Милана задохнулась от ярости. Прежде чем кто-то успел среагировать, она размахнулась и заехала кулаком Мироновой по физиономии. Алика взвизгнула и попятилась назад, зато Купала издала злобный вопль и, бросившись на Поветрулю, вцепилась ей в волосы. Девушки рухнули на маты и принялись молотить друг друга. Димка и Карина тут же бросились разнимать дерущихся. – А ну прекратить! – внезапно рявкнула Полина Григорьевна. Она схватила пест и так ударила им об пол, что все ученики в зале подскочили на своих местах. Девчонок растащили, истошные крики и визг сразу прекратились, как, впрочем, и испытания заклинателей. Завуч, разозлившись не на шутку, потащила трех драчуний к директору, приказав всем остальным ученикам немедленно расходиться. – А эти готские девчонки те еще язвы, – сказал Тимофей, когда они с Димкой и Кариной вышли из спортзала. – Ничем не лучше Поветрули, – недовольно буркнула Карина. – Я все никак не могу понять… И почему некоторым людям не живется спокойно? Им обязательно нужно унижать и оскорблять кого-то, а затем получать сдачи! – Пытаются самоутвердиться, – предположил Тимофей. – Как правило, у таких не все в порядке в семье и в жизни. Чтобы хоть как-то отвлечься, они вымещают злобу на других. – И что такое с Поветрулей? Избалованная богатая стерва, такая же, как ее мамочка, – вспылила Карина. – Чего ей не хватает, что она так кидается на окружающих? – Да кто ж ее знает? – пожал плечами Зверев. – И о каком еще Кодексе они болтали? – вспомнил Димка. – Ты об этом что-нибудь слышала? Карина отрицательно покачала головой. – Нужно у Жени спросить, – посоветовала она. – Степанова знает их намного лучше меня. У заклинателей свои фишки, может, и этот пресловутый Кодекс к ним относится? А вообще хорошо, что я не в их группе. Поначалу меня хотели туда засунуть, но я попросилась к воинам. У всех заклинателей, мне кажется, мозги немного набекрень. – В любом случае это было интересное мероприятие, – мрачно усмехнулся Димка. И все трое громко прыснули, вспомнив о маневрах незадачливых летунов. * * * Профессор Вениамин Дубровский вошел в здание краеведческого музея и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Ему неоднократно приходилось бывать здесь еще во времена профессора Андронати. Но сейчас старик находился в больнице, а музеем управляла Алена Сухорукова. Дубровский хорошо знал эту женщину, в прошлом им не раз приходилось встречаться на различных приемах и светских мероприятиях. Но впервые он пришел к ней по столь необычному делу. После недавнего ремонта все в музее сверкало новой облицовкой, свет современных светильников отражался в стеклах новых витрин. В правом крыле работала строительная бригада, оттуда доносился шум техники. Когда-то эти помещения пустовали, но сейчас их было решено отдать под кафе и новую художественную галерею. Но все только к лучшему. Давно пора было вдохнуть в это здание новую жизнь, ведь оно не ремонтировалось на протяжении последних шестнадцати лет. Алена Александровна оборудовала себе офис в помещении по соседству со старым кабинетом Андронати. К ее чести, она не стала занимать комнату профессора, зная, что когда-нибудь он еще вернется на свое рабочее место. – Господин Дубровский! – улыбнулась Сухорукова, когда он постучал в открытую дверь ее кабинета. – Очень рада вас видеть. На недавнем приеме нам так и не удалось толком поговорить. – Да, здесь было столько народа. Да еще этот ужасный эпизод с той девочкой. – И не говорите, – помрачнела Сухорукова. – Сдается мне, в вашем Клыково постоянно творится что-то из ряда вон. А ведь с первого взгляда и не скажешь, такой тихий, мирный городок. – Первое впечатление обманчиво, – улыбнулся Дубровский. – Пусть вас не вводит в заблуждение здешняя тишина. Именно в тишине подчас творятся всякие гнусности. Но это не значит, что город плох. Очень скоро закончится сезон туристов, вот тогда вы узнаете, что такое настоящая спокойная и размеренная жизнь. – Присаживайтесь. – Алена Александровна показала ему на свободное кресло. – Хотите чего-нибудь выпить? – От чашечки кофе я бы не отказался. – Марьяна! – крикнула Сухорукова. – Приготовь нам кофе! – Ну вот, опять начинается! – раздался раздраженный крик в коридоре. – Только я решила немного вздремнуть! – Пошевеливайся, никчемная лентяйка! Тебе полезно растрясти лишний жирок! – Чтобы стать такой же сушеной воблой, как вы?! Нет уж, увольте! – Допросишься, возьму и уволю! – И кто тогда будет целыми днями выслушивать ваши придирки?! Профессор Дубровский изумленно уставился на Сухорукову. – Это моя помощница, – отмахнулась та. – Не обращайте внимания. Любит поворчать, но с делами справляется хорошо. Так что привело вас ко мне, Вениамин? – Если помните, мы впервые встретились на одном мероприятии в музее истории Санкт-Эринбурга. В то время вы еще… – Дубровский смущенно прокашлялся, – встречались с Платоном Долмацким. – О, дела давно минувших дней, – усмехнулась Алена. – Мы с Платоном уже несколько месяцев не виделись. – Сожалею… – Не стоит. В нашем возрасте пылкие романы, оканчивающиеся пышной свадьбой, случаются лишь в глупых сериалах да книжках про любовь. Люди встречаются, расстаются. Это нормально. С Платоном Евсеевичем нам было хорошо, но – увы. – Он рассказывал мне о вас. Говорил, что вы отлично разбираетесь в древних языках. – Совершенно верно, – кивнула Сухорукова. – Когда-то это было моей профессией, я тогда много путешествовала по разным странам, работала на раскопках древних гробниц. В этот момент в кабинет вошла та самая Марьяна – невысокая полная женщина с короткими темными волосами. Она принесла поднос, на котором звенели две миниатюрные чашечки кофе и серебряная вазочка с печеньем. – Надеюсь, теперь меня оставят в покое?! – воскликнула она. – Я то слежу за строителями, то ругаюсь с подрядчиком, то мою полы! Умаялась уже, сил нет! – Иди отсюда, не пугай людей, – бросила в ответ Алена Александровна. Брякнув поднос на стол, толстушка удалилась, смерив напоследок Дубровского недовольным взглядом. – Я хочу показать вам кое-что, – продолжил профессор, взяв с подноса чашку. – И мне бы хотелось узнать перевод. – Давайте посмотрим, – с готовностью кивнула Сухорукова. – Это текст? – Запись разговора, – пояснил профессор Дубровский. Он выложил на стол телефон, нашел на нем нужную аудиозапись и нажал кнопку воспроизведения. Из динамика раздался хриплый, каркающий голос, выкрикнувший несколько резких обрывочных фраз. Принадлежать он мог лишь какой-то старой ведьме. Алена Александровна потрясенно замерла. – Как интересно, – осторожно произнесла она, отпив кофе. – И откуда это у вас? – Это запись сеанса с одной из моих пациенток. Она в тот момент была под гипнозом. – Сколько ей лет? – Еще нет и двадцати. – Странно… А раньше вы от нее что-то подобное слышали? – Никогда. Поэтому и пришел к вам. Мне нужно знать, что именно она сказала. В истории психиатрии известны случаи, когда пациенты под гипнозом начинали разговаривать или писать на иностранном языке, которым ранее не владели. Возможно, это тот самый случай. – Любопытно, – задумчиво пробормотала Алена Александровна. – Язык похож на один… Но он давно считается мертвым. Невероятно, что кто-то в наши дни может так спокойно на нем изъясняться. Тем более молодая девушка. – Вам удалось разобрать какие-то слова? – Да… Что-то похожее на «старый дурень» и «ад на земле»… Но с полной уверенностью не скажу. Вы можете скопировать для меня эту запись? Я посмотрю в специальных справочниках. Думаю, через пару дней смогу сказать вам точнее. – О, вы бы здорово мне помогли, – обрадовался Дубровский. – Но я хотел бы попросить вас… – Сохранить все в тайне? Разумеется! – пообещала Алена Александровна. – Врачебная этика превыше всего. – Спасибо, – поблагодарил ее профессор. Он взял в руки телефон, скопировал нужный фрагмент записи, затем отправил его на электронную почту Сухоруковой. Может, с ее помощью он сумеет пролить свет на некоторые странности Ирины Зверевой? 8. Предел выносливости Индивидуальная тренировка с учителем Канто, которой Тимофей так опасался, началась вечером, после окончания занятий. Сенсэй появился в красивом кимоно из блестящего черного шелка, на его спине красовался изрыгающий языки пламени дракон. По сравнению с ним Тимофей в своих спортивных черных штанах и белой футболке выглядел первоклассником. – А попроще одеться вы не могли? – осведомился Зверев. – Высокие башни измеряются длиной отбрасываемой ими тени, великие же люди – количеством завистников, – с важным видом ответил Канто.