Родители развелись, когда Алисе было девятнадцать. Отец с тех пор жил с другой женщиной, в частном доме на окраине Алексеевска. Сестра Алисы, Ангелина, вышла замуж и уехала в краевой центр. Мама два года назад уехала к Ангелине, родившей одного за другим двух сыновей, помогать, да так и осталась там. Продала квартиру в Алексеевске, теперь собиралась покупать там. А пока так и жила у Ангелины. Алиса единственная сохранила с отцом и его новой семьёй тёплые отношения; они часто ходили друг к другу в гости, собирались в доме у отца на пикники. - Живи, сколько надо, дочь. Ты всё правильно сделала. Молодая, встретишь ещё счастье, - Павел Геннадьевич обнимал дочь за плечи. Ему не нравилось её состояние: она слишком спокойная, не плачет. Обычно Алиса была эмоциональна. - Завтра поеду к Лине, пап. Вряд ли я смогу в Алексеевске жить. Выписалась уже. Надеюсь, Лина поможет с временной пропиской. В большом городе проще найти работу. Можно, вещи мои пока у тебя будут? Пока определюсь? - Конечно, доча! В любой момент приходи. Мы тебе всегда рады. - Спасибо, пап! - она обняла отца и поцеловала его в колючую щёку. - Ой, да ты что, Алиска! Ты же знаешь Валеру! Он человек неоднозначный. У нас мама два года уже живёт, никак не может себе купить квартиру, раскачивается! Валера уже спрашивает: он ипотеку платит, вкалывает день и ночь, чтобы с тёщей жить? Алиса молчала. Конечно, по большому счёту сестра права. Если бы не эта финская куртка! Ей бы хватило на два месяца денег, чтобы снять нормальную "однушку" в краевом центре. - Давай, помогу снять квартиру или комнату? - Аа, нет, спасибо. Я сама, Лина! Мама, узнав о ситуации Алисы, ругала её весь вечер за то, что отступилась от их со Славой квартиры. - Ну и что - он платил ипотеку? Ты больше десяти лет при нём, как прислуга и нянька! Судись. Я тебе говорю, судись! Почему-то мама всегда считала домашний труд каким-то рабством. Потому, видимо, отец и устал, ушёл к тёплой женщине, к её пирогам и борщам. Алиса не осталась ночевать у сестры, чтобы не нервировать "неоднозначного" Валеру. Уехала в Алексеевск, к отцу. ...- Вы же понимаете, Алиса Павловна! Очередь очень большая, много желающих, в том числе, из-за рубежа. Отбор очень строгий, - директор дома малютки, пожилая женщина с мягкими пухлыми руками, унизанными золотыми кольцами, строго смотрела на Алису поверх очков. - Полная семья. Это первое условие. А также собственное жильё и финансовая стабильность. Не обижайтесь. Но куда вы пойдёте с малышом на руках?! "Куда я пойду? Куда?". Алиса, плохо соображая от захлестнувшего её отчаяния, вернулась к отцу. С полчаса сидела, глядя в окно на медленно падающий снег. Сегодня первый по-настоящему зимний мороз. Снежинки мелкие, блестящие. Снег скрипит под ногами. Через месяц Новый год. Алиса столько лет подряд произносила на все лады слова о том, что нельзя опускать руки. Что всё зависит от нас самих прежде всего, нашего желания. Она отчётливо понимала: у неё руки-ноги целы, здоровья полно, она молода. И наверняка есть выход. Но всё так резко навалилось, что не было сил. Не было сил жить и справляться. И не было желания. Жалко только папу. Она собрала немного вещей в небольшую сумку, чтобы не вызывать подозрений у отца. Сложила туда же все свои документы. - Я поехала к Лине, пап. Она мне нашла комнату. Буду работу искать. Алиса знала, что у отца с Линой очень напряжённые отношения, а с матерью и вовсе никакие, потому её, Алису, долго никто не хватится. Отец будет думать, что она у Лины, а мать и сестра - что она в Алексеевске. Желательно, судится за квартиру. - Как обустроюсь, вещи заберу, - они с отцом обнялись. ...Вроде, более-менее густой лес начинается с третьей станции после Алексеевска. Алиса смотрела в окно электрички на начинающиеся голубые ноябрьские сумерки. Четыре часа дня, а уже почти сумерки. Выйдя из вагона, Алиса быстро пошла по тропинке к лесу. Она не заметила "скорую", которая ехала полем. - Хотел бы я знать, куда эта городская дамочка направляется? Что ей надо на ночь глядя в лесу? - хмуро спросил Василий Иванович, пожилой водитель скорой. Он вёз бригаду из большого посёлка городского типа Шумиха в одну из ближайших деревень. - По грибы пошла, - усмехнулась тоже пожилая фельдшер. - Тебе что за дело, Чапай? Василия Ивановича все звали так, не стесняясь, даже его родная жена, Раиса Ивановна. По аналогии со знаменитым тёзкой. - Что сейчас там делать? Дач тут нет поблизости. Во всяком случае, в той стороне. Алиса шла по снегу, казалось, вечность. В лесу снега оказалось больше, чем в городе, и Алиса уже выбивалась из сил. Но это было как раз то, что нужно. Почувствовав, что сил больше нет, Алиса опустилась прямо в снег и привалилась спиной к дереву. Сумерки превратились почти в синие. Она вдыхала острый хвойный запах. С дерева вспорхнула какая-то птица, и на Алису посыпался лёгкий снег с ветки. Накатывало умиротворение и спокойствие. То, на что она и надеялась. Не страшно, не больно. Просто спать. ...- Ты чего остановился, Чапай? Нас на станции ждут, - они возвращались с вызова в Шумиху. - Пять минут. Я сейчас, - Василий Иванович взял фонарь и бойко для своих лет устремился к лесу. Снег идёт, но еле-еле. Следы должны быть на месте. Василий Иванович был заядлый охотник, и знал здешний лес, как свои пять пальцев. Небольшие следы вели в лес. Обратных не было. Он заспешил. - Ох ты! Что удумала! - пробормотал он, тряся за плечи молодую женщину, лежащую под деревом. - Грех это! Он резво пошёл обратно. Хорошо, что в бригаде есть мужчина, медбрат, Серёга. ...Через десять минут они везли в Шумиху на скорой необычную пациентку. Стационара в Шумихе не было, ближайший был в Алексеевске. В Шумихе только ФАП. Но есть приёмный покой в детском реабилитационном центре, и сегодня как раз дежурит жена Василия Ивановича, Раиса Ивановна, медсестра. Кто из врачей, шофёр не знал, да и неважно. Всё равно должны принять. - Нет, Раиса Ивановна, всё. Всех денег не заработать. После отпуска никаких дежурств, откажусь, - приятный и звучный мужской голос доносился до Алисы, словно сквозь вату. Что за странный сон? К тому же, раздавался ещё звук клавиш компьютерной клавиатуры. Ну и сон! - Я это слышу от тебя каждый раз, как мы с тобой дежурим, Глеб Андреевич! - второй голос явно принадлежал пожилой женщине. - Куда ты денешься? - Нет, нет! Я педиатр. Я лечу детей. И у меня завтра начинается отпуск. Ну за что мне вот это вот сегодня?! Чем я и кого прогневил? Глава третья Алисе было очень тепло и хорошо. И сон очень интересный. Приятные насмешливые голоса. Разве может быть у педиатра низкий мужской голос? Педиатры обычно женщины. Конечно, это сон. - Далеко полетишь, Глеб? - Далеко, Раиса Ивановна, но пока не скажу, куда. Я суеверный. Вернусь, тогда расскажу. - Не страшно летать? Я никогда не летала, веришь-нет? - Неа, не страшно. По понятным причинам мне там проще отдыхается, Раиса Ивановна. Там люди проще ко всему. И там много таких, как я. Никто глаза не пялит, пальцем не показывает. Потому в плане отдыха я не патриот. Вот во всём остальном - патриот. - Говорят, они там голышом загорают-то, Глеб! - Ой, Раиса Ивановна, ой, шалунья! Это кто такое тебе сказал? На специальных пляжах. Не на всех. Так что расслабься. Бери своего Чапая и летите тоже куда-нибудь. - Да ну тебя! У нас огород, куры, корова. Куда мы? Один летишь? - Один, конечно. Что я, с ума сошёл - в Тулу со своим самоваром? А что, хотела со мной лететь? - Была бы лет на сорок моложе, так и полетела бы, Глеб! - Ну-ну. - А то бы взял с собой кого. Девчата с нашего центра на тебя заглядываются, а ты такой нелюдимый, всё один! - Я не нелюдимый, Раиса Ивановна! Я просто осторожный. И не афиширую ничего. И зачем мне кого-то с собой брать? Это как бы обещание некого продолжения. А там и выбор более широкий, и никаких обязательств. - А ты так боишься обязательств? Век будешь один куковать? - Нет, не боюсь. Просто ещё не время. Не нагулялся, - усмехнулся он. Алиса уже давно поняла, что это не сон. Она лежала и слушала. И вспоминала. На душе становилась всё тяжелее. Зачем она всё вспомнила? Лучше бы забыла! Алиса поняла, что она в больнице. Тихонько приоткрыла один глаз, увидела свою сумку на подоконнике и куртку на вешалке, стоящей у двери. Очень хотелось в туалет. Она зашевелилась, открыла глаза и наткнулась на колючий взгляд очень тёмных глаз. - Ну здравствуйте, любезная! - с ней он говорил холодно и сухо, не так, как с пожилой женщиной. Медсестрой, как поняла Алиса. - Здравствуйте. Где тут туалет? - хрипло спросила она. - Пойдём, матушка, провожу! - медсестра подошла к Алисе, взяла под руку. Вернувшись через пять минут, Алиса села на кровати, обхватив колени руками. Доктор продолжал сверлить её глазами. Совсем молодой, лет около тридцати. Темноволосый, черноглазый, с резкими чертами лица, хмурый, с почти квадратным упрямым подбородком, покрытым чёрной щетиной. Мачо. Неужели и правда педиатр? Дети не боятся его, интересно? - Ну? - холодно спросил он. - Не хотите рассказать, что вы делали в зимнем лесу вечером одна? Не пытайтесь мне внушить, что просто гуляли.