит красиво. Только факты говорят об обратном. Сам посуди, что мешало благодетелям после уничтожения Союза приступить к строительству нового общества? Лучшего времени история не знала. Мир был готов. А что на самом деле? Они обложили весь мир данью, показательно разбомбили пару стран, стравили всех, кого могли. Новый порядок показал лицо: не рай на земле для всех, а чужие ресурсы и новые рынки сбыта. – А что же Фонд? – только и оставалось спросить мне. – Почему обладая Знанием, доступным его членам, не удалось переломить ход событий? – Фонд – лишь вершина айсберга, ты многого ещё не знаешь. Кстати, именно с просветительской миссией я сегодня и прибыл. Лавров дал мне зелёный свет на проведение теоретической части стажировки. Месячный курс по мировой истории за вечер, от лучшего военного инструктора! Такой разговор завязался у нас с Василием Ивановичем на лавочке возле детской площадки у моего дома в Молькино. Мы с Викой вернулись из путешествия ещё вчера, проведя день и две прекрасные ночи на диких пляжах Таманского полуострова. А пару часов назад позвонил Ерёменко и предложил встретиться. По соглашению всех сторон было решено собраться в арендуемой квартире. Наличие Мальвины никак не смутило инструктора, а сама девушка даже предложила по случаю приготовить свои фирменные пельмени. Она отправила нас за свежими маслом и сметаной, пока сама заканчивала колдовать на кухне. – Так что, Василий Иванович, есть основания опасаться каких-то реальных действий? – спросил я. – Есть, Романов, есть, – вздохнул Ерёменко. – Более того, это даже не вопрос времени, а скорее вопрос случая. Как только обстоятельства сложатся удачно, «они» ударят. Ударят подло, скрытно, но эффективно. На этих словах из окна третьего этажа высунулась Вика и помахала рукой: «Мальчики! Всё готово!» А я наконец осознал нехорошую суть происходящего в лагере «Молькино». Если слова инструктора и можно было с натяжкой подвергнуть сомнению, то вид мужчин, оставивших на время дела и семьи ради некой известной только им цели, говорил сам за себя. Мы успели кинуть в рот по паре горячих сочных пельменей, и Ерёменко поднял тост: «За мир, дети мои! А остальное приложится». Вика поддержала и, почти не поморщившись, опрокинула миниатюрную – грамм тридцать – рюмку. Василий Иванович пришёл в гости не с пустыми руками, он принёс целый пакет разнообразных закусок, захватив также бутылку сербского самогона на случай, если мы захотим продегустировать этот уникальный напиток. «Абрикосовая ракия, настоянная на липе, – сообщил гость, пока мы рассматривали бутылку с жидкостью янтарного цвета. – Горан лично гнал в прошлом году». Здесь я вспомнил и озвучил шутку о том, что каждый состоявшийся мужчина рано или поздно приходит к мысли: «Пора гнать самогон». Ракия, по ощущениям, не сильно уступала в крепости абсенту, но в отличие от него, не обжигала горло и не дурманила голову. Я сделал ироничный намёк о новых алкогольных приключениях, однако инструктор быстро урезонил меня, дав понять, что не практикует частые возлияния, просто так уж сложились обстоятельства. – Итак, что ты уже знаешь? – не стал ходить вокруг да около Ерёменко и поднял главную тему вечера, развернув заранее заготовленный листик – очевидно, шпаргалку. Вместо ответа я красноречиво покосился на Вику. – Брось, Романов, – усмехнулся инструктор, подмигнув, – мы собираемся обсуждать общеизвестные факты, тут никакого секрета нет. Никто не запрещает вести беседы на тему теории заговоров и альтернативной истории. Считай это клубом фантастов. – Вы обо мне? – встрепенулась Вика, а затем шутливо заверила: – Всё, что здесь будет сказано, здесь же и останется. Я даже не требую разъяснений услышанного. Об этой оговорке, впрочем, она очень скоро пожалела. – Хорошо, – начал я, – Бонне успел рассказать мне о Циклах, о Хранителях и вкратце о текущей обстановке. Но только очень вкратце. – Уже неплохо, – подхватил инструктор, закидывая в рот очередной пельмень и наполняя рюмки. – Давай тогда пройдёмся заново и для всех. Но сперва тост: За наших близких! Тех, кто сейчас не рядом с нами. Храни их Бог. Мы осушили «напёрстки», и каждый, наверное, подумал о своих близких. Я подумал об отце и матери. Больше-то у меня и не было никого. Третий важный для меня человек сидел в непосредственной близости, по правую руку и уплетал вкуснейшие пельмени собственного приготовления. – Итак, доподлинно известно о двух полных Циклах, когда цивилизация зарождалась, достигала пика развития, а затем вроде как исчезала, – продолжил Ерёменко. – Этим Циклам предшествовал период, в котором предки начали вести некую летопись Знания, тогда же сформировалось общество Хранителей. Соответственно, в четвёртом Цикле живём мы. Продолжительность Цикла считается от появления некоего подобия цивилизации и до, простите, звездеца. Наш Цикл длится почти восемь тысяч лет, а всего с начала ведения летописи прошло больше сорока двух тысяч лет. И это не значит, что до летописи ничего не было, просто с того момента мы начали собирать реальные исторические факты. Что было до – тема отдельной лекции. Ерёменко прервался, чтобы съесть ещё несколько пельменей, закусив сочной зеленью. Я последовал его примеру. И только Вика сидела не шелохнувшись. – Превосходные пельмени! Признаюсь честно, вкуснее не пробовал, – похвалил Василий Иванович и продолжил: – А теперь о грустном. За все эти сорок с небольшим тысячелетий произошли три глобальные катастрофы, которые практически стёрли с лица земли людей и их достижения. Важно, что две из трёх катастроф были войнами с применением оружия массового поражения и только одна была вызвана падением астероидов. Если б не общество Хранителей, то мы мало что знали бы о тех временах, а может, и нас самих не было бы. То есть мы кропотливо, из поколения в поколение собираем самое ценное, что сделано или открыто человеком, раскладываем это по ящичкам и прячем в укромных местах. И всё для того лишь, чтобы в момент, когда Земля снова опустеет, не утратился опыт предыдущих поколений. Если ты ещё не понял смысл новой работы, то сейчас тот самый момент. – Вы объясняете лучше, чем Бонне, – признался я, – но предысторию он мне уже поведал. А вот о развитии ситуации в нашем Цикле успел сообщить не много.