— Да, она была плохой матерью, — быстро заговорила Ксения. — Но люди меняются! Ты просто не понимаешь, что значит совсем не иметь матери… — Отлично понимаю! — перебил Павел. — У меня матери не было и нет! — Я тебя прошу! — Подожди… Она тебе звонила, что ли? — Звонила, — пришлось сознаться жене. — Ей хочется… — Мне плевать, что ей хочется! Все! — отрезал Павел. — Я занят! Он сжал телефон в руке, подержал, положил на стол. Родители Ксении погибли в автокатастрофе. Они погибли, она выжила. Она рассказала об этом еще на Сейшелах и больше никогда о родителях не заговаривала. А он не спрашивал. Он мало интересовался женой, и это плохо. Павел почувствовал себя виноватым. Наверное, поэтому снова взял телефон в руки и снова позвонил жене. — Черт с тобой! — вздохнул он, услышав ее голос. — Позвони ей, скажи, что мы приглашаем их в ресторан. Мы заедем за ними часов в семь. А сама приезжай ко мне на работу… — он прикинул, — часам к шести. Я скажу, чтобы тебе заказали пропуск. Адрес сброшу сейчас эсэмэской. — Павел! — радостно ахнула Ксения. — Я так тебя люблю! — Я тебя тоже. Странно, но после разговора с женой появилось желание работать. Он закрыл ноутбук Юлия и подвинул поудобнее экран рабочего компьютера. * * * Вечер всегда был для Романа самым плодотворным временем. Днем постоянно дергали коллеги, а вечером, в тишине и одиночестве, работать было одно удовольствие. За окном уже стемнело, когда он выключил компьютер и запер офис. Сделав несколько шагов в сторону лестницы, Роман остановился — соседняя дверь была чуть приоткрыта. Это было удивительно, до десятого часа коллеги на работе редко задерживались. Роман открыл дверь. В офисе сидела Агата. Девушка со странным равнодушием на него посмотрела. — Привет! — глупо поприветствовал Роман коллегу. — Ты что здесь делаешь? Она не ответила, он подошел ближе. — Почему домой не идешь? — Сейчас пойду, — тихо выдавила она. Она больше на него не смотрела, она глядела в сторону. Но он заметил, что глаза у нее покрасневшие. Еще у нее было очень бледное лицо и бесцветные губы. Такой бледной была бабушка незадолго до смерти. Бабушку Роман любил. — Агата, тебе плохо? — Роман остановился у ее стола. Она молчала. — Агата! — Я хочу домой, — не глядя на него, тихо сказала она и жалко улыбнулась. — Отлично, — с облегчением обрадовался Роман. — Я тебя отвезу. Я сегодня на машине. — Нет, — она покачала головой. — Я вообще хочу домой. Совсем. Объяснялась она, мягко говоря, не вполне внятно, но он понял. — Ты не москвичка? — Нет. — Я отвезу тебя домой насовсем, — он сам не понял, шутит или говорит серьезно. Ему хотелось ее развеселить. Грустная бледная Агата ему не нравилась. — Далеко ехать? — Далеко, — она опять улыбнулась, вздохнула и как-то мгновенно преобразилась, стала прежней, нормальной. У нормальной Агаты были насмешливые глаза и мягкая улыбка. — Я возьму отгул, — пообещал он и вспомнил. — Только сначала доделай программку. Агата наклонилась, выключила компьютер. Подвинула стоящую на столе сумочку и хотела встать, но он ее остановил, за плечо прижал к креслу. — Агата, что случилось? Она покачала головой, то ли показывая, что ничего не случилось, то ли что не скажет. — Я не хочу, чтобы ты уезжала насовсем, — вырвалось у Романа. — Мне нравится работать, когда ты рядом. Она отвела его руку, встала, пошла к двери, и он предположил ей вслед: — Наверное, я в тебя влюблен. — Нет, — не оборачиваясь, сказала она. — Не влюблен. — Откуда ты знаешь? — у двери Роман ее догнал. — Знаю, — проворчала она. И тут он сделал то, чего совсем не собирался: прижал ее к стене и прошептал: — Ничего ты не знаешь! Я хочу работать с тобой. Если ты уедешь, я поеду следом и буду сторожить тебя у подъезда, как собака. А потом стал целовать лицо, глаза, губы. Глухо и сильно стучало сердце, и он испугался, что она действительно могла уехать и он не узнал бы, как ему нравится чувствовать под руками ее плечи. Агата сначала пыталась его оттолкнуть, а потом перестала. * * * Машину Павел оставил на стоянке. Вместе с Ксенией на такси заехал за матерью и ее сожителем, довез до ближайшего ресторана. Вести пару в ресторан, в котором они тысячу раз были вместе с Юлием, не хотелось, но других Павел поблизости не знал. К тому же назад сотрапезников можно не отвозить, до их теперешнего дома рукой подать. Сами дойдут. Если бы не Ксения, встреча получилась бы совсем нелепой. Павлу разговаривать не хотелось, Николаю Антоновичу, судя по всему, тоже. Гость помалкивал, пока к нему не обращались. Из Ксении получился отличный тамада, она сумела всех занять разговором. Не исключено, что со стороны они казались обычной дружной семьей. — Мы с Колей познакомились в Вильнюсе, — рассказывала мать, повернувшись к Ксении. — Там много русских. И я бы не сказала, что к нам там плохо относятся. Я никакой русофобии не замечала. — Литовцы вежливые, — не сдержался Павел. — Им воспитание хамить не позволяет. Ему все время хотелось возразить матери. Не потому что он был сильно с ней не согласен, а просто так, потому что с трудом ее выносил. — Литовцы такие же люди, как все остальные, — заметил Николай Антонович. При этом он слегка поморщился и неожиданно неуловимо напомнил Павлу Юлия. — Все нормальные люди понимают, что обвинять в чем-то целую нацию глупо и подло. То, что материн хахаль напоминает Юлия, Павлу решительно не нравилось.