Он позвал еще несколько раз, вернулся в дом и подошел к матери. Она резала яблоки на кухне. Длинные белые пальцы знали, как обращаться с ножом. – Эта собака глохнет с каждым днем, – заметил мальчик. Он сел за стол, включил радио и сразу выключил, включил и выключил. Женщина разложила яблоки на тарелке. Передавали финальную часть увертюры Чайковского «1812 год» в исполнении городского симфонического оркестра. Литавры гремели. Пушки грохотали. Женщина поставила тарелку перед сыном. – Ешь, – сказала она. Он взял ломтик яблока, как раз когда музыка смолкла и слушатели разразились овациями. «Браво! Браво, браво!» – доносилось из динамика. Мальчик повертел ручку, надеясь найти передачу о спорте, но нашел только новости и серенаду Сэмми Кэя. Тогда он выключил радио и взял с тарелки еще кусочек. – Здесь очень жарко, – сказал он. – Сними шляпу, – посоветовала мать, но мальчик не стал этого делать. Шляпу подарил ему отец. Хотя она была велика, мальчик носил ее постоянно. Мать налила в стакан холодного ячменного отвара, и он выпил его залпом. Девочка вошла в кухню и сразу направилась к стоявшей у плиты клетке с попугаем. – Скажи мне что-нибудь, – попросила она, почти прижимаясь лицом к прутьям. Попугай расправил крылья и несколько раз переступил на жердочке. – Ба-а-ак, – изрек он. – Я хочу услышать что-нибудь поинтереснее, – сказала девочка. – Сними шляпу, – произнес попугай. Девочка села за стол. Мать поставила перед ней стакан с холодным ячменным отваром и дала длинную серебряную ложку. Девочка облизала ее и стала рассматривать свое крошечное отражение в блестящей металлической поверхности, склоняя голову то в одну сторону, то в другую. Наконец она запустила ложку в сахарницу. – Скажи, с моим лицом что-то не так? – спросила девочка. – С чего ты взяла? – удивилась мать. – Люди на улице таращатся на меня, как на страшилище. – Подойди-ка сюда. Девочка встала и подошла к матери. – Дай я на тебя посмотрю. – Ты сняла все зеркала, – заметила девочка. – Пришлось. Не оставлять же их на стенах. – Скажи, как я выгляжу. Мать погладила ее по щеке: – Замечательно. У тебя очень красивый нос. – А еще у меня есть что-нибудь красивое? – Конечно. У тебя прекрасные зубы. – Зубы не в счет. – Вот и нет. Зубы – это очень важно. – Мать привлекла девочку к себе и обняла за плечи. Та уткнулась ей в шею и закрыла глаза. – Скажи честно, я не очень страшная? – прошептала она. – Ну-ка подними голову! Девочка послушалась. – Теперь посмотри на меня. Девочка подняла глаза. – Я в жизни не видела такой красавицы! – Это ты просто так говоришь, а на самом деле это неправда, – вздохнула девочка. – Нет, это правда. Мальчик включил радио. Передавали прогноз погоды на следующий день. Завтра будет дождь и похолодает. – Сиди и пей отвар, – сказал мальчик сестре. – Завтра, выходя из дома, не забудьте зонтик, – посоветовал диктор. Девочка села за стол. Выпила отвар и стала рассказывать матери о хвойных деревьях. Большинство из них вечнозеленые, но есть и такие, которые меняют хвою каждый год. Не на всех растут шишки. У некоторых, например у тиса, есть только семена. – Очень познавательно, – выслушав, кивнула мать. Затем она встала и напомнила дочери, что пора разучить на пианино домашнее задание – следующий урок должен был состояться в четверг. – Неужели сегодня тоже нужно играть? – спросила девочка. Женщина задумалась. – Нет, не нужно, – покачала она головой. – Только если ты сама хочешь. – Скажи, что мне сыграть. – Не могу. Девочка пошла в гостиную и села на банкетку у пианино. – А метронома-то нет! – крикнула она. – Считай про себя. – …три, пять, семь… – Девочка отложила нож и перевела дух. Они ужинали в столовой. За окнами сгущались сумерки. Небо приобрело темно-багряный оттенок, с побережья долетал легкий бриз. На магнолии у дверей дома Гриров сидела целая стая соек, наполнявших воздух пронзительным щебетанием. Капля дождя упала на подоконник. Женщина встала и закрыла окно. – Одиннадцать, тринадцать, – продолжала девочка. Она повторяла простые числа перед контрольной, назначенной на понедельник. – Шестнадцать, – подсказал мальчик. – Нет. Из шестнадцати можно извлечь квадратный корень. – Я забыл, – откликнулся он, взял вареную куриную ножку и стал есть. – Как ты мог забыть, если никогда этого не знал? – Сорок один, – отчеканил мальчик. – Восемьдесят шесть. – Он вытер рот салфеткой и добавил: – Двенадцать. Девочка насмешливо посмотрела на него и повернулась к матери. – Какая-то дурацкая курица, – пожаловалась она. – Такая жесткая. – Она отложила вилку. – Больше не хочу. – Коли не хочешь, не ешь, – ответила мать. – Я доем, – вызвался мальчик. Он схватил куриное крылышко с тарелки сестры и засунул в рот. Быстро прожевал, выплюнул кости и спросил у матери, куда они поедут завтра. – Не знаю, – пожала она плечами. Девочка вышла из-за стола. Села за пианино и стала играть по памяти пьесу Дебюсси «Кукольный кэк-уок». Мелодия была простая и медленная. Прошлым летом девочка играла эту пьесу на концерте в музыкальной школе. Тогда отец сидел в первом ряду и, когда она закончила, аплодировал громче всех. Девочка сыграла пьесу до конца, не пропустив ни единой ноты. Когда она начала сначала, мальчик поднялся к себе и стал собирать вещи.