– Ладно, – буркнула она, отряхиваясь. – Поехали. И я жду свою оплату. Финист поднялся следом и достал из-за пояса кошель: – Лови. В ладонь Василисе упали две серебряные монеты. – В смысле? Это всё? Гулла дала тебе целый мешок за сприггана! Финист лукаво улыбнулся: – Я удержал часть суммы за одежду, еду и комнату. Если ты не заметила, я подобрал для тебя всё самое лучшее, красавица. С этими словами он бодрым шагом направился в сторону дороги, где их ждали лошади. – Да он издевается, – выдохнула взбешённая Василиса, пряча свою скудную прибыль в карман. – И да, ты права. – Финист оглянулся. – Нам лучше поторопиться, потому что скоро зелье, что я дал тебе, чтобы залечить раны, выветрится из крови, и тебе будет очень-очень плохо. Финист оказался прав. Всю ночь Василису лихорадило, знобило и рвало чем-то зелёным. Она стонала, пластом лежа на кровати, а служанка едва успевала менять вёдра. Радовало одно: тонкие стены позволяли услышать, что с Финистом в соседней комнате происходило то же самое. К утру, измученная и опустошённая, она наконец смогла заснуть и проспала весь следующий день. Василисе снились тролли, безголовый спригган, который пытался дотянуться до неё обрубками рук. Ей снились насмешливые глаза Финиста, неизведанные миры и безграничное ночное небо, которое звало её за собой к звёздам, а она не могла оторваться от земли, как ни махала руками и ни тянулась к нему. А ещё ей снились колокольчики, и чей-то бархатный голос умолял её не уходить. Скрипнула дверь, и Василиса проснулась. Холод насквозь мокрой от пота рубахи тут же пробрал её до костей. – Прошу, научись стучать, – простонала она, забираясь под одеяло с головой. Финист молча прошёл в глубь комнаты и сел на стул. На столе зазвенели монеты. От него разило возбуждением, раздражением и азартом. Василиса поморщилась, стараясь отгородиться от этих чувств, но они упорно лезли под рёбра. Она выглянула из-под одеяла, собираясь прогнать Финиста, но замерла. Его лицо, руки и рубаха были красными от крови. На столе, рядом с горсткой монет, лежал окровавленный нож. Финист облизал губы и запрокинул голову, устало выдыхая. – Что произошло? – Василиса медленно села в постели, с опаской косясь на нож. – Пришлось объяснить Гулле, что со мной так дела не делаются, – ответил Финист, глядя в потолок. – Она согласилась доплатить. Вот, занёс твою долю. Василиса сглотнула. Её страх смешивался с возбуждением Финиста и сдавливал горло, не давая дышать. – Финист, что ты сделал с Гуллой? – медленно проговорила Василиса. – Ты весь в крови. Финист хмыкнул и посмотрел на Василису. Она снова заметила в его глазах лихорадочный блеск. – С Гуллой? Ничего. Она предусмотрительно прислала за головой сприггана своего оруженосца. Милый мальчик. – Он взял со стола нож и принялся выковыривать им грязь из-под ногтей. – Был. Всё внутри у Василисы похолодело, желудок сжался. – Ты убил его? – Передал послание, – расплывчато ответил Финист, лукаво кривя губы. – Гулла – умница, тут же прислала гонца с деньгами. Теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя дать клятву? В наше время никому нельзя доверять. Особенно в этой чёртовой стране. Он воткнул нож в столешницу и встал. Стянул с себя рубаху, вытер ею лицо и руки и бросил на пол. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, и казалось, он вот-вот выкинет что-то опасное. Это сквозило в его чувствах, пьяняще сильных, слившихся в тёмное месиво, и Василиса не могла толком разобрать, что именно он чувствует. Она подобралась, следя за каждым его движением. – Тебе лучше уйти, – тихо, но уверенно сказала Василиса. Финист запустил пальцы в волосы и посмотрел на Василису так, будто успел забыть, что она тоже находится в комнате. – Пожалуйста, уходи. Слышишь меня? Вместо ответа Финист подошёл к Василисе, и сердце ухнуло в пятки, забрав с собой весь воздух, что был в лёгких. Финист наклонился, оказавшись так близко, что она почувствовала запах эля и чего-то ещё. Сладкого и терпкого одновременно. Василиса покосилась на нож на столе. Она успеет его схватить, если рванёт прямо сейчас. Чародейка перевела взгляд на Финиста. Только толку-то? Всё равно не сможет ударить. Финист поймал её взгляд и усмехнулся. – Боишься меня? – Он коснулся щеки Василисы, и она стиснула зубы, чувствуя, как на пальцах разгораются искры, которые никогда не сорвутся пламенем. – А я думал, ты смелая. Его пальцы сомкнулись на горле Василисы и сдавили. Не сильно, но достаточно, чтобы показать свою власть. Сердце испуганно билось в рёбра – она боялась, конечно, боялась. Он мог сделать с ней всё что угодно, всё, что пожелает, и даже больше, и она не сможет его остановить. Она ничего не сможет. – Убирайся. – Василиса вложила в голос всю свою храбрость и посмотрела Финисту в глаза. – Проспись и не смей больше являться сюда в таком виде. Финист замер, будто не понял ни слова из сказанного, а потом расхохотался, отпуская Василису. Она шумно втянула ртом воздух и силой заставила себя остаться на месте и продолжить гневно смотреть на Финиста, а не забиться в угол, моля хозяина о пощаде. – Всё же ты мне нравишься, красавица. – Он взъерошил пятернёй волосы, подобрал с пола рубаху и цокнул языком. – Даже в такой ситуации делаешь вид, что можешь что-то контролировать? Моё уважение. Он отвесил Василисе шутливый поклон, забросил рубаху на плечо и направился к выходу. – Я обещал, что не буду тебя ни к чему принуждать, помнишь? – обернулся Финист у двери. – Может быть, я не самый хороший человек, но слово своё держу. Он подмигнул Василисе и вышел, унося с собой ворох своих скомканных чувств. Чародейка выдохнула и обмякла, растекаясь по кровати. Она долго лежала, не шевелясь и не смыкая глаз, а в голове стучала одна-единственная мысль: «Надо срочно найти способ разорвать клятву и сбежать». 21 Сокровище и честь ювелира Четыре дня непрерывного пути привели Кирши в Лагвицы. В Сребрене с помощью Луны ему удалось обменять старую клячу на хорошего вороного жеребца, которому, кажется, большие расстояния были только в радость, и он нетерпеливо мчался вперёд по белой ленте тракта. Лагвицы взбирались на прибрежные скалы и тонули в печном дыме. Подножие города омывало неспокойное море. Брызги летели ввысь, превращаясь в туман, а после – укутывали снегом узенькие улочки и покатые крыши. Дом Гвардии в Лагвицах расположился на самой вершине скалы, откуда открывался прекрасный вид на город и куда не добирался вездесущий запах рыбы и водорослей. Когда Кирши подъехал к потемневшему от влажности и соли терему, навстречу ему вышли две пары обвешанных сумками Воронов. Одни уже запрягали лошадей, другие возились с дверью. – Стой, Люб, не закрывай! – бросил через плечо невысокий юноша, набрасывая капюшон на светловолосую голову. – Тут новенький! Девушка обернулась и удивлённо захлопала ресницами. В карих глазах её мелькнула тень узнавания, а за ней и страха. Сам Кирши ее вспомнить не сумел. – На задание? – спросил он, проходя мимо и принимая из рук Любы ключи. – В гарнизон, – ответила Люба, отдёргивая руку и стараясь не смотреть Кирши в глаза. – Сегодня утром прилетел ворон. Капитан Атли приказал всем свободным гвардейцам незамедлительно вернуться в Даргород. – Что-то случилось? – Кирши ощутил укол беспокойства, но голос его остался ровным. – В письме ничего не было сказано об этом. Только приказ явиться. Возможно, это как-то связано с Аспидом? Показать письмо? – Люба принялась рыться в складках плаща. – Не нужно! – Кирши отступил на шаг. Пока он не увидит письмо, написанное рукой Атли, оно не станет для него прямым приказом, а значит, и возвращаться Кирши не придётся. За все эти годы он не нашёл способа разорвать клятву, но научился некоторым уловкам. – Вы уже в курсе истории с Аспидом? Быстро же вести разносятся. – Мы слышали и то, что ты всадил твари меч в глаз. – Невысокий юноша ударил кулаком воздух. – Это же ты тот Тёмный с катаной? – Ждан! – дёрнула его за рукав Люба. – Я, – ответил Кирши. – И что, можешь меня заколдовать? – Ждан глядел насмешливо, а вот Люба тут же побледнела и вцепилась пальцами в его плащ. Сколько этим мальцам лет? На вид уж больше двадцати, а ведут себя так, словно воспитанники-первогодки. – А Журавль в этом доме водится? – Кирши решил проигнорировать вопрос. – Тут в соседней деревне Хладная Хворь разгулялась, – поспешила ответить Люба. – Он поехал посмотреть, может, кого-то ещё можно спасти. Должен вернуться через день-два. Кирши кивнул и, не прощаясь, зашёл в терем, захлопнув за собой дверь. – Когда ты злишься, у меня несварение, – под ногами появился Тирг и, задрав хвост, бодро запрыгал в горницу. – Я не злюсь. – Кирши скинул плащ и бросил на лавку. Печь не горела, но комнаты ещё не успели остыть, и в доме пахло костром и хлебом. – Уж мне-то сказки не рассказывай! – Тирг запрыгнул на печь и свернулся клубком. – Тебе надо научиться относиться к жизни проще. И к людям в целом. – Тебе надо научиться молчать, когда не спрашивают. – Эй, повежливее! Между прочим, если бы не я, никогда бы ты не узнал, что шкатулка у Финиста.