— Все равно, это было чертовски нагло, если ты понимаешь, что тебя заметили. — На улице тоже были свидетели, — добавил Баррези. — Теплый вечер пятницы. Люди в парке. Куча пешеходов. Представить себе картину, которую описывает сержант, довольно легко, если преступник — человек, которого не беспокоят ни свидетели, ни время дня, ни последствия или риски. Однажды слетев с катушек, он будет рваться к Полли любой ценой. Такая безрассудная уверенность — одна из причин, по которым некоторые преступники способны похитить человека на виду у всех, даже посреди дня. В 1991 году в маленьком горном городке Мейерс в Калифорнии, недалеко от озера Тахо, к одиннадцатилетней Джейси Дьюгар, которая шла к автобусной остановке, подъехала машина. Несколько ее одноклассников видели, как Джейси оглушили шокером и затолкали в салон. Отчим девочки тоже был свидетелем похищения и бросился следом на горном велосипеде, но не угнался. Машина просто умчалась. Немедленно начались масштабные поиски, но Джейси исчезла. Два года и три месяца спустя о ней по-прежнему ничего не известно, но она занимает мои мысли в кабинете Баррези, даже когда он переключается и начинает рассказывать о семье Полли. Ив недавно разошлась со своим вторым мужем, отцом Энни, шестилетней сестры Полли. Может, расставание супругов было напряженным, или Марк Клаас был недоволен условиями соглашения о родительских правах? Баррези хватается за соломинку. — Подозреваемый не стучал в дверь и не колебался, — говорит он. — Это может означать, что он был знаком с жертвой, имел доступ к дому и хорошо в нем ориентировался. Я знаю статистику не хуже его: похитители-чужаки составляют меньше пяти процентов. Но у меня уже сложилось впечатление, что в этом случае статистика решила взбрыкнуть. — Время покажет. Вы можете поделиться с нами чем-то еще? — Можете съездить на место преступления, если от этого будет толк. Мы очистили периметр. Вы там ничего не испортите. — Спасибо, — говорит Уилл. — А как остальные девочки? Подружки Полли? — Они храбрые девчонки. Сотрудничают с нами с самого вечера пятницы. Мы поставили полицейских у их домов. Думаю, они пока не готовы возвращаться в школу. — Я бы никогда не вернулась. — Иногда нормальная жизнь помогает, — поясняет Баррези. Я киваю, не желая спорить с сержантом в его кабинете. Но в голове у меня только одна мысль. Для этих девочек, как и для одноклассников Джейси Дьюгар, которые видели, как на нее напали прямо на улице, как для Грея Бенсона, чей лучший друг исчез в никуда, нормальная жизнь не входит в повестку дня. И возможно, это навсегда. Глава 26 Дом Ив Николь находится в сонном и безмятежном жилом районе примерно в миле от центра города. Въезд в квартал перекрыт полицейской лентой, поэтому мы ставим машину неподалеку и идем через парк Уикерсхэм, под густыми вязами и платанами. Я могу представить, как обычно выглядит парк: дети визжат в покосившемся игровом городке, матери сплетничают на деревянных скамейках и рядом со столами для пикника. Но сегодня здесь ни единой души. Лента вьется по заборчику, окружающему небольшое серо-голубое бунгало в центре квартала, милое и ухоженное, но в остальном непримечательное, с белыми наличниками и большим эркерным окном. На крыльце вянут цветы в горшках. Почтовый ящик забит проспектами супермаркета. На вид самый обычный дом маленького американского городка, только это неправда. Нам не приходится стучать. Дверь открыта, снаружи стоят двое полицейских из полиции Петалумы. Уилл показывает свой жетон и ссылается на Баррези. Тот уже звонил предупредить о нас, так что никаких проблем нет. Похоже, Ив и ее дочь Энни пока остаются у друзей, живущих неподалеку. Человечное решение. Два криминалиста работают в комнате Полли — все еще или снова. Кухню превратили в полевой штаб группы ФБР, которую возглавляет Род Фрейзер. — Рад тебя видеть, Анна, — говорит он, пожимая мне руку. Его ладонь теплая и крепкая. Он тяжелее, чем я помню, и линия волос отступает. Десять лет могут такое сделать. — Жаль, что обстоятельства не слишком радостные. — Я тоже. — В нашей работе «радостный» — понятие относительное. В кухне Ив Николь — ощущение странной подвешенности, разрыва нормального. На холодильнике висит школьный табель Полли, прямо под магнитиком с Бургервором, отпускная фотография Полли и Ив, скрученная по краям: обе в ярких платьях, щурятся на солнце с одинаковым неприкрытым счастьем, волосы Ив сдувает в лицо Полли. Каждый предмет в комнате испускает волны обнаженной личной жизни. На столе банка с печеньем «Орео», рядом набитый купонами конверт. На холодильнике часы с котом, его хвост качается вправо-влево. — Я приехал той ночью, вскоре после полуночи, — говорит Род. — Девочки еще были здесь? — спрашивает Уилл. — Подружки Полли? — Джиллиан Пелхэм и Кейт Маклин. Они наши главные свидетели. Мать спала и ничего не слышала. Энни, сестра Полли, тоже. — Полагаю, к счастью, — говорит Уилл, а у меня болит сердце. Когда это чудовище пришло за ее дочерью, Ив спала. Была не в силах прийти Полли на выручку. — Мать и Энни отправились спать в девять тридцать, — продолжает Род. — Девочки собирались развлекаться всю ночь, переодеваться, играть в настольные игры, делать друг другу макияж. Примерно в десять тридцать Полли пошла в гостиную за спальными мешками, и в коридоре стоял мужчина с ножом. У него была сумка с хирургической ниткой и капюшоном. Он все подготовил заранее. — Где вы нашли отпечаток? — Наверху двухъярусной кровати. Только часть, и сильно смазанную. Посмотрим, не удастся ли что-нибудь вытянуть. — А почему мать ничего не слышала? — спрашивает Уилл. — У нее сильно болела голова, и она рано пошла спать. Возможно, она все равно не смогла бы его остановить. Она худощавая женщина, а у него был нож, помните? — Баррези упомянул, что преступник спросил девочек, которая из троих живет в этом доме, — вступаю я. — Это говорит о чужаке, верно? — Необязательно. Я сталкивался с проблемными родительскими правами, когда один из родителей нанимал кого-то для похищения ребенка, чтобы похититель казался незнакомцем. — Верно. Но в этой конкретной семье оба родителя, похоже, находятся в мирных отношениях. Шесть лет в браке, и ни судебных постановлений, ни действующих запретов. Никаких семейных конфликтов. — Насколько нам известно, — поправляет меня Род. — Но он сказал девочкам: «Я делаю это ради денег». Тогда Полли предложила ему пятьдесят долларов из коробки в ее шкафу, но он не обратил на это внимания. — Странно, — говорит Уилл. — Хотя, я полагаю, если он наемник, как вы говорите, возможно, он нервничал или растерялся. Боялся, что его схватят. Но почему он спросил, кто из девочек живет здесь? Если он знаком с семьей, то был бы уверен. — Возможно, — допускаю я. — Или он действительно чужак. Социопат, который говорит то, что в данный момент приходит ему в голову. Именно сюда склоняются мои мысли, хотя это смелая догадка. Лишь один процент похищений детей связан с настоящим хищником, но я не вижу здесь обычных маркеров семейной драмы. Кроме того, известные нам подробности вроде шелкового капюшона и хирургической нити выглядят слишком специфичными для реквизита. Если б мужчине, который похитил Полли, действительно платили, как предполагает Род, он не стал бы рисковать сильнее необходимого. Он дождался бы глубокой ночи. Тщательно изучил бы место, удостоверился, что семья спит, а Полли одна. А вот люди другого типа, движимые только больным сознанием, не будут беспокоиться ни о времени, ни о свидетелях. Как только такой человек решает напасть на свою жертву, он не останавливается ни перед чем. Риск не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме жертвы. — Ты можешь рассказать нам остальное? Что было дальше? — Он связал их всех хирургической нитью и еще шнуром, который срезал с «Нинтендо»[29]. Хотя все это время говорил, что не собирается причинить им вред. — Больной мерзавец, — бормочет Уилл, и я с ним согласна. — Он заткнул им рты, — продолжает Род, — натянул капюшоны на головы и сказал двоим оставшимся девочкам начинать считать. Потом утащил Полли. Девочки услышали, как скрипнула входная дверь, и поняли, что он ушел. Через несколько минут им удалось распутать узлы, и они разбудили Ив. Потом та позвонила 911. — Как звучит запись разговора? — спрашивает Уилл. — Есть что-то необычное? — Ничего интересного. Мать немножко заторможенная и растерянная, как будто не может до конца поверить, что случилось. Потом, по ходу разговора, она начала срываться. Сломалась. Меня покалывает смутная тревога, будто рассказанная история слишком близка к моей собственной. Горе Ив и мое горе размываются, сталкиваются. — Ты слышал о Кэмерон Кёртис? — спрашиваю я, намерено меняя тему. — Дочка актрисы? — Верно. Пятнадцатилетняя девушка исчезла из своего дома после десяти вечера примерно неделю назад. Никаких следов взлома, никаких улик, ни явного мотива, ни причин, по которым она могла сбежать. Род оборачивается ко мне, трет большим пальцем край чашки с кофе, которую держит в руке. — А почему ты об этом вспомнила? Есть основания полагать, что это тот же парень? Я все еще пытаюсь собраться с мыслями, когда вступает Уилл. — Эта девушка никогда не сбегала из дома. И я не думаю, что мы можем игнорировать географию. Преступники часто привязаны к определенной территории. — Конечно. Но характер преступления не совпадает, не говоря уже о типе жертвы. Двенадцать и пятнадцать выглядят совершенно по-разному, особенно для хищника. И вам следует подумать о зоне контроля. Куда девушка могла ходить. С кем она могла невольно столкнуться. — Вы помните убийства автостопщиков около Санта-Росы в семьдесят втором и семьдесят третьем? — продолжает Уилл, как будто не слышит Рода. Или не хочет слышать. — Те нападения были частыми и характерными, пока убийца не залег на дно, и всегда в радиусе сотни миль от города. — Это было давно. Для такого убийцы абсолютно нетипично возобновить нападения в том же районе после двадцати лет спячки. — Наверное, да. — Уилл опирается на кухонный стол, но его мышцы напряжены. — Просто мне все время кажется, что есть какой-то прецедент, и мы не должны его игнорировать. Фрейзер переводит взгляд с Уилла на меня, и я пытаюсь придумать, как осторожно высказать свое мнение. Меня все еще трясет от связи с Ив, но еще сильнее давит напор Уилла, его желание получить поддержку идеи серийного хищника. Ставки высоки, и в текущей ситуации он видит первый шанс получить какие-то внешние ресурсы. У Рода тоже есть основания доверять моим инстинктам. Если я скажу, что вижу связь между этими двумя преступлениями, возможно, это убедит его рискнуть и отправить к нам кого-то из своих людей. Но я должна быть честна. — Мне так не кажется, — наконец произношу я. — Я не думаю, что это тот же самый парень. Фрейзер кивает, но я ощущаю растерянность и разочарование, которые излучает Уилл. Он плотно сжал губы, кончики ушей стали почти пурпурными. — Кто-то схватил девушку, — огрызается он. — И мне нужна хоть какая-то помощь. Род скрещивает руки на груди, ему явно неловко. У него широкая душа, он будет сочувствовать Уиллу и переживать за всю ситуацию, даже если не сможет помочь. Он не огрубел, не растратил сострадание. — Не знаю, что я могу сделать, — в конце концов говорит Род. — Я уже на пределе своих возможностей. Уилл часто дышит. Он сжимает ладонями виски, растирает, пытаясь унять головную боль. Напряжение. — Может, тогда вы хотя бы позвоните в Бюро и напомните им, что у нас тут еще одна пропавшая девушка. Возможно, две. Полиция Гуалалы только что объявила о поисках семнадцатилетней девушки, исчезнувшей в июне. Фрейзер явно не в курсе. — В Гуалале?