– Прошу прощения, с кем я говорю? – Я ее племянник. Она попросила меня пожить у нее и присмотреть за домом. – Понятно. Спасибо. Кейт положила трубку. Мысли бешено метались у нее в голове. Родители хорошо платили своим помощникам по дому, но откуда у Молли взялись такие деньги, чтобы на пару месяцев уехать из страны? Может быть, отец отослал ее с глаз долой? Или Молли убила Лили и обратилась в полицию, чтобы свалить вину на Харрисона? Теперь все складывалось очень удобно для нее. Уехала – и ее не вызовешь на допрос. Но с другой стороны, зачем Молли убивать Лили? Больше всего Кейт сейчас хотелось пробежаться, но при растянутой лодыжке об этом и речи быть не могло. Она дохромала до кладовой и взяла коробку конфет «Hershey’s Kisses». Развернув обертку, она отправила одну конфетку в рот. Кейт всегда заботилась о том, чтобы ее семья питалась здоровой, органической едой. Она каждый день совершала пробежки. Это помогало ей сосредоточиться и отвлечься. Теперь она не пила спиртного – правда, по другим причинам, но это определенно помогало ее здоровью. Но шоколад… шоколад был ее слабостью. Особенно когда она нервничала. Она стала размышлять о том, что ей сказал детектив Андерсон. Должно было этому найтись какое-то разумное объяснение. Отец Кейт всегда боготворил ее мать. Кейт развернула еще одну конфету и стала вспоминать то время, когда Лили и Харрисон отвезли девочек-подростков – Кейт и Блер – в дом на берегу. Однажды они провели теплый июньский день на пляже. Плавали, читали, загорали. А вечером Лили и Харрисон отвезли девочек ужинать в ресторан «Ocean City» на острове Фейгерз Айленд. Ресторан, расположенный на одном из небольших барьерных островов, был очень красивый, и его окна выходили на залив. Кейт и Блер были в белых джинсах и ярких майках. Блер – в ярко-розовой, а Кейт – в бирюзовой, под цвет глаз. Кейт улыбнулась, вспомнив, как они собирались в ресторан – густо красили ресницы, покрывали губы блеском. И тут появилась Лили, совершенно ослепительно выглядевшая в шикарном белом платье, с простыми золотыми колечками в ушах. Ее волосы были подняты вверх, и лишь несколько светлых прядей падали на шею. Когда они шли к своему столику и замечали, что мужчины поворачиваются и смотрят им вслед, Кейт чувствовала себя взрослой. Даже парень-официант, которому было лет восемнадцать-девятнадцать, словно бы не хотел уходить, приняв заказ. А потом еще несколько раз возвращался, чтобы узнать, все ли у них хорошо. Но вскоре стало ясно, что объектом его восторга была Лили. Когда он в очередной раз отошел от столика, Харрисон рассмеялся: – Ты чаровница, моя любовь. Как мне повезло, что именно я отвезу тебя домой. А потом, когда Кейт и Блер лежали на огромной кровати, Блер сказала Кейт: – Этот официант, похоже, влюбился в твою маму. Это как-то дико. Кейт отбросила одеяло – так, что укрытыми остались только ноги. Она понимала, о чем думает Блер: о том, что Лили слишком стара, что она мама и что это неприлично, чтобы в нее влюблялись молодые парни. Этот официант должен был флиртовать с ними, а не с Лили. Однако это происходило постоянно. К Лили влекло всех – и мужчин, и женщин. Кейт даже не была уверена в том, что ее мать сама осознавала, какой эффект производит. Это просто было частью ее сущности. Кейт не смогла бы сосчитать, сколько раз ее отец говорил о том, как ему повезло, что он женился на Лили. Это не могло быть притворством. Ну, допустим, они поссорились. Но чтобы отец мог убить жену? Нет, никогда. В желании отвлечься от мрачных мыслей Кейт открыла рабочий электронный почтовый ящик, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь писем, связанных с деятельностью фонда и требующих ее немедленного внимания. Совет фонда дал ей время, чтобы прийти в себя после смерти матери, все равно запросы об оказании помощи приходили на сайт фонда, и Кейт обязательно нужно было их просматривать. Она устало вздохнула, увидев, что пришло около сорока новых электронных писем. Кейт принялась методично открывать одно письмо за другим. Одни, требующие действий с ее стороны, она сохраняла в особую папку, другие пересылала сотрудникам. В какой-то момент ее рука замерла – она услышала сигнал, оповестивший ее о том, что поступило новое письмо. Отправитель не был указан, а в графе «тема» было написано «Специально для тебя». Не раздумывая, Кейт открыла письмо. Текста никакого не было, к письму прилагался аудиофайл. Сердце Кейт забилось чаще, когда она услышала из динамиков ноутбука звуки расстроенного пианино. Это была запись песенки на мотив «Вон бежит ласка»[33]. Сначала звучал только аккомпанемент, но вскоре послышался голос – гортанный и, видимо, искаженный с помощью то ли вокодера, то ли какого-то механического приспособления. Вокруг тутового куста Гонял врача убийца. «Да это шутка», – врач решил, И вот уже врач мертвый. Кейт схватила мобильник. Сначала ей никак не удавалось открыть экран, проводя по нему пальцем. А когда удалось, она ввела правильный пароль только с третьего раза. Тяжело дыша, она набрала номер детектива Андерсона. Гудок за гудком – детектив не брал трубку. В конце концов включился автоответчик, и Кейт хрипло проговорила: – Это Кейт Инглиш. Я получила электронное письмо с угрозами. Но как я понимаю, вы об этом уже знаете. Пожалуйста, перезвоните мне. Она надеялась, что на этот раз полиции удастся точно определить, откуда было отправлено электронное письмо. Она позвонила Саймону, но у того сразу же сработал автоответчик. Кейт в отчаянии завершила вызов. Почему никто не отвечал? Она набрала номер Блер. – А я как раз тебе собиралась позвонить, – сказала Блер. – Можешь приехать ко мне? – выдохнула Кейт. – Что случилось? – Очередное послание. – Еду к тебе. Постараюсь как можно быстрее. Кейт несколько раз подряд глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь думать о том, что скоро приедет Блер, что в доме есть охранники. К несчастью, страх никак не желал уступать место логике, но нужно было каким-то образом успокоиться. Кейт вернулась в спальню и, идя к кровати, боковым зрением заметила полоску света под дверью ванной комнаты. Она не пользовалась этой ванной с того дня, как обнаружила там мертвых мышей, так откуда же там взялся свет? Кейт сделала глубокий вдох и заставила себя открыть дверь. Выдохнула она только тогда, когда убедилась, что никаких дохлых зверушек в ванной нет. И ничего не пропало. Просто кто-то включил свет, вот и все. Может быть, она сама и включила, когда поднималась наверх, жутко расстроенная новостью о ссоре между родителями. Кейт выключила свет в ванной и пошла к Аннабел. Та крепко спала. Кейт на цыпочках подошла к дочке и поцеловала ее в лоб, после чего, пятясь, вышла из детской и кивнула охраннику, разместившемуся у двери. Медленно, оберегая больную ногу, Кейт пошла вниз по лестнице. Спустившись на первый этаж, Кейт обратилась к охраннику, сидевшему в холле. Она ему тоже кивнула. Не могла вспомнить, как его зовут – Джефф или Фрэнк. – Скоро приедет миссис Баррингтон. – Хорошо, мэм. – Вы могли бы обойти все комнаты и проверить, закрыты ли окна? Охранник странно посмотрел на нее и кивнул: – Да, мэм. Все окна и двери надежно заперты, но я могу проверить. – Пожалуйста. А я проверю кухню. Кейт с облегчением увидела, что все окна в кухне надежно закрыты. Но что же за смысл был во всех этих детских стишках? Имели ли они какое-то более глубокое значение? Кейт взяла со стола айпад, зашла в Google и набрала «„Pop Goes the Weasel“, значение». Она принялась открывать одну публикацию за другой. В одной статье высказывалось предположение, что речь в песенке идет о том, что некто заложил свое пальто, чтобы заплатить за выпивку. В другой – что вся песенка – аллюзия на прялку. Единственное, в чем сходились различные толкователи, так это в том, что все содержание песенки относилось к бедноте. Может быть, кто-то завидовал состоятельности Кейт? Кровь начала стучать у нее в висках. Она налила себе стакан воды и достала баночку валиума с высокой полки стенного шкафа рядом с раковиной. Ей очень хотелось стряхнуть ощущение, будто кто-то следит за ней. Глава двенадцатая Блер возвращалась от Гордона в гостиницу, когда ей позвонила Кейт. Когда Блер вошла в дом Кейт, ее подруга была испуганной. Вокруг глаз у Кейт залегли темные круги. – Кейт, что происходит? Я приехала, как только смогла. Блер сразу заметила большой темный кровоподтек на щеке Кейт, но спросить, откуда он, не успела, потому что Кейт схватила ее за руку и повела по лестнице наверх: – Там, наверху, в моем ноутбуке мейл. Я жду звонка от детектива Андерсона. Пойдем. Кейт держалась за перила и морщилась, подволакивая левую ногу. – Что у тебя с лицом и почему ты хромаешь? – спросила Блер, шагая следом за подругой. Кейт остановилась и обернулась: – Я вчера с лошади упала. – Как? – воскликнула Блер. Кейт вздохнула: – Глупо вышло. Мы с Саймоном ехали верхом, а Наполеон испугался. И сбросил меня. – Она помахала рукой. – Ничего страшного. Только лодыжку растянула. – Слава Богу, что так обошлось. Тебе надо быть осторожнее! На самом деле Блер хотелось сказать, что Кейт не стоило ездить верхом в компании с Саймоном, но она не могла предугадать, как на это отреагирует Кейт. Когда они добрались до кабинета, Кейт устало плюхнулась в рабочее кресло. Блер через ее плечо посмотрела на экран. – Что за… – вырвалось у Кейт. – Только что было! Исчезло! Блер наклонилась и пристально вгляделась в экран: – В каком смысле исчезло? – В том смысле, что письма нет. – Голос Кейт зазвучал визгливо, истерично. – Как оно могло исчезнуть? – Не знаю. Проверь корзину. Может быть, ты его стерла? – спокойно высказала свои предположения Блер. Кейт лихорадочно просмотрела удаленные электронные письма: – Ничего нет. Поверить не могу. Там был аудиофайл. Песенка дурацкая, «Pop Goes the Weasel», а слова про меня: «И вот уже врач мертвый». – Ладно, ладно. Вдох-выдох. – Блер крепко сжала плечи Кейт, и сама глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, как бы подавая Кейт пример. – Давай-ка спустимся вниз и посмотрим – может быть, ты сумеешь написать от руки то, что запомнила. Кейт обернулась, обхватила руку Блер и цепко сжала, чтобы подняться с кресла. Когда они вернулись в кухню, Блер заметила, как у Кейт дрожат руки, когда та вынимала из выдвижного ящика ручку и блокнот. Тут зазвонил городской телефон. Кейт немного помедлила, прежде чем взять трубку.